Наверное, для людей имеющих проблемы с плотскими забавами, это был блестящий и самый оптимальный выход.

Я даже прочитала где-то, что «чаты», по — русски говоря — болталки, остановили не одного маньяка, удерживая его в паутине уникальной возможностью подробно сообщать всему миру о том, что он хотел бы совершить в действительности, обнаруживая при этом еще и виртуальных партнеров — единомышленников.

Вероятно, все это было так.

Но меня пара экспериментов в части виртуального общения со слишком уж навязчивыми партнерами, один из которых в финале признался, что он — женщина, как-то не вдохновили, напротив., вызвали довольно брезгливое чувство и желание немедленно принять ванну.

Постепенно мне наскучила фантасмагория, где все обманывают всех, и я стала обходить «чаты» стороной, находя для себя в паутине новые развлечения.

Что же касается электронной почты, то ей, в отличие от Егора, составившего даже некую классификацию своих корреспондентов, в соответствии с которой каждой категории был известен электронный адрес, заведенный специально для общения с ней, я своим почтовым ящиком пользовалась нечасто.

В основном " мылили " ( то есть слали сообщения, e-mail, а по-русски — « мыло» ) в него партнеры по интернет — шопингу.

Друзья же мои в ту пору еще не были настолько продвинуты, и предложение переслать мне что-ни-будь электронной почтой прозвучало бы для них в лучшем случае малопонятно, в худшем же — просто оскорбительно.

Однако, все эти воспоминания не имели ни малейшего отношения ко дню сегодняшнему.

Сразу же после того, как мы расстались с Егором, я сообщила провайдеру, что более не нуждаюсь в его услугах и, само собой, с той поры не заплатила за них ни копейки.

Очевидно, что и Егор не стал платить за меня в рамках общего своего контракта с фирмой. И моя связь с виртуальным миром прекратилась.

Теперешний звонок бойкой представительницы компании, мог быть только ошибкой, о чем я и собиралась сообщить ей, как только она отбарабанит заученный текст.

Наконец, это свершилось, голос на том конце провода облегченно вздохнул и с чувством выполненного долга затих, ожидая ответной реакции — Боюсь, что произошла какая-то ошибка — начала я как можно любезнее.

Но энергия службы сервиса, похоже, была неисчерпаема — Никакой ошибки. Я проверила все реквизиты по прошлому контракту. И деньги поступили на счет. Везде указано ваше имя и даже домашний телефон на случай, если возникнут вопросы с подключением. Это ведь ваш телефон, не так ли?

— Телефон мой, но я не писала никаких писем и уж тем более не платила денег.

— Но тогда, возможно, это сделал кто-то от вашего имени? — службу сервиса не так-то легко было сбить с толку.

— Не поставив меня в известность?

— А почему — нет? Может, вам хотели сделать сюрприз? — она определенно не намерена была сдаваться и признавать, что кем-то в их замечательной компании была допущена ошибка. Молодец, девчонка, она начинала определенно мне нравится! Кроме того, в словах ее была некоторая логика. А вдруг и вправду кто-то решил порадовать или удивить меня. Возможно, разыграть?

Вокруг сейчас творилось столько странностей! И я сдалась.

— Ну, хорошо. Что сейчас требуется от меня?

— Абсолютно ничего! Включайте компьютер и развлекайтесь в виртуальном пространстве. Спасибо, что воспользовались услугами нашей компании. — последние слова она снова проговорила совершенно механическим голосом, словно энергичную, слегка настырную девицу на том конце провода быстренько заменили стандартным роботом — автоответчиком, из тех, что доводят вас до белого каления самой любимой своей фразой: «Ждите ответа…!»

Мне же теперь ждать было нечего — напротив, нежданно — негаданно предо мною раскинулось поле деятельности, при желании, весьма активной.

Кто бы ни сыграл со мною эту шутку, он совершил это с какой-то целью, и, следовательно, рано или поздно проявит себя.

Впрочем, наступления этого времени можно было не ждать, а заняться поисками анонимного благодетеля немедленно — вот тебе и занятие, причем довольно нетривиальное.

Я поспешила в гостиную, служившую мне одновременно и кабинетом, в ту пору, когда необходимость в кабинете у меня была.

Там, под ворохом старых газет и журналов, пылилась моя старенькая «Сонька», теперь уже допотопной модели, потому что приобретена была еще в бытность мою телевизионной дивой. Однако, полагаю, верная « Сонька» пребывала все еще в рабочем состоянии, потому что полгода назад, когда я забирала ее из того дома, вместе со своими книгами, рукописями, фотографиями и прочим кабинетным хламом, работала исправно.

А с той поры ничья рука не тревожила ее потрепанной клавиатуры, половина русских букв на которой благополучно отклеилась и потерялась, отчего печатая текст или трепясь с кем — ни-будь в интернетовской болталке я постоянно смешивала русские буквы с латинскими, и слова выходили смешными уродцами.

Компьютер оказался на месте и приветливо пискнул, радуясь, что о его существовании вдруг вспомнили, радушно засветился синим маленьким монитором — словом выразил полную готовность преданно служить мне и в дальнейшем.

С непривычки я провозилась много дольше обычного, но минут через двадцать виртуальный мир снова распахнул передо мною свои объятия.

Почтовый ящик электронной почты был пуст, но в находился в полной боевой готовности, на случай, если вдруг кто-то решит завалить меня « мыльными» посланиями.

Словом, жизнерадостная девочка из службы сервиса оказалась настоящей, и все, сказанное ею, было чистейшей правдой.

Откровенно говоря, я сомневалась в этом до последней минуты.

Теперь сомнения рассеялись, и я в некотором смятении застыла возле монитора, механически заглядывая на полузабытые интернетовские адреса, краем глаза фиксируя знакомые картинки и помечая массу нововведений.

Однако, паутина не влекла меня, как прежде, и скоро я отключила компьютер, так и не погрузившись в ее лабиринты.

Время, между тем, пролетело удивительно быстро: близился вечер, а, значит, скоро появится Муся, как всегда, торопясь, потому что каждую проведенную мною в одиночестве минуту она неизменно вменяла себе в вину, сколько не пыталась я уверить ее обратном.

История, которую я поведала ей, повергла Мусю в шок.

Маленькие невыразительные глаза ее неопределенного цвета, обычно не выражающие ничего, кроме бесконечной доброты и всепрощения, теперь потемнели.

Бледные и осунувшиеся щеки вспыхнули багровыми пятнами нездорового румянца.

Даже голос Муси, когда дослушав мою историю до конца, она заговорила, не струился волнами невесомого шелка. Она как-то сразу вдруг охрипла, и от этого голос ее стал ниже и грубее.