Иногда она размышляла, не пригласить ли ей его в свою постель. Пусть наконец узнает правду. Быть может, для него не так уж важно – девственница она или нет.

Порой ее охватывало желание вернуться в Лондон.

Сегодня вечером она никак не могла успокоиться и заснуть. Ее муж не отправился галопом по холмам, но она знала, что в спальне его нет. Она прижала ухо к двери, пытаясь уловить его храп, скрип кровати или звук его шагов. Но ничего не услышала.

Прогуливаясь по зданию или проходя к кабинету, где она пыталась успокоиться, занимаясь расходными книгами, Кейт размышляла о том, что необходимо сделать в Лондоне.

Войдя в кабинет, Кейт увидела мужа. Склонившись над столом, он чертил что-то на листе бумаге. Увлеченный своим занятием, он не заметил ее появления.

– Ты прирожденный архитектор, – с благоговением произнесла Кейт.

Он резко обернулся.

– Нехорошо подсматривать, – произнес он.

– Я не подсматривала. – Кейт подошла ко столу. – Почему ты не хочешь признать, что эти рисунки принадлежат тебе?

– Они носят личный характер, с их помощью я отвлекаюсь от проблем.

Она посмотрела на него снизу вверх:

– Как я чтением?

Он кивнул.

– Ты хотел бы воплотить в жизнь какой-нибудь из твоих проектов?

– Только этот. – Он показал на рисунок на столе. – Он для меня особый. Я хотел бы нанять строителей и воздвигнуть это здание около пруда, куда я тебя возил.

– Почему именно этот?

– Я должен отчитываться за все расходы до единого?

– Разумеется, нет.

Явно взволнованный, Майкл начал сворачивать бумагу.

– По возвращении в Лондон мне бы хотелось нанять архитектора.

– Я должна посмотреть.

Он стиснул челюсти.

– Конечно.

– Не потому, что я не доверяю твоим суждениям, мне нужны числа, чтобы я могла скоординировать бюджет всех наших расходов.

Он посмотрел на нее с недоверием:

– Ты хорошо знаешь, сколько нам дал твой отец?

– Ты не знаком с тем, сколько нам предстоит сделать работы?

– То, что нам было дано, мы не сможем потратить никогда.

– Я не хочу просто так тратить деньги. Я хочу увеличить полученное.

Внимательно глядя на нее, Майкл присел на край стола.

– Джентльмен не работает.

– Мой отец – джентльмен, и он работает.

– Тогда я сформулирую иначе: дворянство не работает.

– Я не говорю о работе в поле. Я говорю об умственной работе, об организации крепких дел и управлении ими. Тебе известны такие понятия, как ответственность и долг.

– Несомненно.

– Не каждый это понимает. К примеру, банками, больницами, тюрьмами надо управлять.

Майкл покачал головой:

– Мой отец считал, что если у человека много денег, он должен использовать их для добрых дел.

– Благотворительность.

– Не обязательно. Допустим, ты купила дом. По сути, дала владельцу дома заработать. Потом наняла людей, чтобы работали в доме, платишь им, и жалованье является для них средством существования.

– И какую они выполняют работу?

– Ту, за которую ты платишь, в зависимости от того, что именно тебе нужно.

– Любопытно.

Он соскользнул со стола. Кейт показалось, что он хочет к ней подойти, прикоснуться и поцеловать.

– Хорошо бы открыть художественную мастерскую.

– Художественную мастерскую? – Кейт округлила глаза. Она понятия не имела, где создаются картины.

– Именно так. Мы будем только продавать картины, те, которые имеют твой любимый цвет. Мне нужно знать, что это за цвет, прежде чем я открою мастерскую.

Покачав головой, Кейт рассмеялась:

– Неужели ты думаешь лишь о том, как затащить меня в постель?

– Нет, иногда я думаю о том, как помочь тебе принять ванну на ночь.

Кейт перестала смеяться, как только представила себе эту картину. Голос его прозвучал хрипло, и у Кейт по спине пробежала дрожь.

– Я говорила о том, что надо найти прибыльное дело и вложить в него наши деньги. Тебе следует поговорить о вложениях с моим отцом. Возможно, ты сделаешь что-нибудь со зданием, которое нарисовал.

Майкл растерялся:

– Да кому интересны мои жалкие рисунки?

– У тебя есть деньги, чтобы воплотить их в жизнь, независимо от того, заинтересуется ими кто-либо или нет.

После полуночной встречи в кабинете напряжение в их отношениях несколько уменьшилось, однако не исчезло. Фолконридж снова стал появляться в ее спальне, чтобы пожелать спокойной ночи и попытаться угадать цвет. А Кейт обнаружила, что хочет поговорить с мужем, чтобы узнать его получше.

Через несколько дней, во время обеда, Кейт сообщила:

– Я получила письмо от сестры. Она устраивает в конце недели костюмированный бал. Я хочу вернуться в Лондон, чтобы мы могли принять в нем участие.

Кейт знала, что муж терпеть не может балов и не стремится наполнить свою жизнь весельем. Он хорошо разбирался в управлении поместьем, они обсуждали все подробности, и его знания произвели на нее сильное впечатление. Он не был беспечным дворянином, как это могло показаться на первый взгляд.

– Если тебе так хочется, – произнес наконец Фолконридж.

Ее словно дьявол толкнул под руку.

– Мы будем изображать Елену Троянскую и Одиссея.

Майкл едва не подавился куском телятины.

– Зачем мне кого-то изображать?

– Так это костюмированный бал. А хочешь, оденемся Цезарем и Клеопатрой.

– Не имею ни малейшего желания.

– Тогда я не буду больше тратить деньги.

– Маскарадный костюм – легкомысленная трата денег, ведь его можно надеть всего один раз.

– В таком случае почти весь мой гардероб – легкомысленная трата денег, поскольку я никогда не надеваю одно платье больше одного раза.

Он нахмурился:

– Я слышал, что американцы тратят на свой гардероб целое состояние. Тысячи…

– Двадцать тысяч, если быть точным.

– Фунтов стерлингов?

– Долларов. А хочешь, я буду изображать Покахонтас,[1]а ты – Джона Смита? Вволю насмеемся.