Торн спешился, помог спуститься Фионе и сказал: — Отошли своих людей, отец. Я должен поговорить с тобой, Торольфом и Роло.

— Идите, — коротко приказал Олаф, отсылая прочь собравшихся на поиски людей.

Фиона ушла вместе с ними.

Четверо мужчин отошли в тень высокого дерева, росшего во дворе. Здесь Олаф обернулся к старшему сыну.

— Так о чем ты хотел говорить с нами? — спросил он. — И о чем не должны слышать посторонние уши?

Торн не знал, как начать. Он стискивал челюсти так, что на его щеках надувались желваки. Наконец он заговорил, напрягая шею и подняв плечи:

— В момент помрачения ума я совершил нечто, о чем, возможно, еще не раз пожалею.

Торн расправил плечи и продолжил — уже увереннее и спокойнее. Он начал говорить, и самое трудное осталось позади.

Что сделано, то сделано, — продолжил он. — Прошлой ночью нас с Фионой обвенчал христианский священник.

Олаф ошеломленно ахнул и привалился к дереву так, что оно задрожало.

— Скажи, я правильно понял тебя? Нет, я не верю своим ушам! Скажи, что это была шутка! Это слишком страшно, чтобы быть правдой! Ты… Ты женился на ведьме? Ты сошел с ума! Да, ее колдовство оказалось сильнее, чем я думал. Но клянусь, я освобожу тебя, Торн! Я отсеку ей голову моим собственным мечом.

— Отец, позволь мне! — воскликнул Торольф, хватаясь за оружие. — Где она?

Признание Торна повергло Роло в шок, и он долго не мог произнести ни единого слова. Когда же он собрался наконец с мыслями, на губах его зазмеилась тонкая усмешка.

— Погоди, Торольф! — остановил он пылкого юношу движением руки. — Ведь Торн сказал, что их венчал христианский священник. Значит, этот брак не имеет для нас никакой силы. Так что не торопись убивать эту красавицу Фиону. Лучше я возьму ее себе в наложницы, а когда она мне надоест — продам. И вы ни когда не увидите ее и не услышите о ней до скончания века. Вся эта история будет забыта, и мы отпразднуем свадьбу Торна с моей сестрой.

— Забирай ее! — зарычал Олаф.

— Нет! — пылко возразил Торн. — Никто не смеет даже пальцем притронуться к Фионе! Она моя. И будет со мной столько, сколько и этого пожелаю.

— Безумец, — скривился Олаф. — Сын, ты сам не понимаешь, что делаешь. Эта женщина околдовала тебя. Будь ты в своем уме, ты давно бы уже убил ее.

— Может быть, я и заколдован, — сказал Торн. — В самом деле, трудно найти другое объяснение тому, что происходит со мной. Но покуда я сам не приму решения, Фиона останется моей женой.

— А как же Бретта? — поинтересовался Олаф.

— Выдай ее за Торольфа.

Тут уже пришла очередь Роло нахмурить брови.

— Постойте! Бретта была обручена с наследником Олафа! А Торольф — младший.

— Ты хорошо продумал последствия своего рокового шага? — спросил Торна Олаф. — Ведь твои собственные воины ненавидят эту женщину и боятся ее. Что с ней станет, когда ты уедешь? И сможешь ли ты защитить ее, даже будучи здесь?

— Значит, защищать ее и от тебя, отец? — горько усмехнулся Торн. — И от тебя, Торольф? Неужели вы бросите ее на произвол судьбы, если меня не будет рядом?

— Ладно, Торн, оставим это, — хмуро сказал Олаф.

— Захочет ли Бретта выйти за Торольфа? — ехидно вставил Роло.

— Ты еще изменишь свое мнение, когда придешь в разум, брат, — убежденно сказал Торольф.

— Может быть, — парировал Торн. — Но пока что я твердо знаю только одно: Фиона принадлежит мне, и так будет, пока я не решу иначе.

— Тогда я, пожалуй, готов жениться на Бретте, — сказал Торольф. — Если она, разумеется, не станет возражать.

— Если для Бретты главное — наследство, — сказал Торн, сам поражаясь своим словам, — я готов уступить это право Торольфу.

— Нет, — возразил Олаф. — Ты — мой наследник. Ты — старший сын. Впрочем, поговори с Бреттой, Роло. Скажи, я пойму ее, если она ответит отказом.

— Лично мне все равно, кто станет мужем Бретты — Торн или Торольф, — заявил Роло. — В конце концов, мы в любом случае должны объединить свои владения. Я поговорю с Бреттой. Думаю, она прислушается к моим словам.

— Что касается меня, то я никогда не признаю твой безумный брак. Торн, — сказал Олаф. — И советую тебе держать эту шлюху подальше от меня. Тем более что ваш брак заключил какой-то христианский священ ник.

Ничего не изменилось в лице Торна при этих словах.

— Хорошо, — сказал он. — Мы уедем отсюда, как только будет готов мой новый дом.

Он повернулся и пошел прочь с тяжестью на сердце. Впервые он так резко говорил с отцом, которого глубоко уважал. Нелегко дался ему этот разговор.

— Он сумасшедший, — сказал Торольф в спину Торна.

— Или околдованный, — поддержал его Олаф.

— А может быть, ни то и ни другое, — жестко заметил Роло. — Ну, ладно, пойду поговорю с Бреттой.

— Что, интересно, он имел в виду? — задумчиво спросил Торольф, глядя вслед удаляющемуся Роло. — Если Торн не сошел с ума и не околдован, то тогда что?

Олаф не ответил. Он бросил на младшего сына тяжелый взгляд и тоже пошел прочь.

Когда Торн появился в зале, Фиона подняла голову, тревожно всматриваясь в него. Викинг шагал тяжело.

«Интересно, о чем они договорились с отцом?» — подумала Фиона, но, пожалуй, ей лучше и не знать этого. То, что разговор был трудным и неприятным, понятно и так. Для этого достаточно знать, как относятся к ней Олаф, Торольф и их люди.

Спустя минуту в зале появился и Роло. Он пристально посмотрел на/Фиону, но направился не к ней, а к своей сестре, сидевшей здесь же, за столом. Брат и сестра о чем-то коротко переговорили — так тихо, что Фиона не смогла услышать ни единого слова, — и вместе покинули зал.

Фиона понятия не имела о том, как сложится ее дальнейшая жизнь. Вполне возможно, что Торн расстанется с ней. Его вполне могут вынудить к этому. Если он не выдержит и поступит так, что ж, она поймет его и даже не станет осуждать.

— Ну, в чем дело? — спросила Бретта, выйдя на двор вслед за своим братом.

— Подожди, — ответил тот и повел ее подальше, в такое место, где их наверняка никто не смог бы подслушать.

— Ну не тяни, — поторопила его Бретта. — Что случилось? Если дело касается меня, я желаю все знать немедленно.

Роло остановился, затем повернулся лицом к сестре. То, о чем ему предстояло рассказать, было настолько нелепо и неприятно, что Роло замялся, не зная, с чего начать. Наконец он нашел первые слова:

— Торн и Фиона обвенчались прошлой ночью. У христианского священника.

Бретта сдавленно вскрикнула.

— Нет! Не может быть! Я не переживу этого! Он… Как он мог так поступить со мной!