– Послушай, Мора, для человечества…

– Нет, это ты послушай! – резко прервал его Мора. – Человечество еще не доросло до таких знаний. И вряд ли дорастет вообще.

Молодой задумчиво опустил голову. Мора хлопнул его по плечу и уселся к двери, доставая сигареты.

– А ты что думаешь? – спросил Шаман Зубра.

– Ничего хорошего от вашей науки никогда не было! – уверенно произнес Зубр.

– Дикари! – пробормотал Молодой еле слышно.

– Это откуда? – окликнул Круглов лаборантов, тащивших блок электронного микроскопа.

– Из четвертой, – сдавленно ответил один, с красным, блестящим от пота лицом.

– Аккуратнее, пожалуйста, – попросил Круглов.

Он завернул за угол, успев услышать, как один из сотрудников шепотом высказал предположение о том, куда профессор может засунуть свои просьбы и советы. Спустившись в лабораторный блок, Круглов заглянул к Игнатьеву и тут же закашлялся: все помещение было наполнено густым табачным дымом.

– Сергей Степаныч! – позвал Круглов.

– Тута я! – дурашливым тенорком отозвался Игнатьев.

Профессор сидел за столом в своем удобном кожаном кресле и пыхтел трубкой. Перед ним находилась наполовину пустая бутылка конька, рюмка и несколько яблок.

«С утра, видимо, пьет», – понял Круглов.

– Профессор, вы бы хоть вытяжку включили, – добродушно посоветовал он, усаживаясь напротив.

– Будешь? – Игнатьев указал мундштуком на бутылку.

– Нет, спасибо, – отмахнулся Круглов. – Мне, видишь ли, надо за погрузкой следить.

– Ага, за погрузкой, – добродушно покивал Игнатьев, пропуская намек мимо ушей. – Как она там, погрузка-то? Все погрузили?

– Заканчиваем. Четвертая лаборатория пошла.

– Это хорошо. А первую, значит, оставляем?

– Ну, пока да, – вздохнул Круглов.

– Василий Сергеевич, товарищ мой дорогой, скажи, пожалуйста, что означает твое «пока»? Ты запамятовал, что после отбытия в неизвестном направлении нам велено нарушить в подземном блоке гидроизоляцию и отключить дренаж?

– Сережа, голубчик, ну чего ты взъелся-то? Второй день грузимся, вымотались все. Не успеваем если, что делать-то?

– Куда не успеваем?

– В сроки не укладываемся, – нашелся Круглов.

– А откуда у Сахарова эти сроки? – безмятежно поинтересовался Игнатьев. – Зона нашептала? Аль боится чего?

– Я не знаю, – нахмурился Круглов. – Сказано – делаем. Со мной это обсуждать без толку. Я только исполнитель.

– Ты, Василий, очень исполнительный исполнитель, – похвалил коллегу Игнатьев и наполнил рюмку.

– Хватит уже, – посоветовал Круглов.

– Отчего же? – поднял брови Игнатьев. – В пьяном виде я еще более исполнительный. Сахарову должно нравиться. А первую лабораторию затопим. На хрена она нам, да?

– Послушай, он же с Большой землей все решил. Они дадут любое оборудование. Там такие старперы сидят, что за одну надежду на бессмертие ему весь золотой запас страны передадут.

Игнатьев опрокинул рюмку, сочно хрустнул яблоком.

– Точно, – выдохнул он, зажмурившись. – Сейчас выйдем, я тебе покажу, как выглядит бессмертие. А пока скажи мне, ты давно от Хоффера весточку получал?

– От какого Хоффера? Что возле Агропрома сидит?

– От него. От руководителя немецкой научной миссии Отто Карловича Хоффера.

– А к чему ты это спрашиваешь? – насторожился Круглов. – Я с ним контактов не поддерживаю.

– Я поддерживаю, – успокаивающе отмахнулся Игнатьев. – Поддерживал. И вот что-то мой фашистский коллега молчит. Уже две недели.

Игнатьев похлюпал трубкой, вытряхнул пепел прямо на пол и снова набил.

– И Свенсон замолчал, – невнятно пробормотал он, раскуривая. – С Филчем, американцем, я, конечно, не дружу, но решил вдруг привет ему послать. Молчит, америкашка проклятый. Что ты будешь делать, а?

Игнатьев весело уставился на Круглова. И тот по-настоящему испугался этого взгляда. Шальной задор, светившийся в глазах коллеги, отдавал настоящим безумием. Круглов мимоходом подумал о том, что сейчас в лаборатории они, по сути, одни, а Игнатьев, между прочим, значительно крупнее его. И в верхнем ящике стола у него лежит пистолет.

– Если тебе так все не нравится, уходи! – посоветовал Круглов.

– Уходи… – Игнатьев разгладил пальцами усы. – И я говорю: уйду. А он, видишь ли, свои резоны имеет.

– Не отпускает? – насторожился Круглов.

– Отчего же. Выбирай, говорит. Либо со мной, либо…

– Либо?

– Либо уезжай… В Америку. «Преступление и наказание» читал?

– Чего?

– Достоевского! Свидригайлов, персонаж такой… не помнишь? По его рецепту. Билет у меня давно есть, – Игнатьев постучал по ящику стола.

– Что-то ты, Сергей Степаныч, совсем ахинею понес, – осторожно заметил Круглов.

– Ахинею? – добродушно ухмыльнулся Игнатьев. – Ну тогда слушай дальше. Я тут обнаружил интересную информацию по поводу «Декодера».

– Что там опять? – Круглов поник. – Мне тоже жалко Хвостницкого…

– Погодите, коллега, я не об этом. Хвостницкий сам виноват. Ему нужно было встать внутрь круга, тогда бы они его не достали.

– Кто они?

– О, это очень интересно! Я все думал, откуда мне знаком рисунок этой контактной матрицы. И вот сегодня утром вспомнил. Полез в Сеть – точно: данный рисунок встречается во многих антинаучных магических трактатах, в частности – в книге некоего Папюса «Практическая магия». Рекомендован для обряда вызова демонов.

– Кого? – Круглов даже привстал.

– Демонов, – безмятежно попыхивая трубкой, повторил Игнатьев.

– Сергей Степанович, пойдем на улицу, проветримся, – предложил Круглов.

– Пойдем, – неожиданно поддержал Игнатьев.

Он тяжело поднялся, налил коньяку, выпил и, закусывая на ходу яблоком, проследовал вслед за Кругловым наверх.

Во дворе базы заканчивалась погрузка последнего, третьего грузовика. Савельев, старший лаборант, с блокнотом в руке стоял у кузова, куда солдаты затаскивали аппаратуру и системные блоки. У раскрытых ворот находилось несколько бойцов с автоматами, а дальше, уже за периметром, неподвижно стояли четверо – без видимого оружия, в брезентовых плащ-палатках с накинутыми капюшонами.

– Грузимся? – задорно спросил Игнатьев.

– Так точно! – отрапортовал кто-то из бойцов.

– Из «Закона»? – повернулся к нему Игнатьев.

– Был, – ответил солдат и продемонстрировал свежую нашивку с буквой «А».