Покровский остановил машину слегка в стороне, под деревьями, чтобы не преграждать проезд вдоль подъездов. На улице было уже совсем темно, лишь фонари освещали дорогу.

- Спасибо, что подвез, - улыбнулась я, развернувшись к мужчине.

- Не говори глупостей, - хмыкнул он.

Я замялась, не зная, что еще сказать. Ну и уходить просто так не хотелось. Все же я уехала только на выходные, я планирую вернуться. Просто нужно прийти в себя и успокоиться. А то все разом навалилось: диплом, косые взгляды сокурсников, уход Матвея и то, как он мне об этом сообщил.

Матвей ничего не спрашивал, видимо, давая мне возможность самой справиться с внутренними демонами.

- Я пойду, - произнесла я.

Мужчина кивнул. Я придвинулась к Матвею, решив на прощание поцеловать его в щечку. Но, как-то получилось так, что Покровский повернулся ко мне, и наши губы встретились.

Я прикрыла глаза, чувствуя вкус таких знакомых губ. Да, мы целовались только утром сегодня перед тем, как поехать в университет. Но то был обычный поцелуй, а сейчас он казался запретным.

Матвей языком приоткрыл мои губы, а я не смогла сопротивляться. Уже через мгновение я почувствовала тяжелую руку у себя на затылке, а поцелуй стал жестче, даже, наверное, агрессивнее.

Я обвила шею мужчины руками, а затем, совсем потеряв голову, перелезла через коробку передач к Матвею на руки.

Творилось какое-то безумие, мы словно оголодали друг по другу за эти двенадцать часов. Хотя, возможно, мы просто оба испугались, что наши отношения могут как-то измениться или вообще сойти на нет, я не знаю.

Но очнулась я, когда Покровский стягивал с меня куртку, а я ему активно помогала, при этом сама активно лапая его под рубашкой.

- Мы на глазах у всего двора, - хмыкнул Матвей мне в шею, запуская руки мне под свитер и накрывая грудь, - но мне, кажется, плевать. Я так по тебе соскучился.

- Мы еще утром были вместе, - улыбнулась я, прижимаясь сильнее к Матвею.

- Не важно когда, важно, сколько всего произошло за это время.

Я отлипла от тела мужчины, заглянув ему в глаза.

- Я люблю тебя, Матвей, - тихо произнесла я, проводя пальцем по его губам.

- Я люблю тебя, Крис, - так же тихо вторил мне мужчина.

Я наклонилась, нежно целуя мужчину в губы.

- Поехали домой, - попросил Матвей, когда я оторвалась от него. – Пока я не трахнул тебя на глазах того мужика, который уже минут десять выгуливает пса у одного дерева.

Я засмеялась, оглядываясь на свой подъезд, и четко поняла, что просто физически не смогу сейчас уйти к родителям, спать одна в постели. Я не правильно решила, что вдали от Матвея мне будет проще разобраться в себе. Без него мне даже дышать тяжело, что уж говорить о самокопании.

- Поехали, - улыбнулась я, возвращаясь к себе на сиденье. – Но так и знай, я еще на тебя обижаюсь. Так что тебе придется очень постараться, чтобы задобрить меня.

- Как-нибудь справлюсь, - усмехнулся Матвей.

До дома мы снова ехали молча, только теперь это было нетерпеливое молчание. Покровский сжал мою руку, периодически поглаживая ладонь пальцем. Я же закусив губу, смотрела, как за окном проплывают деревья и дома.

Стоило нам войти в квартиру, как мы тут же вцепились друг в друга. Матвей прижал меня к стене, приподнимая над полом. Я обхватила его ногами, пытаясь руками справиться с ремнем на брюках.

Поняв, что в таком положении очень сложно раздеться, Матвей со мной на руках отправился в спальню. И уже через несколько секунд я почувствовала спиной мягкий матрас, а затем тяжелое тело сверху.

- Как же я тебя люблю, Крис! – практически прорычал Матвей.

Я открыла глаза, поймав горящий взгляд моего мужчины.

- Я знаю, - тихо произнесла я.

- Диплом вручается Воробьевой Кристине Сергеевне!

Раздались громкие аплодисменты где-то в середине зала, и я, не сдержавшись, обернулась, прежде чем подняться на сцену.

Папа хлопал так, словно я не диплом получала, а как минимум медаль за честь и отвагу. Мама тихонько смахивала слезы тыльной стороной ладони, а вот соседнее место с ней было пустым.

Я знала, что сегодня у Матвея слушание дела в суде, он не мог не пойти. Но все равно так хотелось видеть его в зале, среди тех, кто гордится мной.

Несмотря на все трудности, год я закончила вполне благополучно. Конечно, Олеся пыталась злословить, особенно, когда узнала, что Матвей уходит, но в какой-то момент неожиданно резко заткнулась.

Помню, я подошла к Антону после последней пары, с которой эта стерва практически сбежала.

- Твоих рук дело? – спросила я, присаживаясь на парту.

- Ты о чем? – усмехнулся Антон, собирая вещи.

- Об Олесе, - уточнила я. - Просто она целую неделю практиковала свое остроумие на мне, а тут вдруг резко стала тихоней.

Антон улыбнулся, накидывая на плечи куртку.

- Возможно. Но это не важно.

- Спасибо, - искренне поблагодарила я парня.

Антон кивнул, и когда я уже собралась уходить, вдруг окликнул меня.

- Кристина!

Я обернулась, в ожидании того, что он мне скажет.

- Я так и не извинился.

- Ты о чем? – уточнила я. Я, честно, забыла о нашей ссоре вначале года.

- О том случае в машине, - он замялся, - прости, я был идиотом. Почему-то решил, что могу получить кого угодно, а если мне говорят «нет», то просто ломаются.

Я хмыкнула, подходя ближе.

- Все в порядке, я давно уже не обижаюсь. Но рада, что мы закрыли этот вопрос.

- Крис, - Антон улыбнулся, - если бы не тот случай, у меня был бы шанс?

Я отрицательно помотала головой. Я уверена, что нас с Матвеем свела судьба.

- Я так и думал, - хмыкнул он. – Надеюсь, с ним ты действительно счастлива.

- На все сто процентов, - улыбнулась я.

- Ну, если что, - Антон сунул руки в карманы, - звони, помогу тебе забыть твоего профессора.

- Иди ты, - рассмеялась я, стукнув его по плечу. Затем уже серьезно добавила, – Спасибо, Антон, и за помощь, и за разговор.

Парень подмигнул мне и просочился мимо меня. Так интересно наблюдать, как переоцениваются жизненные ценности и расставляются приоритеты. Уверена, он будет по-настоящему хорошим мужчиной, когда окончательно избавится от ребячества.

Я вздохнула, вспомнив почему-то этот случай, и направилась на сцену, чтобы получить один из самых важных документов в своей жизни. Ректор улыбнулся мне, передавая диплом. Интересно, он в курсе, что из-за меня университет лишился одного из самых крутых преподавателей.