– Вы там, Юля?

– Да, я вас жду.

– Я слышу, что там еще какие-то люди. Юля, Римму посадят?!

– Нет.

– Точно не посадят?

– Точно не посадят, – со стопроцентной уверенностью ответила я. – Вы только приезжайте поскорее.

Соседка в розовом тем временем говорила на свою любимую тему – о мужиках.

– Это точно из-за Римминых хахалей.

– Вы с кем-то из них лично знакомы? – уточнил следователь.

– Ну кто же другую бабу со своими мужиками знакомит? – Соседка посмотрела на следователя как на полного идиота. – Уведут же сразу же!

Я сомневалась, что одни и те же мужчины реагировали на молоденькую Римму и на дебелую бабу, годящуюся ей в матери и явно злоупотребляющую спиртным. Если бы наоборот, то да. От соседки к Римме уйти могли, но не от Риммы к этой соседке!

– Вы кого-то из них опознать сможете? – немного изменил вопрос следователь.

– Немца смогу, – кивнула соседка. – Очень вежливый мужчина и по-русски хорошо говорит. Мы с ним в лифте ехали.

Я сделала стойку боевого пса, только не стала демонстрировать свой интерес представителям органов. Хотя, конечно, в деле мог быть совсем другой немец.

– Юлия Владиславовна, вы с какими-нибудь немцами знакомы? – тем не менее повернул ко мне голову следователь.

– Да я даже замужем успела побывать за немецким бароном[2], – хмыкнула я. – Но его сейчас в Петербурге точно нет.

– Ой! – Соседка положила руку на свою пышную грудь и захлопала глазами, глупо улыбаясь. Теперь ее взгляд был устремлен исключительно на меня. – Кому расскажу – не поверят!

– А вы не рассказывайте, – предложила я. – Мы все равно развелись.

– А почему? Я бы с бароном ни за что не развелась! А у него есть родовой замок? И что вы получили при разводе?

Меня решил спасти следователь. Да ему в любом случае нужно было работать, протоколы писать. А моя личная жизнь для них никак не подходила. Требовалось выяснить про личную жизнь Риммы Иванихиной.

– Немца как звали? – спросил следователь у соседки.

– Мы с ним не знакомились, – вздохнула женщина и опять повернулась ко мне: – А вашего?

Я сказала.

– Вы фамилию меняли?

– Нет.

Представляю, что бы подумали зрители, если бы я с телеэкрана представилась баронессой фон Винклер-Линзенхофф… Или статью какую-нибудь о криминальной обстановке в Петербурге, а еще лучше – о драке на коммунальной кухне подписала так же мудрено…

– Немец здесь часто бывал? – вклинился следователь.

– Я его два раза видела.

– Ночевал?

– Нет.

– Когда он здесь бывал?

Женщина попросила календарик. Ей предложили пройти на кухню. Там висел французский календарь на ткани с изображением Эйфелевой башни и текстом на французском языке. Мои знакомые привозили подобные календари из туристических поездок.

Оказалось, что немец дважды посетил Римму на прошлой неделе.

– Ругались? – спросил следователь.

– Нет, спокойно разговаривали, – покачала головой соседка. – Посуду не были, в стены ничем не кидались.

«А ты что, банку к стене приставляла?» – хотелось спросить мне, но я сдержалась, только многозначительно переглянулась с одним парнем из опергруппы. Он, вероятно, подумал то же самое. Пашка все снимал, не привлекая к себе внимания. Тело пока не увозили. Ждали приезда матери. Римму только достали из петли, уложили на пол и прикрыли простыней с розовенькими цветочками. Простой белой в этом доме не нашлось. Правда, никто особо и не искал. Но, судя по тому, что лежало в комоде, в этой квартире не держали простого белья.

– А с кем-то Римма Николаевна скандалила? Била посуду?

– Да со всеми своими предыдущими! Тут у нас такой сериал разворачивался многосерийный, вы себе даже представить не можете! А как она рыдала, когда ее этот наш американский еврей бросил!

– Кто-кто? – прищурился следователь.

– Ну наш еврей, которого родители ребенком в Америку вывезли. А теперь сюда приехал деньги делать. Они все раньше бежали отсюда, а теперь возвращаются, потому что понимают – деньги надо здесь делать, – поясняла нам соседка.

– Она что, предпочитала иностранцев? – уточнил следователь.

– Нет, раньше все наши были. Иностранец только один – немец. И разве этого Алекса можно считать иностранцем? Мало ли что он гражданин Америки.

– Вы точно знаете?

– Так Римма у меня на плече рыдала после того, как он от нее к другой бабе ушел. Та баба ее сапогом избила! Вы представляете? Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-то кого-то сапогом бил. Римма сказала, правда, что ей клок волос вырвала.

– А мужик-то стоит того, чтобы за него драться? – поинтересовалась я нейтральным тоном.

– Ну, я не знаю, стали бы драться вы…

– Я бы ни за кого не стала, но речь не обо мне.

– А почему? – искренне удивилась дама в розовом. – Вы никогда не дрались за мужчину?

– Вообще-то мужчины должны драться за женщин и дрались во все века, – заметил судмедэксперт.

– Это в прошлые века, а теперь мужчин мало, всем не хватает. Нужно действовать быстро и решительно, пока другая не увела!

Следователю опять пришлось прерывать рассуждения дамы в розовом. Он попросил описать мужчину, за которого Римма дралась с соперницей.

По словам соседки, ему было лет тридцать, он был красив, явно следил за собой, одевался опрятно, пьяным она его не видела. Я сомневалась, что по этому описанию можно кого-либо найти в нашем городе. Хотя известно имя, гражданство… Да он вполне уже мог вернуться в Америку!

Или?..

– Он внешне похож на иностранца? – спросила я. – Как я понимаю, при виде немца вы сразу же поняли, что это иностранец. А при виде этого любовника Риммы?

Соседка покачала головой.

– Выглядит он, как наш молодой бизнесмен. Менеджер. Правда, говорит не совсем, как мы…

– В смысле?

– Вроде слова все правильные, но что-то не так. Не могу объяснить. Но если вы услышите, как он говорит, то поймете, что я имею в виду. То есть если вы на него смотрите, то и не подумаете, что иностранец, а как заговорит, понятно, что не наш, ну то есть не полностью наш.

– Фамилию не помните?

– Так я и не знала ее никогда. Зовут Алекс. Гражданин США. Но родился у нас.