Радость от предвкушения скорой свободы, все время кипевшая в ней, угасла, сменившись унынием и ощущением вины. Игра в шпионов уже не казалось Кэти забавным и многообещающим приключением, а мысль о желанной награде не грела душу, как раньше.

Она тряхнула головой, отгоняя мрачное видение. Не ко времени в ней проснулась совесть, ведь жребий брошен и обратного пути нет.

Нет, если Итана и повесят, в этом будет виноват он один! Он сам выбрал, по какой дороге идти, прекрасно зная обо всех опасностях, которые подстерегают его. Бунт против короля карается смертной казнью, Итану ли этого не знать? К тому же он не оставил Кэти выбора, так пусть за это поплатится! Она не собирается жертвовать собой ради мужчины, тем более почти незнакомого.

Она сделает то, что задумала, вернее, то, на что ее вынуждают обстоятельства, — увы, иного пути нет. Ах, если бы можно было все изменить! Увы, это уже не в ее силах… Кэти приказала себе не думать о цене, которую заплатит Итан за ее свободу, и о том, какой ужасный конец его ждет из-за ее предательства. Но сколько бы она ни твердила про себя: «Я не виновата!», в ее сознании, как раскаленный гвоздь, засела страшная правда: дорога к ее новой, свободной жизни пролегала через муки и гибель Итана.

Лоуден нахмурился — лорд Нортон, должно быть, заждался его донесения, а документ все еще не готов. Виконт снова перечитал написанное — нет, все не то, одна болтовня! Министр наверняка желает знать о конкретных результатах его, Лоудена, работы, а вот результатов-то пока и нет. Пожалуй, следует отложить отправку донесения до возвращения из Нью-Йорка, тогда можно будет присовокупить к сообщению о положении в Бостоне и свои соображения о том, насколько широко распространилась зараза вольномыслия в «имперском городе»[11].

— Мне не о чем писать! — с досадой швырнув перо, сказал виконт, ни к кому не обращаясь. — Я пробыл в этой богом забытой глухомани меньше месяца, откуда же у меня могут быть достоверные сведения?

Неожиданный стук в дверь прервал его сетования, заставив поспешно спрятать неоконченное донесение под стопку бумаг, подальше от посторонних глаз.

— Войдите! — разрешил Лоуден невидимому посетителю, и в дверях появился капитан Уорт, который тотчас снял шляпу и отвесил шефу учтивый поклон.

— Надеюсь, вы с доброй вестью, капитан? — спросил виконт. — Наша юная прелестница-шпионка появилась сегодня утром на рынке?

— Да, сэр, появилась, но не одна, а с еще одной женщиной, поэтому я не смог с ней поговорить, — доложил Уорт с самым почтительным видом. — К тому же она прикрыла голову капюшоном, давая понять, чтобы я не подходил. Но она все-таки пришла на рынок в условленный день, сэр, и это уже неплохо.

— А что она делала потом?

— Женщины провели в торговых рядах около часа, делая покупки, а потом вернулись обратно в «Русалку», — доложил Уорт.

— Ты следил за ними все время?

— Да, сэр, но издалека, чтобы не спугнуть спутницу Кэти.

Лоуден удовлетворенно откинулся на спинку стула и приказал:

— Выкладывай все, что видел!

— Девчонка ухитрилась сторговать двух индеек, мешок муки, большой кувшин патоки и четыре бушеля сушеной трески за сущие гроши! — ухмыльнулся капитан. — Ловкая чертовка!

— По-твоему, это для нас важно? — ледяным тоном спросил виконт, и Уорт моментально принял самый серьезный вид.

— Конечно, нет, милорд, — пробормотал он.

— А что за женщина сопровождала Кэти на рынке?

— Некая Молли Мунро, жена хозяина «Русалки». Она ни на шаг не отходила от Кэти.

— Значит, тебе так и не удалось поговорить с девчонкой? — разочарованно переспросил виконт. Хотя он и не ожидал от своей новой осведомительницы вестей так скоро, все же ему было очень досадно, что он ничем не может порадовать своего шефа лорда Нортона. — Неужели она ушла, не дав тебе знать, как продвигаются ее дела?

— Да, сэр, но, судя по всему, Кэти все-таки взяли служанкой в пивную, а это добрый знак. Один из моих людей утверждает, что видел Кэти за работой на кухне.

— Похоже, вы с ней удачно разыграли в «Русалке» сцену преследования, раз девушку приняли. Хвалю! — кивнул Лоуден словоохотливому капитану. Слава богу, хоть в чем-то повезло! По крайней мере, девчонка неплохо устроилась в этой подозрительной пивной и наверняка услышит что-нибудь интересное про таинственного Джона Смита.

— Да, да, сэр. Ведь это была ее идея — притвориться, будто мы преследуем воровку, укравшую у меня часы.

— Девица очень хитра, — согласился виконт. — Будем надеяться, что задание, которое я дал, окажется ей по силам.

Он замолчал, уставившись в пространство невидящим взглядом, прикидывая, что же все-таки написать лорду Нортону. Может быть, сообщить в нескольких словах о новой осведомительнице, столь удачно внедрившейся в логово изменников и бунтовщиков? Нет, пожалуй, это лишнее. О Кэти пока должны знать только он, Лоуден, и капитан Уорт, иначе ценную осведомительницу могут разоблачить — мало ли кому попадет на глаза донесение, отправленное в Лондон. Любопытных много, есть опасность, что письмо похитят еще до того, как оно попадет в руки высокородного адресата.

Погрузившись в размышления, виконт совсем забыл о капитане, но тот напомнил о себе, деликатно кашлянув, и Лоуден прогнал неприятные мысли.

— Сегодня я уезжаю в Нью-Йорк, — сказал он. — Вернусь через две недели, как раз к балу в губернаторской резиденции. И пока я буду в отъезде, будь добр, исправно приходи по субботам на рыночную площадь для встреч с Кэти. Если она захочет мне что-нибудь передать, немедленно пошли в Нью-Йорк курьера. Я остановлюсь у двоюродного брата жены.

— Хорошо, сэр! Не беспокойтесь, я все сделаю! — искательно проговорил капитан. — Еще распоряжения будут?

— Нет, это все, — ответил Лоуден, кивая головой. — Можешь идти!

— Как прикажете, милорд! — отвесив положенный по уставу поклон, офицер надел шляпу, звонко щелкнул каблуками и, чеканя шаг, вышел из комнаты.

Когда дверь за ним закрылась, Лоуден подошел к окну, из его служебных апартаментов на Форт-Хилл открывался великолепный вид на бостонскую гавань, который, впрочем, не производил на виконта никакого впечатления, потому что Лоуден терпеть не мог этот город — за отсутствие комфорта и изысканности, к которым виконт привык в Лондоне, за примитивных, враждебно настроенных жителей с их дерзким неуважением к Его Величеству, ерническими антианглийскими газетами и тактикой грубого запугивания солдат и верных королю соотечественников, к какой прибегают только дикари…

Лоуден устало вздохнул, глядя в окно на ненавистный город. Господи, скорее бы вернуться домой, в Англию!

Но сейчас не время думать о возвращении на родную землю, потому что в этом варварском захолустье наверняка придется мучиться еще не один месяц, пока добьешься нужного результата, надо смириться с этой мыслью, тогда, может быть, пребывание здесь не будет такой невыносимой мукой.