Конечно, мой весьма хитрый и жадный дед данный договор со мной заключил не по собственной инициативе. Возможность устроить свою жизнь у меня появилась только благодаря моей почившей матушке. Именно она, в свое время, продав последнюю девятую жизнь, выторговала у своего отца подпись на этом самом договоре.

Мне платят, я работаю, а этот клиент заплатил столько, что все золото в одной комнате не поместится. Совершенно не ценя чужую жизнь, он, считая себя избранным, грезил о бессмертии, был готов платить колоссальные суммы, лишь бы и дальше отравлять своим существованием и без него достаточно грешную землю. Настоящая находка для моего ненасытного родственника.

Подозреваю, что и последующие свои жизни я буду отдавать за этого сумасшедшего…. Иначе для чего дед показал мне договор? Ему это совершенно не выгодно! А тут такая откровенность и небывалая щедрость…

Деньги, которыми оплачена моя шестая жизнь, все в крови многочисленных жертв загубленных этим тираном во имя своей утопической идеи.

— Ева! Ева, ты что, оглохла? Пошли, нам пора! — недовольно выговаривал мой подопечный, где-то рядом.

Кажется, я все-таки задремала под визгливые речи Адольфа. Он практически охрип, наверное, высказывал свое нелестное мнение о способе обороны города своим генералам.

— Да, как скажите, мой господин, — подобострастный тон давался все труднее с каждым прожитым бок о бок днем.

О, Боже, как же хочется спать! Сколько я уже без полноценного отдыха? Придется вставать, не то переполошит весь бункер.

— Ева! Быстрее! Иди за мной! — не унимался мужчина.

— Да, мой господин, иду! — заставила себя подняться я. Выйдя в коридор, я увидела Адольфа, его глаза были наполнены таким животным ужасом, что моя кожа покрылась мурашками, — Что случилось?

Ох и зря я это спросила, тут такое началось…. Еще чуть-чуть и пена изо рта пошла бы. Но я стойко вынесла очередную истерику, привыкла.

Все, что мне удалось разобрать, смахивая тошнотворную слюну со своего лица, это то, что город, наконец, взят. И нам необходимо выбираться. Чего собственно и следовало ожидать, и чего в Европе не сиделось? Нет, ему все мало, прямо как деду…

— Хорошо, только вещи заберу, — устало произнесла я.

— Какие вещи? Срочно, срочно уходим! — раздраженно выкрикнул мужчина и, крепко ухватив меня за руку, потащил по коридору.

— Как скажите, господин, — все, что смогла произнести я.

Адольф передвигался с такой скоростью, что я практически бежала, пытаясь поспеть за ним. Метров через сто, наконец, остановились возле неприметной двери, запирающейся, однако, кодовым замком.

Он быстро набрал нужную комбинацию цифр, и дверь бесшумно отворилась. Переступив порог вслед за своим подопечным, обнаружила, что мы находимся перед спуском… в бункер? Бункер в бункере?

От страшной догадки по позвоночнику поползли холодные мурашки.

— Э-э что там….? — заикаясь, спросила я, язык онемел от ужаса.

Проигнорировав мой вопрос, Адольф начал спускаться вниз. Я автоматически последовала за ним.

Внизу нас встретила тяжелая дверь железная дверь, как на сейфе только гораздо больше, с кодовым замком. Когда она начала открываться, по ту сторону я увидела незаменимого советника подопечного, Генриха Штрумиля. Этот и сюда забрался!

Генрих меня бесил. Он, словно задался целью, при каждом удобном случае отравлять мне жизнь. Причем, мужчина всегда был предельно вежлив и подчеркнуто хладнокровен. Но эти его постоянные иронические замечания по любому поводу — моего внешнего вида, моего произношения и владения немецким языком, и даже моих отношений с Адольфом — выводили меня из себя!

А несколько раз я случайно замечала его взгляд, полный ненависти, которым он смотрел на шефа. Вот и сейчас, поза Генриха напоминала позу хищника, готового в любой момент наброситься и растерзать жертву… или противника?

Невольно залюбовалась этим брутальным образчиком мужской красоты. Он был хорош и знал это, засранец. Достаточно высок, хорошо сложен, светлые волосы коротко подстрижены, темно-карие, иногда практически черные глаза обрамлены ресницами, которым позавидовала бы любая красавица. Но ничего женственного в его внешности не было, напротив, остро очерченные скулы и волевой подбородок не давали усомниться в его мужественности. Даже полные четко очерченные губы всегда были плотно сжаты, что свидетельствовало о постоянном напряжении. Я уже молчу о его сильном, в меру натренированном теле.

Откуда я знаю про его сильное тело? Да пришлось один раз побывать в его объятиях. Генрих решил, что может пользоваться всеми привилегиями Советника САМОГО…, в том числе и его любовницей.

Признаюсь, я растерялась, когда оказалась, зажата между холодной бетонной стеной и крепким, горячим телом Генриха. Первые несколько секунд не могла оторваться от магнетического взгляда его почерневших глаз и унять свое, бешено колотящееся, сердце. А когда ощутила на губах вкус его поцелуя, так вообще забыла, как надо дышать.

Это оказалось невероятно волнительно. Так сладко и нежно меня не целовал никто. Его руки смело начали путешествовать по моему телу, одна из них больно сжала грудь, и это меня отрезвило.

Оттолкнув мужчину, что было силы, я автоматически ударила его по щеке, и пока он пребывал в некотором шоке, высказала все, что думала о его беспардонном и наглом поведении.

Господин Генрих Штрумель на мою отповедь только нагло усмехнулся, подмигнул и ушел. С того момента его издевки вышли на новый уровень, но поползновений на мое тело больше не было.

Все дамочки, от самых молоденьких восемнадцатилетних радисток, до дам бальзаковского возраста, перебывали в его постели. Причем, никаких усилий со своей стороны он не прилагал. Уверена, что в штабе не осталось ни одной женщины, которая была обделена вниманием Генриха. Кроме меня, конечно.

Для всех я была любовницей Адольфа. То, что у него другие предпочтения знали только те, кого он «предпочитал», и они об этом, ясное дело, не распространялись.

— Я так понимаю — война проиграна? — с долей злорадства уточнил мужчина.

И почему только я замечаю его ненависть к своему господину? Естественно, никому о своих наблюдениях я не говорила. Я, вообще, в основном, молчала.

— Действуем по плану «С», — начал мой подопечный, — Генрих, ты свое дело знаешь, — и, повернувшись ко мне, — Ты ведешь себя тихо, во всем слушаешься, вопросов не задаешь.

Молча кивнула. Я кожей чувствовала, что скоро произойдет нечто ужасное, и поведение мужчин: нервно подрагивающие пальцы Адольфа и застывшая маска спокойного безразличия на лице его Советника, подтверждало это.

По плану, разработанному при подписании контракта, в случае поражения Адольфа должны увидеть мертвым как можно больше свидетелей. А потом, куда делось тело, кто будет разбираться? Тут на каждом шагу кучи трупов и не все из них опознаваемы. Под какой кодовой буквой он значился, я не знаю.