Самое важное в алкоголе то, что он, а не законы, поистине уравнивает женщину с мужчиной в сексуальном поведении, то есть женщина, опьянев, перестаёт продавать себя, а подобно мужчине, предаётся похоти, причём малоразборчивой или вообще неразборчивой. Цена пьяной женщины резко падает и оказывается равной лишь цене выпивки, которую необходимо ей купить, чтобы она опьянела. Если же женщина напивается из своей бутылки, то она достаётся тебе вообще бесплатно, что для общества – самый большой убыток, ибо суть общества – сделать женщину платной, да ещё взвинтить за неё цену как можно выше.

Бог наделил женщину замечательным свойством: она пьянеет значительно быстрее и основательнее мужчины, так что сделать её доступной чрезвычайно легко или купить её доступность можно вообще за ничтожную сумму. Лёгкость опьянения женщин демонстрирует её физиологическую предназначенность для такого обходного пути морали. Многие женщины, предчувствуя или уже зная эту свою слабину, отказываются от выпивки вообще или ограничивают себя небольшими порциями вина, избегая крепких напитков. Другие женщины, наоборот, зная о своей доступности, возникающей от потребления алкоголя, но не смеющие бездумно отдаваться на трезвую голову, хватаются за алкоголь как за средство, освобождающее их от оков морали, чтобы по пьяни предаться свободной похоти.

Таким образом, с помощью алкоголя весь процесс так называемого соблазнения (торговли) аннулируется, к чему всегда и стремится мужская часть человечества, мечтая одним движением сорвать с женщины вместе с одеждой все социальные наслоения, чтобы осталась лишь её голая похотливая плоть. Но срывать социальные наслоения одновременно с одеждой является изнасилованием, а потому сначала срывается социальная одежда с помощью алкоголя, а оставшиеся одёжки скидываются сами собой.

Итак, всё сводится к тому, как побыстрее напоить ломающуюся или сопротивляющуюся. К сожалению, и это (во всяком случае в США) тоже называется изнасилованием. То есть, если женщина, резко захмелев (даже без помощи мужчины, а напившись сама), жарко возжелает сделать близсидящего мужчину близлежащим, то это её желание считается недействительным, ибо, с точки зрения общества, женщина всегда должна иметь причину для ногоразвода, которая является просчитанной ценой (установления отношений, в конечном итоге ведущих к женитьбе и деторождению). А мужчина, воспользовавшийся пьяным желанием женщины, считается преступником, изнасиловавшим невменяемую, тогда как именно пьяная женщина внимает своим желаниям, а не холодной расчётливости.

Таким образом общество требует, чтобы женщина принимала решение о ногоразводе только в трезвом состоянии, когда общество может оказывать на неё максимальное давление с помощью моральных и нравственных запретов.

Общество, как сутенёр, не позволяет своей женщине отдаваться бесплатно, женщина всегда должна взымать с мужчины плату либо в виде замужества, либо, по меньшей мере, в виде надежды на замужество. Либо за деньги, часто замаскированные под услуги или дары всякого рода.

Так, благодаря алкогольной специфике можно, насладившись, незаметно вылезти из трёх ям, которые вырыты в женщине для залавливания в них удлинённых объектов. Пьяная женщина может ебаться, как зверь, а утром проснуться и ничего не помнить – называется это затмением памяти, характерным для пьющих (blackout). Главное, не оставаться у женщины ночевать и не оставлять её ночевать у себя, а вовремя выскользнуть или избавиться от неё, чтобы женщина, проснувшись протрезвевшей, не нашла бы мужчину, дрыхнущего рядом в постели, и, раскаявшись в своей свободе, не сообщила бы в полицию, что её ебли, когда она отключилась. А так, проснувшись утром в постели одна и почувствовав, что ее отверстия внятно напоминают о себе растянутостью, женщина станет недоумевать, что же с ней произошло, но уговорит себя, что ничего, и будет продолжать жить высокоморальной жизнью до следующей пьянки. Таким образом, общество само упадёт в яму пизды, которую оно для нас, мужчин, вырыло.

Итак, все учебники, пособия и инструкции о том, как соблазнить женщину должны быть сведены в один, универсальный – как споить женщину.

А женщина-алкоголичка – это полный идеал доступной женщины.

Нимфетки в клетке

Я с величайшим трепетом прослушал лекцию очаровательной биологини Bonnie Bassler о недавнем открытии системы связи между клетками бактерий. Она со страстью, которая заставляет представлять её в ебле, рассказала о том, что клетки переговариваются и различают своих и чужих, а также принимают совместные решения и действия. То есть степень сложности на клеточном уровне так высока, что делает смешным объяснение её с помощью эволюции.

Прослушав эту лекцию, я от избытка чувств пошёл в туалет, по пути взяв с полки первую попавшуюся книжку, чтобы не сидеть на унитазе бестолку. Этой книжкой оказался сборник стихов А. Кушнера Голос, изданный в 1978 году. Я открыл его наугад и оказался на странице 43 лицом к лицу с его прекрасным стихотворением, которое начинается так:

Придёшь домой, шурша плащом,

Стирая дождь со щёк:

Таинственна ли жизнь ещё?

Таинственна ещё.

А далее имеется такая строфа:

Биолог скажет, винт кружа,

Что взгляда не отвесть.

– Не знаю, есть ли в нас душа,

Но в клетке, – скажет, – есть.

Это по поводу случайности и её наполненности значимостью. Один мой приятель, тоже взращённый в СССР, сейчас, в зрелых годах, увлёкся поиском ответа на вопрос о происхождении жизни. В результате чтения многих книг и прочего потребления информации он пришел к материалистическому выводу, столь милому некогда советской некогда власти: что всё произошло благодаря эволюции, а самая первая клетка, из которой «процесс пошёл», была занесена каким-то метеоритом. Как эта клетка попала на метеорит и как она образовалась, разумеется, в рассмотрение не принимается.

Если жизнь вознамерились объяснять какой-либо одной всеобъемлющей теорией, то одно это уже указывает, что теория сия – ложная в своих притязаниях на универсальность. Ибо жизнь – это то, что «переплёвывает» любую теорию, как бы велика её мания величия ни была. И когда люди используют понятие Бога, или Провидения, или Intelligent Design[24], то это использование, конечно же, не даёт ответов, а лишь провозглашает принципиальную ограниченность всех теорий.

То, что людям представляется в жизни тупиковым, ненужным, глупым, говорит лишь о сегодняшнем ограниченном понимании людей. То, что когда-то казалось ненужным, потом оказывалось чрезвычайно необходимым; то, что представлялось тупиком – открывалось необозримым горизонтом.

Привлекать же гипотезу о внеземном происхождении жизни – это лишь отмахиваться от сути вопроса: ведь привнесённая жизнь тоже как-то образовалась и развивалась, и её происхождение ведь тоже надо как-то объяснить.

Так что теперь легче уверовать в бога, не читая о чудесах в Торе, Новом завете и Коране, а глядя в микроскоп. Или в телескоп.

Как я писал детстве: