Она хмуро вглядывалась в меня.

– Да. В чем здесь подвох? Вот мой вопрос. Я носом чую: здесь что-то не так. Полмиллиона баксов без труда, без писка, без легавых. Темнишь! Какую игру ты затеял?

Я повернулся к Фелу.

– Ты сможешь найти кого-либо посговорчивее в напарники? Она мне надоела. В конце концов, лучше двое мужчин, чем мужчина и подозрительная сука.

Он осклабился.

– Не обращай на нее внимания. Ее вечно поносит через рот. Во вторник вечером мы будем в отеле, мистер.

– Если вы не дадите о себе знать во вторник вечером, я поищу других исполнителей этой акции.

Это была моя прощальная реплика.

За пять лет работы у Сидни я много раз бывал у него в пентхаусе. Берт Лоусон, ночной дежурный, знал меня в лицо и всегда весело приветствовал, распахивая дверь. В десять вечера стеклянная дверь запиралась и Берт уходил в дежурку, коротая остаток ночи перед телевизором. Он выходил только для того, чтобы впустить случайного гостя или ответить на телефонный звонок. Но это случалось крайне редко.

Четверо богатых обитателей дома, включая Сидни, имели свои ключи от парадного и после десяти открывали дверь сами. За исключением Сидни, это были довольно пожилые люди, и если и выходили поздно, то достаточно редко. Это облегчало мою задачу. Входная дверь запиралась на автоматический замок. Когда приходило время, Берт опускал задвижку предохранителя и после этого дверь можно было открыть лишь воспользовавшись ключом. Я не предвидел никаких затруднений при посещении Сидни в поздний час. Лоусон впустит меня без лишних вопросов. Я поднимусь на лифте на верхний этаж, а затем спущусь обратно. Лоусон вернется в дежурку смотреть телевизор. Мне нужно будет прошмыгнуть мимо, открыть замок, поставив его на предохранитель, а затем подняться по лестнице в пентхаус Сидни.

Входная дверь квартиры Сидни тоже была снабжена автоматическим замком. Вечно забывая ключи, он редко запирал ее, зная, что дверь дома охраняется днем и запирается на ночь. Если же в вечер нападения дверь будет заперта, я всегда найду момент, чтобы открыть ее. Я мог бы намеренно оставить чемоданчик в прихожей и выйти туда, пока Сидни работает, и поставить замок на предохранитель, чтобы Рея и Фел ворвались в пентхаус неожиданно и захватили Сидни врасплох. Я был уверен, что страх парализует его. Увидев пистолеты, он и не пикнет. Я не ожидал никаких неожиданных действий с его стороны, но во избежание подозрений придется разыграть из себя храбреца. Фел оглушит меня ударом пистолета. Такая перспектива не очень улыбалась мне: но необходимо застраховаться от подозрений. Правда, я перенес сотрясение мозга при автомобильной аварии, так что Фел должен будет ударить не по голове, а по лицу. Занятый своими мыслями, я вел машину в Парадиз-Сити. Я почти не сомневался, что Рея и Фел заглотнули крючок. Но если они вообразили, что я позволю им уйти с бриллиантами на миллион восемьсот тысяч, то их ждало разочарование. Трюк заключался в том, чтобы подсунуть им стеклянную подделку. Еще во время полета в Луисвилл я почувствовал, что Рея вызывает во мне тревогу. Теперь, возвращаясь домой в «бьюике», я спрашивал себя: а так ли уж мне хочется близости с ней? Я, конечно, испытывал к ней вожделение, но, как выяснилось, миллион долларов притягивает сильнее. Подвернись мне случай переспать с ней как с потаскушкой, которой она и была на самом деле, я бы воспользовался ею, но последний наш разговор показал, насколько она холодная, черствая и бездушная тварь, лишенная всякого проблеска чувства. Миля за милей оставались позади, и постепенно у меня начал складываться план, как сделать ее и брата не более чем пешками в моей игре.

В отличие от своего брата-идиота, Рея отнеслась ко мне с подозрением. В среду вечером придется вести себя очень осторожно. Все пойдет прахом, если, подобно дикой кошке, почуявшей западню, поняв инстинктом, что это ловушка, она откажется от дела. Без нее и Фела мой план сорвется. Я не имел никаких связей с преступным миром. Не мог же я спрашивать встречных-поперечных, не хотят ли те участвовать в краже драгоценностей. Итак, все зависит от того, как сложится наша встреча в среду. Я был уверен – они появятся в отеле, и у меня еще есть время обдумать мельчайшие детали дела. Но время было и у Реи, чтобы обдумать, в чем же заключается подвох и почему я, как последний дурак, ни за что ни про что предложил им полмиллиона. Выражение холодных зеленых глаз яснее ясного показало мне, что я не убедил ее своим объяснением. Но в одном я был уверен: ей нипочем не догадаться, что колье поддельное. Я не без основания считал, что, оставив колье в их руках, я усыплю их подозрения. Колье послужит приманкой для ловушки, и я был уверен, что мысль о такой приманке никогда не придет в их головы. Завладев колье, она почувствует себя хозяйкой положения. Ведь она верит, что мне ни за что не надуть ее.

Когда во вторник утром я появился в магазине, Джейн Боумен, моя секретарша, сообщила, что Сидни нездоровится и он не придет. Я догадался, что Сидни бьется над проектом колье и задача оказалась сложнее, чем он рассчитывал. Я подумал было позвонить ему, но Терри не спускал с меня глаз, и я решил позвонить во время обеда.

В это утро торговля шла вовсю: я продал бриллиантовую брошь, золотой браслет и обручальное кольцо.

Выйдя из магазина, я воспользовался телефоном-автоматом и позвонил Сидни. Его голос звучал подавленно:

– Ларри, золотко, это будет не так просто. Я весь уик-энд делал эскизы, прикидывал и так и сяк, и уже начинаю отчаиваться.

Это было не в характере Сидни, но я знал, насколько трудна задача, стоящая перед ним.

– Сделать два миллиона долларов никогда не бывает просто, Сидни. У тебя уже есть что показать мне сегодня вечером?

– Показать? – его голос поднялся до писка. – Сотни эскизов! Мне уже тошно на них смотреть!

– Не волнуйся. Я зайду в девять, и мы вместе посмотрим, что получилось. Идет?

– Сколько в тебе уверенности! Да, я закажу Клоду превосходный ужин… Приходи пораньше, часиков в восемь.

– К сожалению, я занят. Увидимся в девять.

Я хотел, чтобы, работая над колье, мы встречались как можно позже. Это играло важную роль в моем плане. Клод, толстый добродушный педераст, одно время работавший помощником шеф-повара в ресторане «Максим» в Париже, для Сидни был чем-то вроде Пятницы. Его рабочий день продолжался с восьми утра и до десяти вечера. Он приходил и уходил точно по расписанию. Нечего и говорить, готовил он выше всяких похвал и содержал жилье Сидни в превосходном состоянии с помощью двух цветных женщин, выполнявших всю грязную работу.

В тот вечер, в начале десятого, он открыл дверь на мой звонок и тут же просиял, увидев меня. Я все еще оставался одним из немногих его любимцев.

– Добрый вечер, мистер Ларри. Разрешите выразить мою радость по случаю вашего выздоровления, – его радушие было искренним. – Входите, пожалуйста, мистер Сидни вас ждет, – понизив голос, он продолжал: – Ужин почти готов, так что, прошу вас, не засиживайтесь слишком долго за коктейлями.