– Как Мелкий?! Вот уж нет…

– При чем здесь Мелкий? Ты как Игорь. Копия. Вы вполне могли быть близнецами.

– Ага, – усмехнулась я. – Только в три года разминулись.

Но мама это даже и не услышала.

– Вы даже думаете одинаково, я же вижу, – сказала она. – У вас и гадости какие-то одинаковые на уме. Только он ненавидит меня потихоньку, а ты даже не скрываешь.

Мама сказала это несколько раздраженно, я хотела возразить и поругаться, но потом вдруг поняла, что тут не ругаться надо, тут надо думать. Тут есть о чем подумать, я, кстати, об этом уже много раз думала.

Об одинаковости.

Конечно, люди одинаковые, особенно если они в одной семье живут, одними клопами кусаемы, ходили в одну школу раннего развития «Форсаж», читали одни и те же книги, мне, правда, всегда больше нравились англосаксы, а брат мой всякое барахло американское читал, да и то в меру.

– А ты знаешь, что ты до двух лет была блондинкой? – к чему-то спросила мама. – Беленькой-беленькой, как Игорь сейчас, может, даже светлее…

Была беленькой, а потом стала черненькой, такое с людьми случается, причем довольно часто. Невзирая. Жизнь вообще часто преподносит сюрпризы.

– Он тебя на три года старше, а сам по себе мелкий такой был, да еще рахит. А ты наоборот, пухленькая была.

Мама завела все-таки машину и для демонстрации моей былой крупности совсем по-лягушачьи надула щеки, но я не умилилась, и мы поехали домой, но спокойно, конечно, не могли ехать, потому что маму пробило на впечатления из моего детства.

– Мы вас рядом садили, в одинаковые комбинезончики наряжали – и не отличишь. Вот и сейчас.

– Что сейчас? – не поняла я.

– Я иногда ваши шаги путаю… Аглая, мы ведь… Конечно, это мы виноваты, мы. Мы не уделяли…

Тут ожидаемо случилась сцена «да, я, наверное, плохая мать». Драматургия проста, но действенна – мама бичует себя, а я должна вовсю ей возражать и чувствовать себя виноватой. Я не стала доставлять ей это удовольствие, я не Гоша. Тут все просто, один раз пойдешь на поводу, и этим приемом тебя будут раскатывать раз за разом. Поэтому я молчала, дожидаясь финала. Он не замедлил.

– Боже, за что вы меня так ненавидите? – вопросила мама.

Тут я уже не удержалась и хихикнула.

Мама посмотрела на меня дико и всю остальную дорогу молчала.

А я думала над этим и вечером еще. Не об истерике, о нашей с Гошей похожести.

Интересно было понять, насколько это правда. Если у человека отсутствует ярко выраженная личность, то этот человек начинает невольно подстраиваться под личность более сильную и цельную. И в итоге начинает даже думать, как она, именно поэтому…

Кое-какие мысли мне пришли в голову, и я их записала в блокнот.

А дома выяснилось, что Мелкий пропал. Ну, сначала никто особенно не удручился, пошутили немного, позевали, но тут я и сказала:

– Это его Пегая Соня, наверное, сманила.

Мама как-то нехорошо побледнела, сама стала как Пегая Соня, и чуть было на меня не замахнулась, однако вовремя одернулась и рванула искать Мелкого. Ну, и мы тоже – что еще делать?

Дом у нас большой, построенный для комфорта и радости, и оттого дизайнерски-бестолковый, так что спрятаться, пропасть и исчезнуть навеки можно в любое время, завалишься за швейцарский диван – и поминай как звали. Кроме того, дизайнер, одержимая модной манией оптимизации, устроила в совершенно разных, подчас совсем неожиданных местах секретные хранилища, потайные шкафчики, интегрированные в пространство дома сундуки, ниши для ваз, декоративные гроты и провалы. Обилие углов, фальш-перегородок, колонн, арок и других предметов, искажающих пространство, первое время меня весьма пугало, сейчас же я привыкла. А Мелкий привык еще сильнее, изучил все эти джунгли и ориентировался в них как Тарзан. Прятаться он тоже любил, кстати.

Мы начали поиски по отработанной технологии – как бы невзначай и молча, если Мелкий услышит, что его ищут, он спрячется еще надежнее. Поэтому мы вышли в холл и стали методично проверять все закутки, включая подушки для дивана – хитрый Мелкий навострился забираться и в эти подушки, более того, он каким-то образом умел застегиваться изнутри.

Искали, искали, искали, нашли винтажную керосиновую лампу, потерянную в позапрошлом году.

– Стойте, а где собака? – спросила вдруг мама.

– Гуляет, наверное, – предположил Гоша. – Она любит гулять…

– Тебе было велено следить за ребенком, а ты опять его упустил, – злобно перебила мама.

– Да его все упускали, – попытался оправдаться Гоша. – Он же как ниндзя, бегает по стенам и за стенами…

– Дома бардак! – нервно сказала мама. – Пропадают вещи, теперь дети пропадать стали! У меня такое впечатление, что на нас…

– Герда – это и есть Пегая Соня, – сказала я. – Она на самом деле оборотень, то собака, то тетка.

Мама прожгла меня взглядом ярости.

– Не переживайте, захочет есть – вылезет, – я попыталась ее успокоить.

– Он с собой бутерброд взял, – сказал Гоша.

С бутербродом он может год просидеть, подумала я; Мелкий вообще к пищевым невзгодам равнодушен, возьмет сухарь, грызет его, счастлив, не то что я.

Мама начала нервничать уже выраженно. Обычно Мелкого удавалось обнаружить максимум за второй проход, сейчас же не получилось и за третий. Лично я относила это к тому, что Мелкий в последнее время усовершенствовал свое мастерство скрадывания, стал прятаться лучше.

У мамы же затряслись руки. Самым форменным образом, мелко так задрожали, никогда такого раньше не видела. Она тоже удивилась и некоторое время эти свои руки разглядывала и прикладывала к вискам.

– Так, – сказала мама и отправилась на кухню. – Так-так. Так-так-так.

Мы с Гошей отправились за ней. Нет, с чего это мы с ним похожи?

Мама достала ящичек с травяными бразильскими чаями, сделала микс, заварила в глиняном чайнике, по кухне пополз дровяной запах с примесями ванили, мама закрыла глаза, вздохнула, сверилась с эталонным образцом гармонии в глубине души, с током энергий, потом позвонила папе.

– Не нашли, – сказала мама, почти всхлипнув. – Что это такое, я не пойму? Что происходит? Мне, может, уже полицию пора вызывать?

Что ответил папа, я не слышала, но отвечал он долго и обстоятельно – мама то и дело кивала, соглашалась, а потом вдруг как рявкнет:

– Может, и ты будешь принимать участие в жизни семьи?!

Я едва не подпрыгнула. Гоша покачал головой. Интересно, это что? Кризис среднего возраста? Или как?

Заварился чай. Мама налила себе в большую глиняную кружку, исписанную майянскими иероглифами, символизирующими вечность, растворила в настое ложку похожего на парафин липового меда и стала пить. Мелкими глоточками, закрыв глаза, видимо, представляя себя в далеких просторах Мезоамерики, на вершине ацтекской пирамиды, в зарослях томатлей и шоколатлей.