Он вновь переключился на Зальцеллу:

– Так, на чем я остановился?

– Вы остановились на том, – произнес Зальцелла, – что вы тут единственный, кто твердо стоит на земле. И это действительно так – весь балет уже прыгает. А господин Хвать и вовсе отпрыгался.

– Я нахожу твой юмор довольно низкопробным, – холодно ответил Бадья.

– Я считаю, – продолжал главный режиссер, – нам следует запереть театр, собрать всех здоровых мужчин, выдать им факелы, обыскать здание сверху донизу, выкурить Призрака, прогнать по городу, поймать, избить так, чтобы родная мама его не узнала, после чего сбросить останки в реку. Это единственный надежный способ.

– Ты ведь сам знаешь, мы не можем позволить себе закрыться, – ответил Бадья. – Да, наш недельный доход оценивается в несколько тысяч долларов, но ровно столько же за ту же неделю мы тратим. Понятия не имею, куда мы катимся и чем все закончится. Я думал, управлять этим местом просто, главное – усадить в кресла в зале побольше задниц. Но стоит поднять голову, как видишь ту же задницу, покачивающуюся в воздухе над тобой… Что же будет дальше, порой спрашиваю я себя…

Они посмотрели друг на друга. Потом как будто под воздействием некоего животного магнетизма их взгляды пронеслись над зрительным залом и уперлись в гигантскую поблескивающую люстру.

– О нет, – простонал Бадья. – Он не сделает этого… Ведь не сделает же? Вот это и в самом деле заставит нас закрыться.

Зальцелла вздохнул.

– Послушайте, люстра весит больше тонны, – сказал он. – Канат, на котором она держится, толще вашей руки. Лебедка, когда ею не пользуются, наглухо заблокирована. Люстра безопасна.

Они опять посмотрели друг на друга.

– Ну, если хотите, теперь на время представлений я буду приставлять к ней охранника, – произнес Зальцелла. – Только для вашего спокойствия.

– И он требует, чтобы на сегодняшнем представлении Кристина пела партию Йодины! Да у нее же голосок что твоя свистулька!

Зальцелла поднял брови.

– По-моему, это как раз не проблема. Или я не прав?

– Как не проблема?! Ведь партия Йодины – главная!

Зальцелла снова положил руку на плечо хозяина театра.

– Пожалуй, настало время познакомить вас с некоторыми малоизвестными закоулками этого удивительного мира, который мы называем оперой, – улыбнулся он.

Дилижанс затормозил на расположенной в Анк-Морпорке Саторской площади, и к нему тут же кинулся агент транспортной службы.

– Господин Возжа, ты опоздал на целых пятнадцать часов! – гневно заорал он.

Возница бесстрастно кивнул. Он опустил поводья, спрыгнул с козел и осмотрел лошадей. Двигался он как деревянная кукла.

Пассажиры хватали багаж и торопливо расходились.

– Ну и какие будут оправдания?! – осведомился агент.

– Мы устроили пикник, – ответил возница.

Лицо его было серого цвета.

– Вы останавливались на пикник?

– Ага. Покушали, спели пару-другую песенок, ну и всякое такое… – неопределенно махнул рукой возница, вытаскивая из-под сиденья мешки с фуражом.

– Позволь, я повторю. Ты остановил почтовый дилижанс, чтобы устроить пикник и спеть пару-другую песенок?

– Ага. А потом кот залез на дерево и застрял там.

Агент в недоумении таращился на него. Возница пососал руку, обвязанную носовым платком, и глаза его подернулись дымкой воспоминаний.

– И это еще не все… – промолвил он. – Затем мы принялись рассказывать анекдоты.

– Какие-такие анекдоты?

– Та, что поменьше и потолще, предложила по очереди рассказывать анекдоты. Мол, так веселее будет проводить время.

– Да? И что? Не понимаю, каким образом это могло замедлить движение дилижанса!

– О, ты бы слышал анекдот, который рассказала она. Про очень высокого человека и фортепиано. Я аж с козел свалился. Даже в разговоре с моей нежно любимой бабушкой я не решился бы использовать такие слова!

– Ага, я понял, – кивнул агент, который, надо сказать, очень гордился своей ироничностью. – Ты настолько весело проводил время, что совсем позабыл о такой маленькой детали, как расписание.

Тут первый раз за весь разговор возчик повернулся и посмотрел агенту прямо в глаза, заставив того попятиться. Это был взгляд человека, пролетевшего на дельтаплане над самой преисподней.

– Желаю и тебе так же посмеяться, – ответил возница и зашагал прочь.

Некоторое время агент смотрел ему вслед, а затем подошел к двери дилижанса.

Изнутри выбрался тощий человечек. Вид у него был, как у загнанного зверя. Таща за собой, будто на аркане, огромного толстяка, человечек быстро и неразборчиво бормотал на языке, которого агент не понимал.

А потом агент остался наедине с дилижансом и лошадьми в самом центре быстро расширяющегося круга улепетывающих со всех ног пассажиров.

Отворив дверцу, он заглянул внутрь.

– Утро доброе, господин, – приветствовала его нянюшка Ягг.

Агент озадаченно смотрел то на нее, то на матушку Ветровоск.

– Дамы, тут все в порядке?

– Спасибо, путешествие было очень приятным. – Нянюшка Ягг с кивком оперлась на предложенную ей руку. – С удовольствием воспользуемся вашими услугами как-нибудь еще.

– А возница, похоже, считает, что есть какие-то проблемы…

– Проблемы? – переспросила матушка. – Я не заметила никаких проблем. А ты, Гита?

– Ему следовало бы шевелиться побыстрее, когда его попросили принести лестницу. – Нянюшка наконец выбралась из экипажа. – И если память мне изменяет, когда мы остановились полюбоваться видом, он что-то бормотал себе под нос. Но я готова отнестись к этому снисходительно.

– Вы остановились, чтобы полюбоваться видом? – переспросил агент. – Когда?

– О, мы останавливались несколько раз, – беззаботно махнула рукой нянюшка. – Какой смысл без конца гнать? Тише едешь, дальше будешь. Не мог бы ты подсказать нам дорогу до улицы Вязов? Мы решили остановиться у госпожи Лады. Уж очень хорошо наш Невчик об этом месте отзывался: люди там такие тихие, культурные…

Агент попятился, что являлось типичной реакцией всех нормальных людей на отбойномолоточную болтовню нянюшки.

– До улицы Вязов? – стуча зубами, повторил он. – Но… уважаемым дамам не следует там останавливаться…

Нянюшка похлопала его по плечу.

– Это и хорошо, – ответила она. – Значит, ни с кем из знакомых мы там точно не встретимся.

Когда матушка проходила мимо лошадей, те попытались укрыться за повозкой.