Бежать по пещере галопом — дело глупое и несуразное: всю красоту пропустишь (это если пещера «окультуренная», вроде этой). Про дикие я вообще не говорю… А, впрочем, много ли в Кунгурской пещере той культуры? Километра полтора из шести известных и бог знает скольких еще неразведанных. Дальняя часть до сих пор закрыта, там только спелеологи лазают да академики из Стационара. Прям как у Стругацких — Зона Зоной.

Димка постарался на славу, как для полноценной экскурсии — везде горела разноцветная иллюминация. Мы прошли «Бриллиантовый», полюбовались ледяными сталактитами в «Крестовом» и долго ахали в «Полярном», стены которого, покрытые густой бахромой сросшихся кристаллов, светились под прожекторами словно северное сияние. Даже Ленка восхитилась.

— Здорово! — сказала она. — Совсем как у нас после южака.

— Это что, — отозвался Димка. — Сейчас уже подтаяло. Вы в конце зимы приходите, когда новые намерзнут! Пошли дальше, я вам «Вышку» покажу.

Мы миновали гроты «Данте» и «Руины» — хаотические нагромождения каменных глыб (названия здесь говорили сами за себя) и задержались в «Вышке», где лед на потолке и стенах принял самые причудливые и невероятные формы. Зрелище действительно было потрясающее, за это следовало выпить. К этой мысли все пришли как-то одновременно, но первым среагировал Фил — когда мы к нему обернулись, он уже распаковал сумку, вынул бутылку «Смирновской» и стаканчики, все разлили, добавили льда и в торжественной тишине пещеры причастились. Здесь даже сейчас ощущалась сильная тяга где-то по низам, все ежились и притоптывали ногами.

— Хороший лед, — уважительно сказал Денисыч, разглядывая свой стаканчик на просвет. Это были его первые слова с того момента, как он переступил порог пещеры, до этого он лишь мрачно молчал и глядел по сторонам.

— А то! — хмыкнул Димка. — Вода-то почти дистиллированная. Чуток кальция, конечно, есть, но это ерунда.

Последнюю остановку сделали в «гроте Романтиков». Подсвеченное сверху подземное озеро колдовски мерцало под низким сводом. Мы расположились на камнях и стали распаковывать провизию. Заговорили как-то разом. Выпили. Запили водичкой из озера, зажевали бутербродами. Повторили процедуру.

— А знаете, — сказал вдруг Серега, — мы здесь совсем как древние люди. Сидим в пещере, как эти… неандертальцы. Ничего не поменялось.

— Ага, — ехидно усмехнулся Денисыч, — совсем ничего. Та же водка, те же лампы…

— Ну, я не это имел в виду! — замахал руками тот. — Просто подумалось: вот сидели они так же около этого озера, ели какого-нибудь… мамонта печеного. Если нас одеть в шкуры и костер развести — все то же самое будет.

— Да уж. Тебе еще пару стаканов — и тебя от неандертальца не отличишь.

— А кстати, свет не погаснет? — вдруг забеспокоился Кабанчик.

— Нет, только если я сам погашу, — успокоил его Димка. — У меня, кстати, с собой свечи есть. Если хотите, можно прямо сейчас зажечь. Нет? Тогда потом. Так, о чем я… А, да. Я же рассказать хотел. Есть здесь такая девушка-экскурсовод, Ирина. Недели две тому назад мы с ней водили тут группу пятиклассников. И разыграли их. Витька — еще один наш сотрудник — вывернул наизнанку шубу, надел резиновую маску гориллы, подкрался к Ирке, сцапал ее и уволок к озеру. Та, естественно, кричит, отбивается… В общем, он погрузил ее в лодку, сел за весла и ну грести… Визгу было!

— А ты чего?

— А я им вслед из духового пистолета стрелял.

Уж было собрались сфотографироваться, но Ленка вдруг объявила, что ей надо отлучиться.

— Вот, я же предупреждал, — с неудовольствием отметил Димыч. — Надо было снаружи. Где теперь? Иди туда, вон за те камни. Там что-то вроде коридорчика…

— Ладно. Как-нибудь сама разберусь, — сердито буркнула та.

— На, фонарик возьми.

Она кивнула, взяла, поднялась и ушла. Где-то за поворотом под ее ногой стукнул камешек. Все как-то разом притихли.

— Холодно здесь, — невпопад сказал я.

— И сыро, — добавил Фил.

— Как бы чего не случилось, — пробормотал Кабанчик.

— Что с ней сделается? Давай, Фил, разливай.

Мы посидели еще немного. Потом еще немного. Потом еще. Наконец до всех помаленьку стало доходить, что прошло уже минут пятнадцать или двадцать, а Ленка до сих пор не вернулась.

— Что за черт? — удивился Димка. — Чего она там копается? Эй! Лена!

Некоторое время мы ее звали. Эхо гуляло по пещере, но и только. Ответа не было. Мы переглянулись, поставили стаканы и направились в том направлении, куда ушла наша гостья.

За камнями начинался узкий проход с гирляндами свисающих ледовых сталактитов, словно сверху свесили огромную массажную расческу с белыми зубьями. Здесь едва хватало места, чтоб разминуться двоим, мы шли гуськом и светили фонариком. Ответвления если и были, то короткие, почти все кончались тупиками. По пути встретилось несколько закутков, но ни в одном из них Ленки не обнаружилось. Наконец мы уткнулись в глухую стену и долго стояли, молча на нее таращась. Деться отсюда было решительно некуда.

— Стена, — глупо сказал Серега и гулко сглотнул. Все переглянулись.

— А где Ленка-то? Ответом нам было молчание.

Случись подобное в кино или в романе, герои непременно бы задумались, собрались, взяли себя в руки и разработали план поисков. В общем, начали бы как-нибудь действовать. Так вот, ни фига подобного! Сначала мы наорали друг на друга. Как следует наорали, до хрипоты. Естественно, не помогло. Луч фонарика скакал, суетливо выхватывая из темноты одну физиономию за другой, от чего казалось, что в закутке нас больше, чем четверо. Больше всех негодовал Кабанчик: зачем, мол, мы отпустили девушку одну? (Должно быть, хмель совсем затуманил ему мозги.) Мы крутили пальцем у виска и огрызались на него со всех сторон. Один лишь Фил молчал, меланхолично разглядывая стены, и когда все выдохлись, спокойно сказал:

— А ведь придется искать. Деваться-то нам некуда.

Все замолкли и посмотрели на Димку.

— Наумыч, выручай, — потребовал я, — на тебя вся надежда. Ты все-таки здесь работаешь, все закоулки должен знать… Где она?!

— Откуда мне знать? — развел руками тот. — Свернула куда-нибудь. Пещера большая. Если в глубину, можно долго бродить… Да не волнуйтесь вы так! Свет горит, его издалека видать. Если она не дура, то побродит и придет. Сюда много ходов выходит.

— Ей послезавтра улетать.

— А может, она ко входу вернулась? — предположил Сережка.

Все примолкли, переваривая эту мысль.

— Зачем? — осведомился я.

— Ну, плохо стало… запомнила дорогу и вернулась… Я не знаю зачем!

— Сколько у нас фонариков? — прервал нас Димка.

—Два.

— Значит, на две группы мы можем разделиться. Ищем лужу…