Огастес, слегка нахмурившись, окинул гостью взглядом, но затем, видимо связав ее фамилию с одним из членов парламента, поздоровался кивком.

– Доброе утро, миссис Рэдли. Рад приветствовать вас в своем доме. Прошу отзавтракать с нами. – Он взглянул в конец стола на красиво причесанную пожилую женщину в утреннем пеньюаре, который очень шел ей. Эмили поразила тревога на лице хозяйки. – Познакомьтесь, моя жена Элоизия, – ровным голосом представил эту даму Огастес.

– Здравствуйте, миссис Фитцджеймс, – приветливо улыбнулась гостья. – Благодарю вас за гостеприимство. – Это была простая дань вежливости, но миссис Рэдли хотелось вложить в свои слова нечто большее, чтобы как-то разрядить напряженность за столом. Элоизия Фитцджеймс словно не замечала ее присутствия.

– Добро пожаловать, – наконец придя в себя, поспешила ответить хозяйка. – Надеюсь, вы хорошо спали.

– Да, очень. Благодарю вас. – Эмили села на указанный ей стул, а горничная поставила на стол еще один прибор для Таллулы.

– Мой сын Финли. – Огастес продолжал знакомить гостью со своей семьей. Жестом костлявой руки он указал на молодого человека, сидевшего напротив миссис Рэдли.

– Здравствуйте, мистер Фитцджеймс, – поздоровалась Эмили, глядя на брата Таллулы с особым интересом, после того как его сестра рассказала ей о его возможной причастности к убийству в Уайтчепеле.

Она постаралась весело и беспечно улыбнуться, будто ничего не знала, но сама все же внимательно вгляделась в его лицо, словно надеялась что-то прочесть на нем. Младший Фитцджеймс был недурен собой, с благородным носом, большим ртом и крепким мужским подбородком. Красивыми были и его волосы, густыми волнистыми прядями зачесанные назад. Мужчины такого типа всегда имеют успех у женщин. Какая же неподвластная ему слабость или привычка побудила его пойти к проститутке в такой квартал, как Уайтчепел? Глядя на него через стол, Эмили думала о том, что ни прекрасные манеры, ни традиционная одежда английского аристократа, ни отличная стрижка не могут помочь узнать истинный характер человека.

– Здравствуйте, миссис Рэдли, – безразлично ответил молодой человек. – Доброе утро, Таллула. Ужин был интересным?

Мисс Фитцджеймс села рядом со своей новой прительницей; придвинув к себе вазу с фруктами, тут же отставила ее и положила на тарелку поджаренный ломтик хлеба и апельсиновый джем.

– Да. Спасибо за внимание, – безразлично ответила она брату, понимая, как мало его интересуют ее дела.

Эмили были предложены копченая рыба и крутые яйца, но она отказалась и от того и от другого, решив ограничиться поджаренным хлебом. Надо было поскорее вернуться домой, и она собиралась сделать это сразу же, как только будет возможно. Ей будет трудно объяснить Джеку, почему она не ночевала дома.

– Где вы были? – спросил Огастес, обращаясь к дочери. Его тон не был повелительным, но чувствовалось, что он не допускает и мысли, что дочь может слукавить, отвечая на его вопрос.

– На ужине у леди Шаффэм. Разве я не говорила тебе? – отозвалась девушка.

– Да, говорила, – строго ответил отец. – Но ты не могла оставаться там до двух ночи. Я хорошо знаю леди Шеффэм.

Никто не говорил ему, когда вернулись Таллула и Эмили. Видимо, он не спал до двух часов и знал, что в то время его дочь еще не возвращалась.

– Мы потом, вместе с Реджи Говардом и миссис Редли, отправились в Челси на литературные чтения, – ответила мисс Фитцджеймс, поднимая глаза на отца.

– В два часа ночи! – с сарказмом воскликнул тот и вскинул брови. – Думаю, мэм, вы имеете в виду одно из этих сборищ, где молодые люди, вообразившие себя писателями, приняв глубокомысленные позы, болтают всякую ерунду. Оскар Уайльд тоже был там?

– Нет, его там не было.

Огастес посмотрел на Эмили, ожидая от нее то ли подтверждения, то ли опровержения слов его дочери.

– Не думаю, что там был кто-либо из его окружения, – искренне сказала Эмили, хотя и не была уверена, что знает что-либо об «окружении» этого знаменитого писателя. К тому же ей было неловко давать объяснения вместо Таллулы и этим как бы ставить под сомнение правдивость девушки.

– Мне не нравится этот Говард, – заметил старший Фитцджеймс, беря еще один сухарик и наливая себе вторую чашку чая; на дочь он больше не смотрел. – Ты не должна больше появляться с ним в обществе.

Таллула сделала глубокий вдох, и лицо ее стало неподвижным.

Огастес тем временем строго посмотрел на жену:

– Пора бы тебе вывозить дочь в более приличные дома, моя дорогая. Твой долг – найти ей подходящего мужа. Это надо сделать в этом же году. Ты и так опоздала. Займись-ка этим, пока она не испортила свою репутацию, проводя время в неподходящей компании пустых людей, и тем не менее все еще считается выгодной партией. Впрочем, судя по ее поведению, твоя дочь недолго такой останется. – Он продолжал смотреть на Элоизию, словно не замечая Таллулы, однако Эмили видела, как вспыхнули от негодования щеки девушки. – Я составлю список желательных знакомств и дома, где вам следует бывать, – заключил глава семейства, откусывая хлебец и потянувшись за чашкой с чаем.

– Желательные для кого? – не выдержав, взорвалась мисс Фитцджеймс.

Отец вновь повернулся к дочери. В его взоре не было ни юмора, ни доброжелательства.

– Для меня, конечно, – заявил он. – Я обязан позаботиться о твоем благополучии и успехе в жизни. Для этого у тебя есть все данные – не хватает только самодисциплины. Этим ты и займешься, прямо с сегодняшнего дня.

Если бы Эмили стала объектом подобного внимания за этим столом, она бы чувствовала себя чертовски несчастной. Однако даже Финли внимательно слушал то, что говорил его отец. Командный тон Огастеса, видимо, не был здесь в новинку и не удивил никого из домочадцев. Миссис Рэдли не надо было видеть опущенную голову Таллулы, чтобы догадаться: в отцовском списке будущих претендентов на руку дочери никогда не появится имя Яго, о котором рассказала ей девушка. Все присущие ее возлюбленному добродетели неспособны были бы расположить к нему отца Таллулы, человека чрезвычайно амбициозного и полного предрассудков.

Мисс Фитцджеймс предстоит произвести серьезную переоценку своих запросов, и если она грезит о счастье, то должна знать его цену и понимать, какой будет награда.

Эмили посмотрела на Финли. Брат жевал поджаренный хлеб с мармеладом и допивал последнюю чашку чаю. Если он и сочувствовал сестре, то на его лице это не отразилось.

Огастес неожиданно повернулся к сыну:

– А тебе пора бы найти себе жену. Ты не сможешь занять в посольстве мало-мальски значительный пост, не имея супруги, которая тебе бы в этом помогала. Само собой разумеется, это будет женщина из родовитой семьи, полная достоинства, способная вести умную беседу, но не навязывать своего мнения, и достаточно привлекательная, но не настолько, чтобы давать повод для домыслов и сплетен. Здравомыслие и высокая нравственность дороже всякой красоты. Ее репутация должна быть безукоризненной, это вне всякого сомнения. У меня на примете не менее дюжины таких невест.