Сразу после того как сестру заперли в больнице, он решил сплавить имена Геронимо и Хувер. Он помнил, что один раз бабушка показывала ему, как плавят олово и заливают его в гипсовые формочки, чтобы получались маленькие солдатики. После смерти дедушки он разыскал формочки и ковш для олова. С тех самых пор они лежали в картонной коробке среди барахла в подвале. Он достал их и переделал формочки так, что горячее олово должно было превращаться в фигуру, совмещавшую в себе полицейского и индейца. Поздним вечером, когда все спали, а папа тогда сидел в тюрьме, так что некому было врываться в их квартиру в любое время суток, он заперся на кухне и совершил великую церемонию. Сплавив фигурки Хувера и Геронимо, он создал свой новый образ. Он был грозным полицейским, обладавшим отвагой индейских воинов. Он должен быть неуязвимым. Ничто не помешает ему вершить справедливое возмездие.

Он нанес дугообразные черные штрихи над глазами. После этого его глаза еще глубже потонули во впадинах. Они покоились там, словно задремавшие хищники. Два хищника, два взгляда. Он, не торопясь, прокрутил в голове предстоящие события. Праздник середины лета. Если будет ветер или дождь, все станет сложнее. Но это ему не помешает. Он подумал, что для поездки в Бьярешё надо одеться потеплее. Проблема только в том, что по случаю непогоды праздник могут перенести в дом. Но он внушал себе, что должен положиться на собственное терпение, как Геронимо. Важность этой добродетели проповедовал новобранцам Хувер. Всегда бывают мгновения, когда бдительность человека ослабевает. И тогда следует наносить удар. То же самое, если праздник перенесут в дом. Рано или поздно мужчина, к которому он собирается наведаться, окажется за пределами дома. И тогда наступит подходящий момент.

Он был здесь днем раньше. Мопед оставил в лесной рощице и разыскал пригорок, с которого можно было спокойно наблюдать за происходящим. Дом Арне Карлмана располагался обособленно, как и дом Веттерстедта. Соседей поблизости не было. Аллея подстриженных ив вела к старинному выбеленному известью сконскому двору.

Приготовления к Празднику середины лета уже начались. Он смотрел, как какой-то мужчина выгружал складные столики и штабеля стульев из грузовика с открытым прицепом. В углу сада натягивали палатку для буфета.

Арне Карлман тоже был здесь. В бинокль было видно, как этот человек, к которому он собирался наведаться на следующий день, расхаживал по саду и давал указания. Он был одет в тренировочный костюм. На глаза была натянута кепка. Он не удержался и представил свою сестру вместе с этим мужчиной, и ему тотчас стало дурно. Теперь все ясно. Он понял, как ему надо действовать завтра.

Закончив со лбом и тенями вокруг глаз, он нарисовал два мощных белых штриха по обе стороны носа. Он уже чувствовал, как сердце Геронимо бьется в его груди. Он наклонился и включил магнитофон, стоявший на полу. Раздался звучный барабанный бой. В нем заговорили духи.

Ближе к вечеру он был готов. Он выбрал оружие, которое возьмет с собой. Затем затащил четырех крыс в большой ящик. Они пытались вскарабкаться по стенам, но безуспешно. Он замахнулся топором на самую большую и толстую. Удар разделил ее на две части. Это произошло так быстро, что та даже пискнуть не успела. Другие начали царапать коробку, чтобы выбраться на свободу. Он подошел к крюку на стене, где висела кожаная куртка. Запустил руку во внутренний карман, чтобы достать газовый баллончик. Но его там не оказалось. Он пошарил в других карманах. Баллончика нигде не было. На мгновение он замер. Неужели вопреки всему кто-то успел побывать здесь? Тут же понял, что это невозможно. Он сел перед зеркалом, чтобы привести свои мысли в порядок. Должно быть, баллончик выпал из кармана. Он медленно и методично припоминал, что было в те дни, которые последовали за его визитом к Густаву Веттерстедту. И тогда он понял, как это произошло. Наверное, он потерял баллончик, когда наблюдал за работой полиции, стоя за ограждениями. Когда снял с себя куртку, чтобы надеть фуфайку. Тогда-то это и случилось. Он решил, что это не представляет опасности. Газовый баллончик мог потерять кто угодно. Даже если на нем остались отпечатки пальцев, то в каталоге полиции их нет. Сам шеф ФБР Хувер оказался бы бессилен по части потерянных газовых баллончиков. Он встал и вернулся к коробке с крысами. Увидев его, крысы заметались взад-вперед. Он прикончил их тремя ударами топора. Затем вытряхнул окровавленные трупики в полиэтиленовый пакет, который тщательно завязал, прежде чем засунуть его еще в один пакет. Протер лезвие и потрогал его кончиками пальцев.

Около шести вечера он был готов. Оружие и мешок с дохлыми крысами он положил в рюкзак. На улице шел дождь, было ветрено, и он надел гольфы с кедами. Он заранее отпорол с подметок рельефный узор. Выключив свет, он вышел из подвала. Прежде чем оказаться на улице, надел на голову шлем.

На дороге к Стурупу он свернул к парковке и выкинул пакет с крысами в урну. А затем продолжил путь в Бьярешё. Ветер ослаб. Погода внезапно переменилась. Вечер обещал быть теплым.

* * *

Вечеринка по случаю Праздника середины лета была для Арне Карлмана большим событием. Вот уже пятнадцать лет он по традиции приглашал на праздник гостей в свой сконский двор, где проводил лето. Среди художников и владельцев галерей почиталось за честь быть приглашенным к Карлману на летний праздник. Карлман играл большую роль в жизни тех, кто продавал и покупал искусство в стране. Он мог подарить известность и богатство художнику, на которого решил сделать ставку. Мог столкнуть в пропасть других, не последовавших его совету или не сделавших так, как он сказал. Более тридцати лет прошло с тех пор, как он на стареньком автомобиле ездил по стране коробейником от искусства. То были годы нищеты. Но они научили его тому, какие картины каким клиентам можно продать. Он овладел этой специальностью и раз и навсегда разделался с представлением о том, что искусство находится за пределами той действительности, в которой правят деньги. Он скопил достаточно средств, чтобы открыть багетный магазин с галереей на Эстерлонггатан в Стокгольме. При помощи беспощадной смеси лести, алкоголя и пары-тройки купюр он закупал картины у молодых художников, а затем проталкивал их наверх. Он давал взятки, ненавидел и лгал. Через десять лет он стал владельцем тридцати галерей, расположенных по всей Швеции. Тогда же он начал продавать произведения искусства через заказы по почте. К середине семидесятых он был уже зрелым мужчиной. Карлман купил поместье в Сконе, а через несколько лет стал устраивать свои летние праздники. Эти вечеринки славились по всей округе своей безграничной роскошью. Каждый гость мог рассчитывать на подарок стоимостью не менее пяти тысяч крон. В этом году он позволил себе приготовить в подарок коллекционные авторучки, разработанные итальянскими дизайнерами.

Проснувшись рядом со своей женой рано утром в день Праздника середины лета, он подошел к окну и обвел взглядом дождливый пейзаж, затянутый бегущими облаками. На лице тотчас появилась тень недовольства и раздражения. Но он уже овладел искусством принимать неизбежное. Над погодой он был не властен. Вот уже пять лет, как ему сшили на заказ коллекцию одежды от дождя, которая была под рукой, когда приезжали гости. Кто хотел, мог побыть в саду, а кто спешил укрыться от дождя, мог зайти в бывшую конюшню, которая много лет назад была перестроена в большой зал.