Теперь дело было за тепловизорами. На Периметре их применяли редко — вакханалия излучений делает бесполезной любую инфракрасную игрушку, а вот городские патрули вполне могли иметь такой по случаю чрезвычайных обстоятельств. Ну-ну. Включайте, ребята. Вас ждут незабываемые сюрпризы.

Джип не отставал. Он тащился следом за Скаем, практически не приближаясь, так как скорость его вряд ли превышала скорость пешехода. Но и возвращаться не собирался. Может, кому-то в штабе пришла в голову гениальная мысль прочесать подозрительную просеку до конца, может, действительно пришел сигнал с датчиков, но, так или иначе, машина пыталась выследить цель — будто старая, потерявшая нюх гончая, которая никак не может поверить, что ее лучшие годы давно позади.

Лезть через Периметр с таким эскортом было по меньшей мере неразумно. Зажмут в клещи и повяжут в пять секунд. Скай мысленно перебирал в уме возможные варианты. Уходить глубоко в лес и отрываться — нет времени, и так пришлось дожидаться темноты, а Москит на месте не стоит, уводит свою группу все дальше и дальше. Соорудить наспех какой-нибудь взрывчатый, но не опасный сюрприз — тоже не вариант. Миротворцы после вчерашнего нервные, могут принять за нападение, вызовут подмогу… Тут самое веселье и начнется.

Есть, конечно, еще один способ. Только очень уж стремный, на самый крайний случай. Но реальный. Куда патруль не пойдет точно? На Чертов Могильник. Да и стрелять побоятся: вдруг да промахнутся? Пуля рикошетом заденет, разбудит кого не надо — мало не покажется никому.

Одно время, говорят, поседевших и обделавшихся солдат из этого сектора вывозили целыми автобусами. Некоторые до сих пор загорают в отдельных апартаментах с мягкими стенами — мозги вышибло начисто. Потом натовское начальство одумалось: увешало Периметр датчиками, поставили на дежурство две эскадрильи беспилотников, нашпиговали полосу огнеметными фугасами. А в двух километрах от Периметра на всякий пожарный случай дежурят снайперы и минометчики. Сталкерская молва утверждает, что в оптику на Чертов Могильник они стараются не смотреть. Особенно когда темнеет.

Вот и проверим, так ли это. Скай свернул с просеки ЛЭП и двинулся через болотистый подлесок прямиком к точке, отмеченной на карте большой черной кляксой.

Словно сквозь вату Ксанта слышала, как Кузнец впереди что-то орет на бегу. Что-то про спокойную ночь и легкую дорогу. Наверное, ругает несбывшееся гадание.

Девушке было все равно. Ее подташнивало, в голове у нее гудело, все тело болело, словно его совсем недавно прокатывали гигантской скалкой. Она послушно бежит, прыгает, падает, куда ей скажут. Ее тянут за руку, тащат, вталкивают куда-то, словно куль с картошкой.

Никогда еще за всю ее жизнь время не неслось с такой скоростью, а страшные и трагические события не валились на нее как из мешка, все сразу, будто соревнуясь, кто быстрее настигнет и ударит по маленькой группе самодеятельных спасателей.

Еще днем они с Денисом ждали в «О, крошке!» ответа от Циклопа, и Ксанта в душе посмеивалась над своей наивностью и дурацкой жертвенностью. Потом она гадала на рунах, пытаясь отвлечься от тоскливого предчувствия, а потом — всего три часа назад! — пыталась уснуть под аккомпанемент патрульной скороговорки.

И вдруг окружающая действительность прыгнула вперед и рванула со скоростью гоночного болида: перестрелка, бегство, погоня, сырой утренний лес, жуткий минометный обстрел и разорванные в клочья натовцы. Все посыпалось сразу, как из черного рога изобилия, принадлежащего злому богу.

А потом погиб симпатяга Пифа. Буднично погиб, за долю секунды, так что никто вначале даже не успел ничего понять. Но самое страшное, что, когда мужчины осознали его гибель, ровным счетом ничего не изменилось. Ну, может, они испугались за свою жизнь чуть больше, чем вначале. Москит тащил Ксанту к бронетранспортеру, а где-то за спиной, разбросанное по влажной грязи, лежало то немногое, что осталось от его напарника. Теперь уже не узнать толком, какой он был в мирной жизни — застенчивый или, наоборот, болтун, балагур и весельчак. И никогда больше он, немного заикаясь (контузило недавно, скоро п-пройдет), не разъяснит самоуверенному Кузнецу, что почем в смертельно опасной Зоне.

Ксанта слышала, как хрипло, с присвистом дышит впереди Денис, забираясь в бронетранспортер. Когда они с Москитом добрались до скошенного металлического борта армейской машины, девушка неловко оглянулась, но проводник, не церемонясь, приподнял ее под мышки и пропихнул в узкий люк десантного отсека. Она полетела головой вперед, больно натыкаясь на какие-то грубые, армейского вида ящики и прикрученные к потолку непонятные приборы, и наверное разбила бы нос, если бы Кузнец не подхватил ее с той стороны и не опустил на пол. Все-таки она чувствительно приложилась плечом о жесткий край сиденья и зашипела от боли. Самодельная заплатка на спинке сиденья ощутимо царапнула кожу на щеке.

Поймав подругу, Денис, не теряя ни секунды, полез вперед, на место водителя-механика. Ксанта вздрогнула, увидев развалившуюся на сиденье рядом с Кузнецом фигуру военного, но потом сообразила, что это труп командира БТРа, упавший внутрь машины. Под креслом натекло уже достаточно темной жидкости, которая нашла себе дорожку и теперь понемногу просачивалась в десантное отделение.

Москит нырнул в боковой люк ногами вперед, извернулся и с натугой потянул на себя крышку. Крикнул с истерикой в голосе:

— Кузнец, твою мать! Ты где?! Сваливаем!

— На месте, — уверенно ответил Кузнец. — Не боись, уже едем. — Он сидел в водительском кресле, возился, что-то переключал, уговаривал и ругался: — Давай, хорошая моя… послушная… Давай же, рухлядь долбаная!

К счастью, водитель-механик покидал свой пост с такой поспешностью, что не заглушил двигатель. БТР с натугой взревел, стрельнул выхлопом — как показалось Ксанте, прямо у нее над ухом — и дернулся вперед.

Тут же справа звонко клацнуло. Потом еще раз, чуть глуше — словно кто-то бросал железные шарики в гулкую пустоту большого медного котелка. Москит лез по проходу вперед — бронетранспортер шатало из стороны в сторону, проводник то и дело наталкивался на углы и выступающие части, матерился, иногда пятился, но упрямо продолжал двигаться, пока очередной рывок не швырнул его прямо на мертвеца в командирском кресле. Сталкер бесцеремонно стащил труп с сиденья, занял его место, притянул к себе какую-то железную коробку с ручками, прильнул к ней, крутанул раз-другой какой-то верньер и неожиданно ухмыльнулся:

— Поздно опомнились, ребятишки! Теперь нас уже не достать!

Снаружи бухнуло, по броне простучала неровная барабанная дробь. И только теперь Ксанта поняла, что их снова обстреливают — то ли вертолет, то ли другой БТР, а коробка перед Москитом — перископ.

— Хочешь посмотреть? — с ухмылкой спросил он.

Она потрясла головой, не отрывая взгляда от лежащего в проходе трупа с кровавым месивом вместо лица. Проводник пожал плечами и снова принялся вертеть ручки прибора наружного наблюдения.