Тайник находился в стене, в самой гуще табуна, как раз под портретом Николая Второго. Крышка его отскакивала, когда нажимали кнопку, скрытую под обоями.

– Ну чего там? – нетерпеливо спросил красногвардеец, посоветовавший поставить портрет бывшего императора к стенке, и поднес к темному квадратному отверстию в стене зажигалку. Кажется, он ожидал, что оттуда вот-вот посыплются бриллианты, изумруды и рубины.

– Здесь, солдатики, только памятные вещи, – тихо сказал старичок, не поднимаясь с дивана.

– Это о чем память? О том, как ризницу грабанули? – зло оскалил крепкие белые зубы красногвардеец.

– Смотрите, – еще тише сказал старичок и, словно ища защиты у бывшего самодержца, обнял рукой раму портрета.

– Уж мы и так поглядим. Без разрешения поглядим. Мы, ваше превосходительство, глазастые, все углядим, – пообещал красногвардеец.

Засунув руку в отверстие, Артюхин вытащил продолговатую, красного дерева коробку, раскрыл ее и протянул мне. В коробке, выложенной изнутри бархатом, лежали ордена и медали: красной эмали с двойной золотой каймой по краям и четырьмя золотыми орлами крест Станислава с белым щитом и перекрещивающимися мечами; черно-красный Владимир с бантом; белые скромные офицерские «Георгии»…

– Знал свое дело барон-то, – сказал красногвардеец. – Такие цацки зря не давали. Немало, видать, германской кровушки пролил.

Затем Артюхин извлек парчовый футляр, в котором лежали витые, украшенные сусальным золотом свечи, видимо венчальные – память о свадьбе. Двойного шелка, наподобие кисета, мешочек с высохшей в пыль бурой землей; портмоне с царскими ассигнациями; несколько коробочек с женскими украшениями – кольца, колье, браслеты, серьги; письма; фотографии; альбом с акварельными пейзажами…

– Кажись, все, – сказал Артюхин. Он был немного смущен и не знал, что ему дальше делать. – Обратно, что ль, положить, а, Леонид Борисович?

У меня тоже было ощущение неловкости.

– Все, да не все… – Красногвардеец вытащил из глубины тайника сложенный в несколько раз лист плотной бумаги и протянул мне.

– Ишь шустряк! – поразился Артюхин.

Я развернул лист. Это была опись драгоценностей, явно не имевших никакого отношения к женским безделушкам…

– Годится? – спросил наблюдавший за выражением моего лица красногвардеец.

– У вас талант к обыскам.

– Ну вот. А он говорит «все». Да тут, ежели хорошенько пропахать, и не то еще отыщется.

Но больше мы ничего в квартире не нашли.

Из протокола допросаювелира патриаршей ризницыгражданина Ф.К.Кербеля,

произведенного инспектором Московскойуголовно-розыскной милиции П.П.Бориным

В О П Р О С. Знаете ли вы гражданина Василия Григорьевича Мессмера?

О Т В Е Т. Да, знаю.

В О П Р О С. Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?

О Т В Е Т. Я с ним познакомился приблизительно лет пятнадцать назад. Он пользовался моими услугами, приобретая для своей жены ювелирные изделия.

В О П Р О С. Встречались ли вы с Мессмером после кончины его жены?

О Т В Е Т. Лишь один раз, в 1916 году, когда Мессмер попросил меня оценить некоторые золотые вещи покойной жены.

В О П Р О С. При обыске у вас в квартире обнаружена телеграмма Мессмера, в которой адресат сообщает о своем приезде в Москву и назначает вам встречу на вокзале. Что вы можете сказать по поводу этой телеграммы?

О Т В Е Т. Она меня удивила так же, как и визит ко мне Василия Григорьевича, о котором мне сообщила сестра.

В О П Р О С. Насколько нам известно, Мессмер не застал вас дома. Оставил ли он какую-либо записку для вас?

О Т В Е Т. Нет.

В О П Р О С. Во время произведенного обыска у вас обнаружена опись драгоценностей. Что это за опись и как к вам попала?

О Т В Е Т. Я много лет занимаюсь историей ювелирного искусства и драгоценных камней. Опись, о которой вы говорите, передана мне ныне покойным ювелиром Перельманом. В ней перечислены наиболее выдающиеся драгоценности, которые находятся в России в частных руках.

В О П Р О С. Когда Перельман передал вам эту опись?

О Т В Е Т. В 1913 или 1914 году.

В О П Р О С. Но на описи стоит дата «25 XII – 1917». Как вы это объясните?

О Т В Е Т. Тут какая-то ошибка.

В О П Р О С. Точно такая же опись и точно тех же драгоценностей найдена при обыске у гражданина Мессмера. Он тоже занимается историей ювелирных изделий?

О Т В Е Т. Не знаю.

В О П Р О С. Вы понимаете, что ваши ответы не убедительны?

О Т В Е Т. Да.

В О П Р О С. А то, что это бросает на вас тень, тоже понимаете?

О Т В Е Т. Да.

В О П Р О С. Чем вы в связи с этим хотите дополнить свои показания?

О Т В Е Т. У меня нет дополнений. Но в ограблении ризницы я не замешан. Этого греха я бы никогда на душу не взял.

Записано с моих слов правильно.

Ф.Кербель

Пояснения бывшего помощникаученого хранителя музея

Императорской академии наук,

профессора истории изящных искусств

Д.С.Карташова по описи,

обнаруженной в квартирегражданина Г.П.Мессмера

(второй экземпляр вышеуказанной описи изъят при обыске у ювелира Московской патриаршей ризницы гражданина Ф.К.Кербеля)

«Из 32 предметов, перечисленных в представленном мне Московской уголовно-розыскной милицией списке, могу дать пояснения по некоторым, а именно:

1. «БАТУРИНСКИЙ ГРААЛЬ» (В ОПИСИ № 7)

Указанная драгоценность впервые упоминается в царствование Петра II, относительно подробное описание ее составлено при императрице Анне Иоанновне.

Анна Иоанновна была ценительницей художественных изделий и драгоценных камней. При дворе ее трудились известные ювелиры. Страсть императрицы порой доходила до курьезов. Так, она хотела приобрести один из крупнейших в мире бриллиантов, известный под названием «Флорентиец» или «Великий герцог Тосканы». Пользуясь тяжелым положением владетельного герцога, который тогда подвергся военному нападению, императрица поручила своему шуту Петру Миро купить знаменитый бриллиант.

Великому герцогу было отправлено письмо. В нем Миро сулил русскую военную помощь в войне с неприятелем.