Черепаха снова пошевелила головой, подняла глаза и произнесла медленно и с чувством собственного достоинства:

— Послушайте, вы, несуразное и ненужное животное с длинными ногами и бесконечной шеей, живущее всего несколько лет. Как грустно слушать ваши разглагольствования о каком-то вашем превосходстве… Мои ноги, действительно, не слишком длинны. Зато я могу их спрятать, и никто не наступит мне на пальцы. Что до моей шеи, то она достаточно долга, чтобы видеть, что делается вокруг. Но она и достаточно коротка, чтобы я могла ее убрать при первой же опасности! А моя жизнь столь продолжительна, что я видела уже, по меньшей мере, дюжину поколений таких, как вы, чьи кости белеют среди песков пустыни. Так что пусть ваши длинные ноги уносят вас подале, чтобы ваше пустое тщеславие не оскорбляло моих глаз…

Для Тини с крыльями никакие расстояния не были страшны, и она полетела на другой, более прохладный, конец света. Девочка села на скалу рядом со старым пингвином, любовавшимся пенистыми волнами, разбивавшимися у его ног.

— Какой приятный свежий ветерок, — сказала Тини.

— Да, очень бодрящий, — подхватил пингвин и для пущей убедительности замахал своими маленькими крылышками, похожими на лоскутки кожи. — Это место, — продолжил он, — самое здоровое и приятное в мире.

— Да, да! — произнесла Тини, не зная, что ответить.

— Не теряйте времени зря, девочка! — крикнул орел с вершины ближнего утеса. — Не теряйте времени зря в плохой компании! Это животное — на половину птица, наполовину рыба. От каждого его слова разит морской водой. Это — позорище для великого птичьего рода. Во-первых, оно ходит, как человек. Во-вторых, вопреки его утверждениям, у него нет того, что оно именует крыльями. Вот я — Царь-птица. И я могу с вами поговорить, как подобает монархам. Летите сюда, ко мне, покуда у меня есть охота оказать вам царскую милость и побеседовать с вами несколько минут.

— Оставайтесь здесь, дитя мое, — сказал пингвин. — Возможно, я неуклюж и жалок на вид, как не очень по-царски заметил этот царь птиц. Но я честен в то время, как он позорит звание царя, будучи жуликом и грабителем. Эта бессовестная хищная птица то и дело проливает невинную кровь и от своей жестокости получает удовольствие.

— Да как ты смеешь! Ты, птица-рыба! — крикнул орел и, выпустив когти, ринулся на пингвина.

Но, уже знакомый с его мстительным характером, пингвин поспешил скрыться в волнах.

Покружившись над водой в напрасной надежде утолить жажду мести, разъяренный орел возвратился восвояси, так и не наказав пингвина за нанесенное его царскому достоинству оскорбление.

От грозных криков орла Тини сделалось не по себе, и она постаралась улететь как можно дальше от негостеприимных берегов и летела до тех пор, пока не очутилась на прекрасном лугу, покрытом мириадами цветов, своим ароматом наполнявших воздух. Великолепная лилия высоко поднимала свой белоснежный цветок, украшенный золотым пестиком. Тини с замиранием сердца любовалась ее изящными формами и королевской статью. Она подошла поближе и увидела на лепестках лилии блестевшие, словно драгоценные камни, капельки воды, готовые вот-вот соскользнуть вниз.

— Подойди, детка, — произнесла лилия. — Я рождена для восхищения. Самой судьбой мне предназначено доставлять наслаждение всякому, видящему меня.

Тини приблизилась и почтительно наклонилась к цветку, надеясь насладиться его волшебным ароматом, но вдруг отпрянула, почувствовав неприятный, горький запах, избавиться от которого ей удалось лишь понюхав сорванную тут же фиалку.

— Благодарю вас, милое дитя, — сказала фиалка, — за то, что вы мной не пренебрегли, и мне не пришлось себя расхваливать. Всегда поступайте таким образом. Не отвергайте скромных, находясь в компании великих и высокомерных. Вглядитесь в эту важную лилию. Ее внешний вид привлекает внимание и взгляд, но она не обладает истинными качествами, могущими закрепить в вас первое впечатление. Эти алмазы на ее листьях, сверкающие, словно капли росы, в действительности всего лишь слезы, проливаемые ею над своей никчемностью. Пустая величавость — бесполезный дар, не способный ни вызвать уважение, ни давать счастье…

Тини прижала фиалку к груди в знак благодарности за умный урок и продолжила путь. Пролетев еще немного, она попала в прекрасно возделанный сад, где увидела удивительно красивую кошку, блаженствовавшую на краю террасы в конце одной из аллей.

— Кис-кис-кис! — сказала Тини, подойдя к ней. — Добрый день!

— Здравствуйте! — ответила та. — Как поживаете? Поначалу я вас не заметила. Я дремала после бессонной ночи, проведенной на мышиной вечеринке.

— Правда? — удивилась Тини. — И вам было интересно?

— Мне — да! — лукаво подмигнула коша. — Но не мышам…

— Понимаю, понимаю, коварная киска, — проговорила девочка.

— Вы меня звали? — спросил откуда-то появившийся зайчонок.

— Тебя? — произнесла кошка, бросив на него презрительный взгляд. — Ты… киска?

— Вот именно! — процедил сквозь зубы косой. — Именно так называют меня в изысканном обществе.

— Да ты просто цыган, бродяга! — воскликнула кошка. — У тебя нет ничего от славной кошачьей породы! Где твой хвост, дружок? Ты — кошка! Ну, право, насмешил!..

— Хвост? — сказал заяц. — Фи! Да на что он мне нужен? Лучше посмотрите, какие у меня превосходные уши!.. Кстати, не могли бы вы показать свои?

Кошка не снизошла до ответа косому и принялась намываться.

— И вы еще осмеливаетесь со мной разговаривать! — тем временем продолжал заяц. — Со мной, с кем ищут встречи самые достойные лица в округе, со мной, лучшим украшением их столов! Как заправский помещик, я живу на широкую ногу в собственных владениях! А вы, короткоухий и Длиннохвостый лакей, питаетесь мышами и всем, что только можете поймать… А после смерти вы не годитесь ни на что! Из вас нельзя сделать ни одного более или менее известного блюда! Ха, ха, ха! Киска! Право же!.. Да вы просто обыкновенная мышеловка!

С этими словами заяц стукнул лапой по земле и поскакал прочь.

— Вот негодник, — проговорила кошка плаксивым голосом.

— Ква-ква! — неожиданно послышалось поблизости.

Тини пригляделась и на коме земли увидела лягушку, гревшуюся в лучах солнца. Пока девочка разглядывала ее, из воды показалась голова серебристой рыбы. Глаза ее сверкали.

— Эй, вы! Недостойное животное! — обратилась она к толстой квакушке. — Прекратите этот шум! Из-за вашего ужасного кваканья мои дети не могут уснуть!

— Что за вздор! — небрежно произнесла лягушка. — Если вы будете надоедать мне со своими детками, я вас всех выгоню из моего пруда!

— Из вашего пруда? — возмутилась гордая рыбина. — Ах вы, жалкое земноводное! Да он никогда не будет вашим уже потому одному, что вы здесь не сможете жить долго! Его вода слишком чиста для вас, мерзкое вы чудовище!