– Они слишком далеко, чтобы пускаться в погоню. Знаешь, как они бегают? Будем надеяться, что им станет любопытно и они подойдут к нам. А если нет, понадобится песок потверже, иначе за ними не угнаться. Подождем, посмотрим, что они будут делать.

– Долго?

Ты пожал плечами.

– Сколько понадобится. Может, несколько часов. – Ты открыл дверцу со своей стороны. – Есть хочешь?

Я помотала головой: меньше всего я сейчас думала о еде.

– Тогда я приготовлю веревки.

Ты вышел, направился к багажнику и чем-то зашуршал там. Я повернулась и стала наблюдать, как ты вытаскиваешь свернутую веревку. И застыла, представив, как она обвивается вокруг моего тела.

Ключи остались в замке.

Я могла бы рискнуть. Могла бы добраться до них потихоньку. Скользнуть через рычаг ручного тормоза на водительское место – легко. А потом – набрать скорость до того, как ты меня остановишь, даже раньше, чем ты сообразишь, что случилось. Наверняка это проще простого, вести машину. Я уже пробовала, я знаю, как переключать передачи. А тебя я могла бы оставить здесь или даже сбить машиной, а потом уехать.

Я наблюдала за тобой в зеркало заднего вида. Наклонившись, ты рылся в багажнике. Я передвинула ногу так, чтобы колено легло на сиденье рядом с ручником. Теперь требовалось только вытянуть ногу, положить ее на водительское сиденье, а потом передвинуться туда же всем телом. Я начала поднимать ногу над ручником. Медленно-медленно, по сантиметру, стала перемещаться на твое место. Ухитрилась не издать ни звука, даже сиденье не скрипнуло. Я слышала только гулкий стук сердца. Наконец я перебралась на твое место. Положила руки на руль. Даже вытянув ноги, я не доставала до педалей. Поэтому сдвинулась на самый край сиденья. Дотянулась до ключей. Тишина. Только теперь я поняла, что не слышу твоей возни. И взглянула в зеркало.

Что-то мелькнуло справа от машины. У меня перехватило дыхание, как только я поняла, что это такое. Серебристая головка лежала на опущенном стекле открытого окна с твоей стороны, на расстоянии ширины ладони от меня. Янтарные глаза-бусинки смотрели в упор, язык высовывался и снова прятался. Она нюхала воздух и меня.

Я убрала руку с ключей, вжалась в спинку сиденья, постаравшись отодвинуться от змеи как можно дальше. Змея замерла. Повернула голову вбок. Она готовилась броситься на меня. Я не смогла взглянуть на нее. И поспешно стала переползать обратно через ручник. Но зацепилась ногой и упала на свое сиденье, больно ударившись головой и плечом о дверь. Ощупала себя. Нигде не болело. Неужели она укусила меня, а я даже не заметила? Серебристо-коричневая головка была на прежнем месте – змея лежала на краю окна и смотрела на меня.

Лишь в эту минуту я заметила твои руки. Они тоже лежали на окне и придерживали змею чуть ниже головы. В раме окна возникло твое лицо – в считаных сантиметрах от змеиной морды.

– Симпатичная змейка, правда? Нашел под колесами. Мы ее чуть не переехали… Хорошо, что не успели.

Не знаю, заметил ли ты ужас в моих глазах. И понял ли, что еще недавно я сидела за рулем, готовясь удрать. Откуда мне знать, может, таким извращенным способом ты наказывал меня?

– Она безобидная, – продолжал ты. – Почти. Если ты их боишься… Другие здесь практически не встречаются.

– Зачем ты ее поймал?

– Чтобы показать тебе.

– Напугать меня?

– Не-а. – Ты ласково разглядывал эту тварь. – Я подумал, что нам стоило бы взять ее домой. Как питомца. Можешь придумать ей имя.

– С ней в машине я никуда не поеду, – единым духом выпалила я.

– Тогда навьючим ее на верблюда. – Ты усмехнулся и убрал змею.

Я услышала, как ты опять чем-то громыхаешь в багажнике. Не хватало еще, чтобы ты засунул туда змею. Мне то и дело приходилось сглатывать, чтобы не дать рвоте подкатить к горлу. Я сделала три размеренных вдоха, втянула воздух так глубоко, как только позволило бешено бьющееся сердце. Потом зажмурилась и представила, что я снова дома, сижу в нашем жарком сушильном шкафу. И не открыла глаза, даже когда услышала, что ты сел в машину.

– Извини, если я напугал тебя, – тихо сказал ты. – Я просто хотел, чтобы ты ее увидела. Совсем забыл, что змеи тебе пока не нравятся. – Ты завел машину. – Ладно, я постараюсь загладить вину.

Ты повел машину вперед. Некоторое время мы оба молчали. Меня пошатывало, голову вдавливало в подголовник, ревел двигатель, а машина боролась с вязким песком.

* * *

После долгой и тряской езды ты остановил машину. Я услышала, как стукнула твоя дверца и открылся багажник. Только тогда я наконец открыла глаза и не увидела впереди ничего, кроме неба: ярко-голубого, безоблачного, и большой птицы, парящей в нем кругами. Я выпрямилась. Мы остановились на какой-то возвышенности. Из машины я видела, что пустыня простирается передо мной, как на карте, напоминая бесконечное ровное коричнево-оранжевое одеяло. Кое-где на нем попадались зеленые штрихи – спинифекс, и ржаво-бурые бугры – камни, а еще – длинные и темные черви пересохших речных русел.

Машину окружали деревья с красно-черными стволами, по которым ползали муравьи. Я слышала где-то над головой птичьи трели – мелкие пичужки щебетали взбудораженно, как младшие школьники на экскурсии. Камни виднелись и неподалеку от нас, их неровности складывались в причудливые узоры, из трещин выглядывали мелкие цветы. Легкий ветер срывал и уносил их лепестки. По сравнению с бесплодной землей вокруг это место могло считаться оазисом.

Ты устроил пикник слева от машины, под одним из деревьев побольше размером. Сидел с краю на выцветшем клетчатом одеяле и резал какой-то фрукт. С ножа стекал сок вперемешку с семенами. Мухи садились на зольники. Ты не отгонял их.

Была здесь и бутылка игристого вина. И показалась мне настолько неуместной посреди песка, что я вытаращилась на нее. Из душной машины я выбралась только ради свежего воздуха. Ты наполнил стакан для меня, потом еще один, поменьше, – для себя.

– Хорошо, что я его захватил.

– Почему?

– Твой двадцать первый день! Это не шутки. Ты наверняка тоже так считаешь, иначе не завела бы об этом разговор.

Я снова пожалела о том, что не сумела промолчать. Перевела взгляд на стакан в своей руке.

– А наркоту уже подсыпал?

В раздражении ты поднес свой стакан к губам и одним махом опустошил его.

– Больше я так не сделаю, я же говорил.

Я покачала стакан в руке, разглядывая его. Часть содержимого выплеснулась через край мне на руку. Жидкость была теплой. Дома родители хранили спиртное в запертом стеклянном шкафу. Так что я напивалась с друзьями в парке за чужой счет. Но здесь не хотелось пить. Я выплеснула жидкость на землю. Ты сразу же налил нам обоим еще по стакану.

И протянул мне хлеб собственного приготовления. Зольник был каменно твердым, ломтик помидора в нем казался растаявшим. Ты перехватил мой взгляд и пожал плечами: