– Извини, что порчу вам веселье. Думаю, уже завтра всё будет в порядке. Если нет, пойду к нашему декану, и она вставит мне по первое число, что сам не смог себя вылечить.

Он засмеялся, и я тоже улыбнулась из вежливости. Но потом Имсен почти сразу откинулся на стенку и прикрыл глаза, будто задремав, и я решила его не беспокоить. Если он всю ночь не спал, то ему даже крики и шум в зале не помешают сейчас заснуть.

Я старалась не смотреть особенно в сторону Ярена, названного Вересом, но постоянно ощущала его присутствие. Он сидел с другой стороны стола, чуть наискось, так что, как я ни старалась, в поле зрения то и дело попадали то его широкое, охваченное ремешком амулета запястье, то кусочек рукава, то пальцы, скользящие по толстостенной глиняной кружке с пышной шапкой пены.

Попутно я прислушивалась к разговору, да и сама участвовала по мере сил. Выяснилось, что Вересу двадцать два, что он сам не так давно закончил одну из академий в соседней земле, и собирается стать преподавателем. А пока ему предложили место тренера – здесь, у нас. От таких предложений не отказываются, вот он и приехал, и живёт теперь в общежитии для приглашённых команд и контрактных преподавателей.

Потом сидр взял своё, я расслабилась и наконец позволила себе уставиться на него в открытую. Всё недоумевала: почему он назвался другим именем? Может, их вообще двое, как Карин с Вейном? Или у него двойное имя, хотя у нас такое и не принято?

Наверное, проще всего было бы спросить напрямую, но мне не хотелось ни выдавать нашего знакомства, ни называть его Яреном при всех. Почему-то казалось, его это не обрадует.

А он разговаривал с другими – и тоже то и дело поглядывал на меня. Каждый такой взгляд покалывал кожу, заставлял беспричинно улыбаться. Я прятала улыбку за кружкой и отводила глаза. Внутри зарождалась дразнящая щекотка, волнение горячило кровь.

Потом сидр потребовал выхода, и я выползла из-за стола. Выпила я не так много – или мне казалось, что немного – но комната почему-то закружилась перед глазами. Я засмеялась, чуть не свалила стеклянную башню пустых кружек на соседнем столе. Сзади тоже засмеялись, Райв отпустил дурацкий комментарий, я решила, что дело так не пойдёт и гордо распрямила плечи. Послышался скрежет ножек стула по полу, кто-то вполголоса бросил: «Я прослежу». Почему-то от этого голоса стало тепло, по спине пробежали крупные мурашки. Безотчётно захотелось убежать – но так, чтобы догнали.

Впрочем, требовательный позыв тела тут же напомнил мне, зачем я вообще встала, и я устремилась к выходу из комнаты.

А когда, закончив с неотложными делами, вышла, то обнаружила, что меня караулят. В коридоре стоял Верес, расслабленно привалившись к стене: одна нога прямо, другая согнута в колене и упирается в стенку. Он уставился в пространство, но, услышав звук двери, повернул голову.

Память сыграла дурную шутку: наложилась картинка из прошлого, только вместо Ярена там был Хен. Тупо заболело в груди, но… странно, раньше такие воспоминания вообще скручивали меня в бараний рог, а в этот раз только сердце сжалось до невозможности дышать – и отпустило.

 – Всё в порядке? – спросил Ярен, окидывая меня внимательным взглядом.

Я кивнула. Хмель ещё не отступил, я чувствовала себя смелой и на всё способной. Наверное, поэтому без вступления заявила:

 – Ты меня обманул!

Он насторожился и ничего не ответил. Я шагнула к нему. Свирепо ткнула пальцем в грудь:

 – Ты сказал, что тебя зовут Ярен! А тебя зовут Верен Дас! Венер Дар! Вернер…

 – Верес Даг, – поправил он с лёгкой улыбкой. – Верес – имя, Даг – фамилия.

Я пропустила его слова мимо ушей. Я впервые видела, как он улыбается – не усмехается, а по-настоящему улыбается, – и застыла, рассматривая необычное зрелище. Лицо смягчилось, в глазах появился человеческий блеск, он мгновенно стал ближе и как-то роднее. Почему он не улыбается всегда? Если бы он знал, какое действие это оказывает, он бы даже спал с улыбкой.

 – Хагос, ты набралась, – насмешливая реплика вернула меня в настоящее.

 – Вовсе нет!

 – Вовсе да, – передразнил он меня.

Я гневно фыркнула. Хотела снова ткнуть его в грудь, но он перехватил мою руку и мягко отвёл. И продолжал смотреть на меня с улыбкой, а в глазах плясали искры того же хмельного безумия, что владело и мной.

Когда он отпустил мою руку и коснулся тёплыми, чуть загрубелыми пальцами лица, я затаила дыхание. Касание было удивительно нежным, как будто он сам боялся того, что делал. Я смотрела на него, не понимая, что со мной творится. Понимала только то, что я, кажется, хочу, чтобы он меня поцеловал.

И он как будто поймал это желание, втянул ноздрями воздух, словно ему нечем было дышать. Глаза у него стали совсем тёмные, я падала в них, и эта пропасть была бездонной.

И тут из шума и гама общей комнаты выглянул Имсен:

 – Всё в порядке?

Я отпрянула от Вереса, как от огня. Припала к стене, приложила руку ко рту, нервно засмеялась.

Он бросил на меня быстрый взгляд и снова повернулся к Имсену:

 – Да. Сатьяна перебрала немного. Я присмотрю за ней.

Тот кивнул и втянулся обратно. Я замотала головой, всё ещё трясясь в нервном хохоте. Хагос, это какая-то ерунда. Я и правда набралась. Набралась так сильно, что мне стали мерещиться странные вещи. Например, то, что Верес хочет поцеловать меня.

Он шагнул ко мне и, кажется, хотел помочь мне отлепиться от стены. Я покачала головой, выставила перед собой руку в знак отрицания. С трудом сказала:

 – Наверное, ты прав. Пойду-ка я лучше домой.

 – Я тебя провожу.

Тон его не предполагал возражений, и я не стала зря тратить время. Только пожала плечами: мол, делай как знаешь.

Харчевня находилась так близко от академии, что мы решили идти пешком. Точнее, я решила: недолгая прогулка поможет проветрить голову, а темнота и теснота кабинки извозчика – слишком плохие друзья девушке, которая и так по пьяни чуть не набросилась на парня с поцелуями.

И у меня вообще-то есть Карин.

Запоздалое раскаяние отрезвило меня почти сразу, мы и шагов пятидесяти не успели пройти. Точно, хагосовы твари, Карин. Мне нельзя заглядываться на всяких дурацких голубоглазых парней. Сперва нужно поговорить с ним. Поговорить и сказать… что хочу расстаться.

Погрузившись в невесёлые мысли, я даже почти забыла, что иду не одна. Вздрогнула, когда ночную тишину прорезал голос Вереса:

 – Хочу тебе кое в чём признаться.

Такое начало меня насторожило. Я кинула на него подозрительный взгляд, а он продолжал:

 – На самом деле… меня правда зовут Ярен. Здесь я под чужим именем. Только об этом не должен никто знать.

Даже в темноте, которую ничуть не рассеивали редкие фонари, было видно, как пристально он на меня смотрит.