– Не знаю. – Поллард так часто произносил эти два слова, что они, казалось, истерлись от слишком частого употребления: каждое следующее “не знаю” звучало все тише и невнятнее. – По-моему, все было не так. Слишком не правдоподобно. И потом, я заснул уже после восьми. Когда бы я успел пойти и купить одежду? Магазины-то уже закрывались.

– Некоторые работают до десяти, – сообщил Клинт.

– Все равно времени оставалось мало, – признал Бобби.

– Вряд ли я забрался в магазин после закрытия, – рассуждал Фрэнк. – И не украл же я эту одежду. Я вроде не вор.

– Мы знаем, что вы не вор, – успокоил его Бобби.

– Ну, этого мы, положим, еще не знаем, – оборвала мужа Джулия-Бобби и Клинт изумленно воззрились на нее. Поллард молча разглядывал исцарапанные руки. От робости или растерянности он не решался и слова сказать в свою защиту.

Джулия прикусила язык. Какая же она грубиянка!

Какие у нее основания сомневаться в его честности? Ляпнула, не подумав. Они ведь ничего о Полларде не знают. Черт, но если он говорит правду, то он и сам ничего о себе не знает.

– Послушайте, – начала Джулия, – купил, украл – не имеет значения. Для меня и то и другое сомнительно. Если события действительно разворачивались так, как рассказывает мистер Поллард, то оба объяснения никуда не годятся. Человек во сне идет в магазин и покупает новую одежду. И чтобы он при этом не проснулся? Или чтобы другие не заметили, что он спит? Да быть такого не может! Ни за что не поверю! Я не так уж много знаю о сомнамбулизме, но не сомневаюсь: если мы обратимся к специалистам, они подтвердят, что это невозможно.

– Одежда – это еще не все, – перебил Клинт.

– Да, не все, – подтвердил Поллард. – Когда я проснулся, рядом на постели лежал большой бумажный пакет. В такие продавцы в магазине кладут покупки, если вы не хотите брать полиэтиленовый. Заглянул я в пакет, а там.., деньги. Снова деньги.

– Сколько? – спросил Бобби.

– Не знаю. Много.

– Вы не пересчитывали?

– Они сейчас в мотеле, где я остановился. Это другой мотель. Я все время переезжаю с места на место. Так спокойнее. Хотите – потом посчитайте. Я пробовал, но, кажется, разучился. Да-да. Звучит нелепо, но так оно и есть... Сложение у меня уже не получается. Как ни бился, но.., цифры для меня теперь пустой звук. – Поллард опустил голову и закрыл лицо руками. – Сперва память отшибло. Теперь простые вещи забываю, разучился считать. Я прямо.., разваливаюсь на глазах.., рассыпаюсь. Скоро от меня ничего не останется, разве что тело. А от разума.., ничего.

– До этого не дойдет, Фрэнк. Мы не допустим, – пообещал Бобби. – Мы обязательно выясним, кто вы и что с вами стряслось.

– Бобби, – одернула Джулия.

– Что? – Бобби сверкнул глуповатой улыбкой. Джулия встала из-за стола и направилась в туалет.

– Господи ты боже мой, – вздохнул Бобби и поплелся за ней.

Закрыв дверь и включив вентилятор, он зашептал:

– Джулия, мы просто обязаны помочь бедолаге.

– У этого человека все признаки сумеречного состояния. Он совершает все эти действия в помрачении. Просыпается среди ночи и делает все, что взбредет ему в голову. Но он не лунатик. Его сознание бодрствует. Украдет, убьет, а утром ничего не помнит.

– Я совершенно уверен, что у него на руках была его же собственная кровь. Пусть у него сумеречное состояние, помрачения, но он не убийца. На что спорим?

– Скажи еще, что он не вор. Просыпается в обнимку с полным пакетом денег, не знает, откуда они взялись, – и не вор? Или, по-твоему, он их печатает, когда у него провалы в памяти? Ах да, это же невозможно: такой симпатяга – и вдруг фальшивомонетчик.

– Но, послушай, надо же и чутью доверять. А я печенкой чую: Фрэнк – честный малый. Вот и Клинт так считает.

– Известное дело: греки народ компанейский, готовы водить дружбу с каждым встречным и поперечным.

– Это Клинт – компанейский грек? Может, ты про другого Клинта? Не про того, который Карагиозис? Не про парня, который словно отлит из бетона и улыбается не чаще, чем индеец на вывеске табачной лавки?

. В туалете горел нестерпимо яркий свет. Он отражался в зеркале. Белизна мойки, стен, керамических плиток резала глаза. А тут еще Бобби, который дружелюбно, но решительно гнет свою линию. У Джулии разболелась голова.

– Полларда в самом деле жаль, – призналась она.

– Ну так давай вернемся и дослушаем его рассказ.

– Хорошо. Только не суйся ты со своими обещаниями раньше времени. Договорились?

Они вернулись в комнату.

Небо уже не походило на лист холодного, местами обожженного металла. Оно потемнело, плавилось, клубилось. Внизу веял тихий бриз, но наверху, как видно, хозяйничали неистовые ветры: со стороны океана наползала плотная черная туча.

Тени так и льнули к углам, как металлические опилки к магниту. Джулия потянулась было к выключателю, чтобы зажечь общий свет, но поймала взгляд Бобби, который откровенно наслаждался мягким блеском полированных медных ламп, любовался, как лоснятся в теплом маслянистом свете приставные столики по сторонам дивана и журнальный столик. Джулия оставила выключатель в покое.

Она уселась на прежнее место, а Бобби снова примостился на столе и заболтал ногами. Клинт включил магнитофон. Фрэнк.., мистер Поллард, – поправилась Джулия, – прежде чем вы продолжите свою историю, мне надо задать вам несколько вопросов. Итак, несмотря на кровь и царапины, вы считаете, что не способны поднять руку на другого.

– Верно. Только если придется защищаться.

– И на воровство вы тоже не способны.

– Нет... По-моему, не способен.

– Тогда почему вы не обратитесь за помощью в полицию?

Поллард молчал. Он вцепился в раскрытую сумку на коленях и смотрел в нее, словно Джулия обращалась к нему изнутри.

– Если вы действительно во всех отношениях чисты перед законом, то полиция гораздо успешнее поможет вам выяснить, кто вы такой и кто вас преследует. Знаете, что мне кажется? По-моему, вы не так уж и уверены в своей невиновности. Вы можете запросто завести машину без ключа. В сущности, с этим справится всякий, кто более или менее разбирается в автомобиле, и все же такой навык вызывает подозрения. К тому же еще эти деньги... Вы не помните, чтобы совершали преступление, но в душе сомневаетесь: а вдруг совершал? Вот вы и не решаетесь пойти в полицию.

– Отчасти так, – согласился Поллард.

– Надеюсь, вы понимаете, что, если мы возьмемся за ваше дело и в ходе расследования обнаружим изобличающие вас улики, нам придется сообщить в полицию?

– Конечно, понимаю. Да ведь, обратись я сперва в полицию, они бы и не подумали распутывать эту историю. Я еще и рассказывать не кончу, а меня уже в чем-нибудь обвинят.