Но в итоге передача сообщения прошла спокойно. Правда, что именно в итоге отправил Ветров, я не знала, вслух он это не проговаривал, и у меня остался смутный осадок подозрения, что с мужчины сталось бы добавить отсебятины или все переврать. Утешало только, что результат будет на совести Одержимого.

— Спасибо. Думаю, до завтра можно немного расслабиться и отдохнуть, — проговорила я.

— Можно. Отдыхай, — со смешком сообщил мужчина, не двигаясь с места. Более того, насмешливо покосился на меня и откинулся на спину, заложив руки за голову и прикрыв глаза. Я пару секунд помолчала, пытаясь сообразить, что происходит. Но так и не поняла и сообщила прямо:

— Вам следует пройти в свою комнату.

— Нет, спасибо, — не открывая глаз, сообщил он все с тем же безмятежно-ехидным выражением лица, даже не повернув в мою сторону голову.

— Что ж, в таком случае в другую комнату следует уйти мне, — кивнула я, решительно поднимаясь с места. Правда, уйти далеко не успела. Ветров рывком сел, и его пальцы сомкнулись на моем предплечье.

— И ты останешься здесь, — мрачно проговорил он, снизу вверх буравя меня тяжелым недобрым взглядом.

— Игорь Владимирович, это неприлично, — вздохнула я.

— Ты дура, или тебе просто жить надоело? — насмешливо вскинув брови, уточнил мужчина. — Вынужден тебя разочаровать, я намерен выполнять свою работу.

— Я не понимаю, что вы… — начала я, совершенно растерявшись.

— Ты уверена, что они не явятся отомстить? На смерть своих им, похоже, плевать, а вот за то, что мы стали свидетелями их самой большой и страшной тайны, могут и убить.

— Но они же не вторгаются на личную территорию, — возразила я исключительно для порядка. Как бы мне ни хотелось оспорить заявление мужчины и избавиться от его общества, спорить было глупо.

Грош цена сейчас была всем нашим сведениям о поведении варов. Они никогда не убивали своих, никогда не допускали посторонних в свои синие башни, не было ни одного свидетеля этих их разговоров… И не было никаких гарантий, что, начав нарушать традиции и эти свои «никогда», они не нарушат еще одно.

— И ты готова поставить на это утверждение свою жизнь? — губы Ветрова растянулись в знакомой мерзкой ехидной ухмылке, и мне в очередной раз захотелось его стукнуть. Просто так, чтобы больше не строил подобных гримас.

В очередной раз сдержавшись, я коротко кивнула, вздохнув.

— Вы правы, это разумно, — кажется, своей покладистостью мне удалось его удивить. — А как теперь быть с душем? — осознала я еще одну немаловажную проблему.

— Если тебя это утешит, я отвернусь, — насмешливо фыркнул он, выпуская мою руку и возвращаясь в прежнее положение.

— В уборную вы тоже будете меня сопровождать? — с обреченной иронией уточнила я.

— Воздержусь. Но не советую задерживаться там надолго, — не глядя в мою сторону, усмехнулся мужчина.

Представив себе последствия подобной задержки, я искренне содрогнулась от ужаса.

Может, было бы лучше, если бы нас попытались убить, Одержимый героически нас спас, унося в сторону дома, и не пришлось бы переходить на подобный режим существования?

Момент отхода ко сну я оттягивала как могла. Ветров в ответ и бровью не повел, то ли пребывая в дреме, а то ли успешно это изображая. Он вообще за весь день выходил два раза по минуте к себе в комнату. Только у меня на протяжении его отлучек оставалось ощущение пристального взгляда в затылок, еще более внимательного, чем у самого ротмистра. Думать, что это такое, было жутковато — сразу вспоминалась та контрастная черная тень, непонятным образом оборвавшая жизнь вара. Но уточнять я на всякий случай не стала. Скорее всего, Ветров не ответит, а если ответит — боюсь, ответ мне совсем не понравится, и я, чего доброго, начну опасаться самого Одержимого. Не стоит доставлять ему такое удовольствие и развлекать его подобным образом.

Я уже набросала и три раза перепроверила список основных вопросов, которые попытаюсь задать завтра, построила множество версий недавних событий, часть сама же опровергла, часть запомнила, потом сочинила еще несколько. А потом поняла, что в своей имитации бурной деятельности выгляжу просто смешно.

— Далеко собралась? — лениво уточнил Ветров, когда я поднялась с края кровати, на котором сидела.

— Переодеться ко сну, — спокойно ответила я. Мужчина с насмешливым восхищением присвистнул, а я опять сделала вид, что ничего не заметила. Взяла с полки пижаму и отправилась облачаться в нее. Пижама была, наверное, моей единственной маленькой радостью в этом месте.

Самое смешное, что если бы не присутствие раздражающего фактора в лице ротмистра, подобные мысли — о «единственной радости» — в мою голову даже не заползали бы. Я бы спокойно жила в предоставленных условиях, как это бывало прежде, и не пыталась отчаянно цепляться за привычные представления и вещи, если бы не присутствие этого человека. Рядом с ним не получалось оставаться спокойной и невозмутимой, он постоянно раздражал своим поведением, отвлекал своим присутствием, прочно обосновавшись не только на расстоянии вытянутой руки, но и в моих мыслях.

Оставалось радоваться, что я решила изменить привычным ночным рубашкам в пользу более удобного наряда. Честно говоря, пижама эта выглядела даже скромнее, чем комбинезон, в котором я щеголяла днем: шелковые свободные брючки, шелковая же свободная рубашка с коротким рукавом и неглубоким вырезом, и все это — темно-серого цвета с серебристо-синими крупными цветами.

Когда я вышла из уборной, мужчина встретил меня очень неожиданным взглядом. Я ожидала насмешек, ехидства и высказываний вроде «А что, скафандра полной защиты не было?», но Одержимый смотрел удивительно серьезно и спокойно, с легкой задумчивостью. Я присела на другом конце кровати, отвернувшись от соседа, и принялась аккуратно причесывать волосы. Но спиной продолжала ощущать его взгляд, мысленно желая мужчине то ли провалиться, а то ли вовсе навсегда исчезнуть.

Чем дальше, тем сильнее меня раздражало все вокруг, и приходилось сдерживаться, чтобы проводить щеткой по волосам аккуратно, а не драть тонкие и постоянно путающиеся прядки со всей злостью. А еще хотелось запустить щеткой в стену. Или в Ветрова. В Ветрова — даже больше.

В общем, момент для начала разговора ротмистр выбрал самый неудачный.

— Почему ты до сих пор не замужем? — спокойно поинтересовался он. И, странно, насмешки в голосе по-прежнему не было.

— Это не ваше дело, — как могла ровно ответила я, и даже руки не дрогнули.

— Согласен, но мне все равно интересно. Ты не глупая, не стервозная, симпатичная. Странно.

— А вы почему не женились? — огрызнулась я.

— Я отвечу, но ведь тебе тогда тоже придется отвечать, — хмыкнул он. Я обернулась через плечо, с недоумением разглядывая его невозмутимую физиономию. Странно, но Одержимый по-прежнему был совершенно серьезен. — В том возрасте, когда принято заводить семью, я воевал и мало чем интересовался. А потом… — мужчина запнулся, пожал плечами и махнул рукой. — Не мое это.