А вслед за письмом объявилась и сама Серафима – точнее, ее голос в телефонной трубке.

– Ну что, получила?

– Да, спасибо. Отметь в своем ежедневнике – в субботу идем в «Шоколадницу»!

– Какое там, у меня расписание составлено на три месяца вперед! – отозвалась с тяжелым вздохом Серафима.

С Кики они встречались крайне редко, приблизительно один-два раза в год: на вечеринках у старых друзей, встречах одноклассников… Серафима была журналисткой – трудилась в крупной газете, в отделе криминальной хроники. Ее связи на этой ниве были чрезвычайно обширными: казалось, она знала в лицо всех оперативников с Петровки, 38, а также добрую половину сотрудников московских управлений внутренних дел.

– Придется записываться к тебе на прием заранее.

– Брось свои шуточки, – надулась Серафима. – Я не виновата, что у меня такая бурная личная жизнь. Давай лучше о твоем покойнике…

– Он вовсе не мой.

– Один черт! Я договорилась со своим знакомым, который знает одного парня из окружного управления. А тот как раз имеет отношение к разыскным мероприятиям…

– Как у вас все сложно!

– Еще бы, это тебе не картинки рисовать, – вставила ехидная Серафима. – В общем, им удалось добраться до майора, ведущего уголовное дело, и выяснить, что ни о какой пластической операции речи не было.

– Тебе не пришлось… ну, в общем, потратиться?

– Пара бутылок водки, но это не в счет. Я у них в друзьях числюсь, поэтому мне помогли практически безвозмездно.

– Я тебе буду по гроб жизни благодарна!

– Еще чего не хватало! Ладно, извини, мне еще статью писать. Не пропадай!

И она бросила трубку, чтобы исчезнуть из жизни Кики на очередные восемь – десять месяцев.

Итак, благодаря Серафиме она выяснила, что хотела: никакой пластической операции Матвеев не делал, а это значит…

Это значит, что первая версия летит к черту. Матвеев номер один и Матвеев номер два – совершенно разные люди. Вот только они почему-то оказались связаны одной фамилией, адресом и датой рождения.

Сигарета помогла ей упорядочить мысли, правда, понятнее ситуация не стала.

Факты говорят следующее: Максим Матвеев, которого знают соседи по дому, исчез в августе, полтора года назад. До этого он вел беспорядочный образ жизни, мало работал, много пил, в общем, был не вполне адекватным человеком. В течение этого времени никто о нем ничего не слышал, и вдруг объявляется некий человек, которого тоже зовут Максим Матвеев. Здесь явно попахивало каким-то криминалом, по меньшей мере махинациями с документами.

Именно то, что тот, вечно пьющий Матвеев не подавал о себе весточек, больше всего настораживало Кики.

Здесь явно было что-то не так, и Кики преисполнилась решимостью это выяснить.

Для начала она вошла в Интернет, открыла пару новостных сайтов и несколько архивов криминальных новостей крупных ежедневных газет. Перешла по ссылкам на новости того лета. Она еще не совсем понимала, что именно ищет, но интуитивно чувствовала: в загадочном исчезновении пьянчуги Матвеева кроется что-то важное.

Даша говорила, что Максима никто не видел с августа две тысячи третьего года. Эту дату Кики и решила взять за отправную точку своих поисков. В течение часа она добросовестно вчитывалась в криминальные хроники Москвы за тот август. Убийства, кражи, разбойные нападения, поджоги, побеги из тюрем… К концу часа у нее волосы стояли дыбом от количества леденящих душу подробностей. Черт возьми, сколько же ужасов происходит в ее родном городе!

Следовало выработать какую-то тактику: тупо читать все подряд новости не имело никакого смысла.

Она сварила кофе и с чашкой в руке снова уселась за компьютер. Пожалуй, стоит немного расширить временной отрезок, скажем, с августа до конца года, и просматривать лишь новости об убийствах, пожарах, несчастных случаях.

Часы показывали уже полночь, но спать Кики не хотелось. Ее обуял азарт сыщика, хотя чтение хроник было не самым приятным занятием. Она лишь бегло проглядывала сообщения, где жертвами или пострадавшими были женщины, дети, а также старики, и гораздо более внимательно – если упоминались мужчины.

В два часа ночи пепельница была переполнена окурками, а на кофе Кики даже смотреть не могла. Она не нашла ничего, что могло бы пролить свет на странное исчезновение Максима Матвеева. Ей уже начинало казаться, что эта затея была неудачной: в самом деле, искать неизвестно что, неизвестно зачем, слушая лишь собственную интуицию… Безнадежно!

Сдаваться Кики не собиралась, но ее пыл заметно поугас. Дважды прочитав сводки новостей, она взялась за них в третий раз, исключительно для очистки совести.

Да, сыщик из нее никудышный!

Она уже собиралась честно признаться себе самой в поражении и выключить компьютер – спать осталось всего шесть часов… Болели глаза, болела спина, и хотелось бросить все к чертовой матери, как вдруг одна из заметок чем-то привлекла ее внимание.

«Двенадцатого августа в Подольском районе Московской области полностью сгорел автомобиль „Жигули“, двигавшийся по проселочной дороге. Жители близлежащего поселка увидели столб дыма в окрестных лесах и вызвали пожарных. Те и обнаружили обгорелый остов машины. Водитель не сумел выбраться из машины и погиб на месте. Как выяснило следствие, из-за плохого состояния дороги был поврежден бензобак, в нем обнаружили трещину, вызванную от удара о камень. На дороге обнаружены следы топлива, которое вытекало через пробоину. По всей видимости, бензин попал на раскаленную трубу глушителя, отчего и произошло возгорание, а затем и взрыв.

Личность водителя «Жигулей» установлена, это Павел Евгеньевич Холод, двадцати девяти лет, проживающий в Москве на Пролетарском проспекте. Родственники погибшего опознали его по кольцу-печатке, золотому крестику и по остаткам одежды.

Следственные органы Московской области уверены, что речь идет о несчастном случае».

Кики прочитала статью дважды, пытаясь понять, за что же зацепился взгляд. Вроде бы ничего особенного, и все же что-то ее смущало. Павел Холод, москвич, проживал на Пролетарском проспекте…

Но постойте, это же рядом с Кавказским бульваром, где был прописан таинственно исчезнувший пьянчужка. Кики лихорадочно открыла в компьютере карту Москвы и кликнула на нужное место.

Две улицы пересекались совсем недалеко от дома Матвеева.

В крошечной заметке о сгоревшей машине была ссылка на фотографии. Кики открыла их в сильном волнении. Кажется, она что-то нащупала.

Было всего два снимка: на первом вид проселочной дорожки, обгоревшая машина и суетящиеся вокруг нее люди. А на втором… Кики бессильно откинулась на спинку кресла.

Со второй фотографии на нее в упор смотрел симпатичный мужчина с твердо очерченными губами и жестким выражением глаз. «Погибший в результате пожара – П.Е. Холод» – гласила подпись под снимком.