— Это вам только так кажется, мистер Уичерли, у вас на виске здоровенный шрам. Сейчас я провожу вас в номер и уложу в постель, а потом надо будет вызвать доктора — придется швы наложить. Я знаю одного врача, он по ночам работает, да и берет недорого.

Не прошло и нескольких минут, как появился доктор Брох — казалось, он не спал всю ночь, только и ждал вызова. От него здорово пахло виски, да и свой старенький черный саквояж он открывал трясущимися руками. Очки в роговой оправе, бесформенное, проспиртованное лицо. Такое впечатление, что в реке Сакраменто вместо воды течет виски.

Говорил доктор с легким немецким акцентом.

— Вы мистер Уичерли? В этом отеле останавливалась некая миссис Уичерли. Ваша родственница?

— Жена. Мы с ней в разводе. Вы ее знаете?

— Знаете — сильно сказано. Управляющий, мистер Филмор, вызывал меня к ней на прошлой неделе. Он беспокоился за ее здоровье.

— А что с ней было?

— Не могу вам точно сказать, — ответил доктор, облокотившись на свой открытый саквояж. — Она и в комнату-то меня не пустила. Думаю все-таки, что скорее всего она страдала не физическим заболеванием, а психическим. Возможно, у нее была депрессия.

— Меланхолия?

— Да. Она ведь по нескольку дней не вставала с постели, не впускала к себе в номер горничную — вот управляющий и забеспокоился. Но я был бессилен помочь ей. Я видел только, что она лежит в постели под одеялом. — И доктор, изображая женское тело, дрожащей рукой описал в воздухе волнистую линию.

— Почему же в таком случае вы решили, что у нее депрессия, а не физический недуг?

— Дело в том, что у нее был прекрасный, прямо-таки волчий аппетит. По словам мистера Филмора, она ужасно много ела, можно сказать, за двоих. Блюда из ресторана ей носили не только днем, но и ночью: мясо, пироги, сладкое, мороженое, выпивку.

— Она много пила?

— Немало. Алкоголики, правда, так много не едят. — Брох загадочно, со знанием дела улыбнулся. — Может быть, она страдает обжорством?

— Может быть, — согласился я. — А может быть, она просто была не одна в номере.

— Правда? — Он вскинул брови. — А мне это даже в голову не приходило. Да, не исключено. Так вот почему она никого к себе не пускала?

Этот вопрос я оставил открытым. Несмотря на дрожь в руках, доктор быстро и ловко промыл мне рану и наложил швы. Шесть швов. Уложив инструменты в саквояж, он сообщил, что у меня, скорее всего, сотрясение мозга, и взял с меня слово, что я несколько дней пролежу в постели. Я заплатил ему двенадцать долларов и намекнул, чтобы он не сообщал о происшедшем в полицию. Доктор не возражал.

После его ухода я отправился спать и пробудился от кошмарных снов, когда за окном было уже утро. Проснувшись, я позвонил администратору и после долгих переговоров попросил позвать к телефону Джерри Дингмена.

— Я только что сменился с дежурства, мистер Уичерли.

— Если можно, я еще на несколько минут задержу тебя. Ресторан в соседнем доме уже открылся?

— Наверно.

— Тогда принеси мне, пожалуйста, три яйца, порцию ветчины, горячих пирожков, кофейник черного кофе и платяную щетку.

Старик отправился в ресторан, а я решил до завтрака принять горячую ванну. Когда Джерри постучал, я уже вылез из воды и вытирался. Накинув полотенце, я выбежал из ванной и открыл ему дверь. Пока я завтракал, старик сидел на кровати и чистил мой костюм.

В глаза бил яркий солнечный свет, а в ушах звучал старый блюз, где почему-то фигурировало имя Фебы. Она мне снилась, но о чем был сон, я забыл.

— Вам лучше? — спросил Джерри, когда я кончил завтракать.

— Мне никогда не было так хорошо, — соврал я.

— Вкусно было?

— Очень. — Я положил на поднос доллар, потом еще один. — Скажи, кто, кроме тебя, носил миссис Уичерли еду из ресторана, когда она не вставала с постели?

— Сэм Тодд, обычно он днем дежурит. Сэм был потрясен, сколько ваша жена ела. Я, кстати, тоже. Где-то около полуночи она имела обыкновение заказывать себе здоровенный бифштекс, иногда два.

— И одна все съедала?

— Дочиста тарелку вылизывала. А жареной картошки даже по две порции брала.

— А в ее номере не могло быть человека, с которым бы она делилась?

— Говорю же, я лично ни разу никого не видал. Просто у лее аппетит был волчий, а может, она переболела, а после болезни сами знаете, как есть хочется.

— И все же мог кто-то еще жить у нее в номере?

— Мужчина, что ли?

— Или женщина.

— Пожалуй, — сказал он, подумав. — Когда она сидела запершись, то меня к себе никогда не пускала. Обычно я ставил поднос у дверей и уходил, а она сама его потом забирала. Бывало, я ее по пять-шесть дней не видал. Позвонит прямо из номера администратору и заказывает все, что ей нужно, по телефону.

Я взял с кровати пиджак и снова вынул из внутреннего кармана фотографию Фебы.

— Ты никогда не видел в ее комнате эту... мою дочь?

Старик поднес цветную фотографию к окну и долго ее разглядывал, покачивая головой.

— Нет, сэр, в отеле я ее не видал. Такую хорошенькую девушку я бы обязательно запомнил. Миссис Уичерли, мне кажется, когда-то очень была на нее похожа. Пока толстеть не начала. Правильно я говорю? — Он осекся и испуганно взглянул на меня. — Простите, я не хотел вас обидеть.

— Понимаю.

— Вы-то ее вчера нашли?

— Не будем об этом, ладно, Джерри?

— Просто интересно, кто это вас так обработал.

— Мне и самому интересно. Как ты думаешь, горничные уже начали уборку?

— Должны были.

Старик ушел немного обиженный тем, что я скрыл от него свое ночное приключение. А я оделся и спустился на третий этаж. В коридоре перед открытой дверью в комнату номер 323 стояла корзина с грязным бельем. За дверью гудел пылесос.

Смуглая горничная с волосами цвета свежего асфальта стояла ко мне спиной, и, когда я к ней обратился, она от неожиданности подпрыгнула.

— Да, сэр?

— В этом номере последние две недели жила моя жена. Вы здесь каждый день убираете?

— Каждый, если только постояльцы меня внутрь пускают. — Она выключила пылесос и угрюмо уставилась на меня, словно я ее в чем-то обвинял. — Что-то пропало?

— Нет, нет. Просто швейцар Джерри говорит, что на прошлой неделе жена несколько дней подряд никого к себе не впускала.

— Да, верно. — Горничная кивнула. — Я даже за нее беспокоилась.

— Почему?

— По-моему, ее околдовали, — совершенно серьезно ответила она. — У моей сестры Консуэло было то же самое, когда мы еще в Салинасе жили. Сестра приставила свою кровать к дверям и никого в спальню не пускала. Целыми днями сидела взаперти и ни с кем не разговаривала. Мне неделю пришлось на кухне спать. Слава богу, удалось найти curandero[5], и он снял с сестры колдовское наваждение.