У всех пятерых были билеты. В Западном Хэмпстеде еще можно было прошмыгнуть «зайцем», но турникет на Финчли-роуд являлся почти непреодолимым препятствием. Джаспер и его товарищи были худыми и могли бы под ним пролезть. Так они, собственно, прежде и делали, до тех пор, пока их не засекли.

Выйдя на платформу, компания отправилась на линию Метрополитен. Мальчики сами не заметили, как оказались в старейшей части Лондонского метро.

Лондонская подземка занимает второе место в мире по протяженности. Длина ее лишь немного уступает Нью-Йоркскому метро и составляет 422 километра.

Быстрее всего линия Метрополитен росла в 60-70-х годах девятнадцатого века. Потом к ней присоединилась линия Дистрикт, протянувшаяся к северо-западным пригородам Лондона. До самого начала нового века поезда еще ходили на паровой тяге.

Первое время строительство туннелей велось открытым способом. Однако примерно с 1890 года начал применяться другой: галереи в форме трубы прокапывались под землей в глинистой лондонской почве, а извлеченная зеленая и желтая глина использовалась для производства миллионов и миллионов кирпичей. Именно так была построена первая ветка, проходящая под Темзой, от Кинг-Уилльям-стрит до Стоквелла. Она-то и получила американское название «сабвей», хотя позже была переименована в Железную дорогу Сити и Южного Лондона, став первой в мире линией метро с туннелями круглого сечения.

Другим примечательным событием стали сами поезда, работавшие на электричестве. Пассажиры в этих «банках с сардинами» сидели лицом друг к другу на длинных лавках, расположенных одна против другой вдоль стен. И пусть освещение в вагонах оказалось настолько тусклым, что не удавалось даже почитать газету, в таком поезде можно было, по крайней мере, спокойно дышать. Миновали те дни, когда пассажиры боялись задохнуться под землей, хотя пока только на линиях Южного Лондона.

Уличные музыканты стояли на станции «Лейстерская площадь», в самом ее низу, на линии Пикадилли. Питер выпросил у одного из умирающих пациентов хосписа ксилофон, у Алисы была ее скрипка, а у Тома – труба. Они пытались сыграть фокстрот из первой «Джазовой сюиты» Шостаковича.

Алиса, не научившаяся пока делать подходящее вместилище для сбора монет из шарфа, сложила что-то вроде берета из квадратного лоскута дешевого шелка. Первые монетки посыпались туда, еще когда их компания играла популярную в народе «Маленькую ночную серенаду». Странный русский джаз, да еще и исполненный на совершенно неподходящих инструментах, тоже, как ни странно, имел успех. Алиса не могла сообразить, сколько денег было в платке, но догадывалась, что немало: там явно попадались и фунтовые монеты.

Том ликовал. Он то и дело повторял, что в день, когда Алиса решила присоединиться к их группе, им улыбнулась сама фортуна.

– Это все только благодаря тебе, ты – наш талисман.

Скрипачка улыбнулась ему, но отстранилась, когда Мюррей попытался ее поцеловать. Алиса не приветствовала даже держание друг друга за руки, не говоря уже о поцелуях и объятиях на публике. Она уже начинала подумывать, что жизнь уличного музыканта, в конечном счете, не так уж и плоха, особенно в сравнении с определенного рода компромиссами, на которые ей приходилось идти прежде. И тут случилось одно неприятное происшествие.

Люди кидали монеты и шли дальше, не останавливаясь, но, когда Том начал петь арии из опер Моцарта, вокруг собралась небольшая толпа. В ней был и подросток лет пятнадцати. Вдруг он быстро наклонился, схватил платок с монетами и убежал.

Алиса прекратила играть. Смычок дрожал в ее руке. Она услышала свой собственный вскрик. Флейтист кинулся за мальчишкой по коридору, увертываясь от одних прохожих и наталкиваясь на других. Через пару секунд за ним побежал и Питер. Но вернулись они с пустыми руками. Случилось то, чего и следовало ожидать: подошел поезд и в мгновение ока увез воришку. Как заметил по этому поводу Блич-Палмер, нормальному человеку вечно приходится ждать поезда минут по десять, а вот ворам и хулиганам везет.

Скрипачка начала всхлипывать и ничего не могла с собой поделать. Впрочем, и она сама, и, наверное, Том понимали, что плачет женщина не только из-за кражи, которая была всего лишь единичной неудачей.

– Нам нужны деньги, – сказала она Мюррею, когда они вместе возвращались домой по Юбилейной линии. – Нам нужны деньги на образование.

Алиса сама удивилась своим словам, ведь прежде она об этом совсем не думала и уж тем более не говорила вслух. Но произнеся их, скрипачка тут же поняла, что права. Они с Томом должны сделать это.

– Какое еще образование? – переспросил ее друг.

– Мы с тобой должны идти вперед. Ты мне твердишь, что я могу тебя спасти. Именно это я и хочу сделать. Я хочу, чтобы ты продолжил учиться. Мне тоже необходимы уроки игры на скрипке. Я должна найти себе учителя, потому что из-за отсутствия практики многое забыла и мне требуется помощь. А ты, Том, должен закончить курс и получить диплом. Сам знаешь, что единственным препятствием для нас является лишь нехватка денег.

– Мы заработаем их, играя в подземке.

– Мы только что потеряли все, что получили.

– Больше этого не случится.

– Так мы никогда не заработаем столько, сколько нужно.

Флейтист воспринял ее слова как упрек. Алиса увидела, что он покраснел. Точно так же краснел Майк, когда кто-нибудь говорил ему, что он маловато зарабатывает. И в точности как у Майка, в гневном ответе Мюррея прозвучали оборонительные нотки:

– Все будет хорошо. Я этим занимаюсь.

– Нет, нам нужны настоящие деньги, – отрезала молодая женщина. – Думаю, мне надо найти работу. Точнее, нам обоим надо найти работу. Я пойду на все, Том. Слишком многим я пожертвовала, чтобы так просто упустить свой шанс.

– Ты можешь стать, кем захочешь, – сказал ее любимый. – Кем угодно. Как бы я хотел иметь кучу денег, чтобы подарить их тебе! Я так тебя люблю…

Скрипачка до сих пор не знала, что ему отвечать, когда он это говорил. Почувствовав себя не в своей тарелке, она отвела взгляд.

Линии Метрополитен и Дистрикт, имевшие уже немалую протяженность, до 1895 года работали на паровой тяге. В тот год был опубликован рассказ Конан Дойля «Чертежи Брюса-Партингтона». Эта история интересна тем, что ее сюжет выстроен вокруг линии Дистрикт.

Сегодня уже невозможно сделать так, как сделали Оберштейн и полковник Уолтер, то есть сбросить труп на крышу вагона из окна дома в Западном Лондоне. Поезд, который вез тело Кадогена Уэста, качнуло на стрелке у поворота к станции Олдгейт. Труп упал с крыши на рельсы, и все, за исключением Шерлока Холмса, поверили, что человек выпал из вагона. Сейчас повторить подобное уже не удалось бы. В районе Глочестер-роуд, где разворачивалась та история, уже нет домов, расположенных настолько близко к железнодорожным путям.

Платформа на Бейкер-стрит украшена изображениями, иллюстрирующими рассказы о Шерлоке Холмсе, но «Чертежей Брюса-Партингтона» среди них вы не найдете. Может быть, потому, что компания Лондонских Подземных Перевозок боялась подсказать своим пассажирам кое-какие идеи?