— Не как?

Я изворачиваюсь, как могу, но у меня нет зеркала, чтобы проверить, как я выгляжу. Так что я стараюсь изо всех сил.

— Я делаю все, что вы говорите.

— Вы похожи на ящерицу. Немного поднимите подбородок. Так. Выпрямите слегка ноги, опуститесь на стопу. Запомните это положение. В этой стойке можно двигаться, покажите, как вы двигаетесь.

Я скольжу вперед и назад, чувствуя себя очень глупо. Не понимаю, как это поможет мне убить курицу или королеву. Но Том Первый доволен.

— Хорошо. Теперь выберите себе противника.

— Выбрать противника? — Я оглядываю загон. Тут есть рыжие, белые, рябые и черные курицы. Мне кажется, что в вопросе таится подвох, что выбирать я должна всех сразу. — Почему бы вам не стать моим противником?

Том Первый отмахивается. Пальцы его унизаны золотыми перстнями.

— Прежде, чем ходить, необходимо научиться ползать. Выбирайте противника, пока я сам его не выбрал.

— И как вы это сделаете? Впрочем, неважно. Вот эта. — Я указываю кинжалом на рябую курицу, ободранную и довольно старую. Мне кажется, ей и без того осталось недолго, так что я лишь окажу бедняге услугу.

— Вам нужно сократить расстояние между собой и оружием… или в данном случае между собой и врагом. Это называется сближением. Делайте шаг вперед, как раньше.

Я неуклюже шагаю к курице. Она выклевывает что-то из земли, не обращая на меня внимания.

— Хорошо. Направьте оружие вперед, так чтобы клинок был нацелен на угрозу. Все, что окажется впереди клинка, включая ваши пальцы, станет целью вражеского оружия. Это принцип номер два. Двигаясь, не забывайте о принципах три и четыре. Клинок должен двигаться. Все является целью.

Он прав. Все действительно становится целью. Куры, в том числе и мой маленький рябой враг, встревожены моим приближением и ящерообразной стойкой. Они начинают суетиться. Они, разумеется, никуда не бегут, просто быстрее скребут землю, кудахчут, подпрыгивают.

— Два одинаковых движения составляют узор. — Я с трудом слышу Тома Первого сквозь шум. — Клинок должен двигаться. В стороны, кругами, по спирали. Только чаще меняйте узоры. Очень хорошо, Катерина.

Я придвигаюсь ближе к курице, глядя только на нее. Воображаю черно-белые перья черно-белым платьем, красный гребешок облаком рыжих ведьминых волос, а черные глазки-бусинки — другими черными глазками. Очень удачно, что я актер и хорошо умею притворяться.

— Чего вы ждете? Убейте ее!

Я вздыхаю, поднимаю кинжал, вспоминаю Венну и ее решительное лицо. Бросаюсь к «королеве», взмахивая острым клинком.

И промахиваюсь.

С тем же успехом я могла бы выпустить в загон лису. Куры дергаются, хлопают крыльями, кричат и бегут прочь от меня. Мне остается только бежать за ними, пока Том Первый выкрикивает глупый совет:

— Воспользуйтесь обеими руками, чтобы ударить в вооруженную руку противника.

— У моего противника нет руки!

— Попробуйте сначала перерезать сухожилия на запястье.

— И запястья тоже!

— Ваша задача — вывести руку из строя и пробить артерию! — кричит он. — Это как вырвать зубы у змеи.

Это последняя капля. Я окружена злобными птицами. Том распространяется про змей. В воздухе летают перья, воняет пометом, куры кудахчут, и все это совсем не похоже на то, что я себе представляла. Я кидаюсь на «королеву», теряю равновесие и падаю в грязь. Полное фиаско, но я быстро учусь и поэтому вспоминаю пятый принцип: не спеши умирать. Поднимаюсь на четвереньки и ползу за ней. Кажется, это действует — может, потому, что она меня не видит, или на четвереньках я кажусь не такой опасной, или просто куры глупые. Она останавливается, и я хватаю ее за тощую шею.

«Королева» бьется у меня в руках, раскрыв черные глазки, все во мне вопиет, требуя убить ее, убить, убить, и я швыряю ее на землю. Это оглушает «врага». Остальные куры убегают, как будто чувствуя, что произойдет. Я поднимаю кинжал. Восходящее солнце вспыхивает на тяжелом стальном клинке, подмигивает мне, когда я опускаю его — решительно и быстро, как Венна. И… дело сделано. В руке у меня остается невесомый уродливый обрубок головы. Обезглавленное тело носится вокруг меня, постепенно замедляясь. И, как мне и запомнилось, крови совсем мало. Несколько струек, толчками вылетающих из шеи, да капли из головы. Но я смотрю только в глаза. Они опустели. Открытые, черные, слепые, мертвые… как глаза отца, обессмыслившиеся еще до того, как он упал на пол.

— Продолжайте. — Голос звучит ближе, чем раньше.

Обернувшись, я вижу Тома Первого рядом с собой. Его красивые кожаные сапоги заляпаны грязью.

— Сохраняйте спокойствие и бегите. Не забывайте, Катерина, что ваше дело — не только прикончить врага. И не только выжить. Вы должны преуспеть.

Я смотрю на куриную голову в руке. Кровь стекает по предплечью. Я опустошена, удивлена и в то же время поражена новизной.

— Сколько вам лет? — спрашиваю я Тома.

— Двадцать девять, — моргает он. — Но…

— Вы когда-нибудь убивали?

Он смотрит на горизонт, где поднимается солнце, заливая поля рыжим.

Я думаю, что это способ не отвечать мне, что я задала вопрос, который считается слишком личным, что он слишком хорошо воспитан, чтобы дать мне понять, как я груба.

— Мой дядя был священником. Католическим, — отвечает он наконец. — Его повесили, распотрошили и четвертовали, когда мне было всего четырнадцать. Такое не забывается. С тех пор я натворил дел, пытаясь отомстить за него. Я бы натворил и больше, если бы мог. Но я думаю, что наше главное дело еще впереди.

Это ответ — и уход от ответа, но меня он устраивает.

— Продолжайте практиковаться, — говорит мне Том Первый. — Сегодня вы узнали, как стоять в стойке, как держать кинжал, отступать и наступать. Теперь мы перейдем к основам боя. Просто в качестве предосторожности, — уточняет он. — Если стражник или актер окажется к вам слишком близко, вы должны уметь остановить его.

Том Первый протягивает мне руку. Я выбрасываю куриную голову и беру его за руку. Встаю, косясь на труп. Я вся покрыта потом и грязью, а может быть, и чем похуже. Лицо и руки саднит от царапин.

Желание Кейтсби отправить меня сюда казалось мне странным, но теперь я его понимаю. Я сама решила убить курицу, и сделала это своими руками. Не рукой Божьей, не рукой королевы, которую многие считают богом. Господь сказал: да не пощадит его глаз твой; душу за душу, глаз за глаз. Королева решила, что может отнять жизнь моего отца. И если я буду помнить об этом, то легко отниму ее собственную жизнь.

Каждый год Кэри устраивает прием, приглашения на который получают все аристократы и театральные труппы Лондона. На этом приеме актеры могут найти покровителя на ближайший сезон. Большинство актеров, если они не достигли уровня Бёрбеджа или других «Слуг лорда-камергера», не имеют возможности заработать себе на жизнь, если кто-то — обычно аристократ — их не поддерживает. Для покровителей же это вопрос репутации и одновременно состязание: они стараются заполучить лучшего актера из лучшей труппы. Это поднимает их статус так же, как и статус самого актера.