С его помощью образ моей героини становился многогранным и достоверным. Моя Клавдия была настоящим хамелеоном. Привлекая сердца, она постоянно лгала и в то же время была действительно уверена в своей полной правоте.

В финале Клавдия остается одна. Она сидит на маленькой скамеечке, замученная собственной злостью, бессмысленной, иссушающей. И вдруг от жалости к себе, от бессилия, от того, что все обернулось против нее же, что она одна и кроме одиночества у нее ничего нет, она завыла, как воет загнанный зверь. На минуту я ощутила, что наш добрый зритель уже готов посочувствовать ей, но Клавдия не такой человек, чтобы сдаться. И она задает себе вопрос: «А что, собственно, произошло? Я что, совершила преступление?» И снова наглый, вызывающий тон и циничное пояснение: «Маленькая невинная ложь, ложь для узкого круга…»

Я любила в этом спектакле выходить на поклоны, посвистывая в такт музыке, спокойно и нагло глядя на зрителей, словно спрашивала: «А что, собственно, произошло?»

Я любила этот спектакль и своих партнеров, но главное – я удивилась самой себе. После этой роли я поверила, что могу то, о чем никогда не смела и мечтать.

И, конечно, я очень благодарна Георгию Павловичу Менглету, который рискнул и предложил мне роль Бояриновой. Не часто это бывает в театре, когда роль с риском для постановки дают актрисе несколько иного амплуа, причем эта актриса не является ни женой, ни родственницей, ни любимой.

Мы были дружны семьями. Очень теплые отношения у меня сложились с Ниной Николаевной Архиповой – женой Георгия Павловича Менглета. Она доброжелательно отнеслась к моему успеху, что меня бесконечно тронуло. И я хочу немного рассказать о ней. Представьте себе, вы приходите в гости в дом, где за большим столом сидит большая семья… Семья дружная, веселая, гостеприимная, и душа этой семьи, мать, жена, бабушка – Нина Николаевна Архипова. Но она не только мать и бабушка, она еще и прелестная актриса, и женственная, очаровательная, модная женщина.

Вот она спешит на спектакль – нарядная, в кокетливой шапочке, на высоких каблучках. И, не успев войти в свою гримерную, она уже окружена молодыми актрисами, которые обращаются к ней с самыми разными вопросами, разговорами: как вылечить малыша, как сшить новое платье, какая прическа к лицу, понравился ли новый фильм или только что прочитанный модный роман, как наладить дома сложные отношения, какая диета лучше, как пережить незаслуженные обиды, одиночество… И в ее советах нет сантимента, утешительства, а только добрый реалистический ум, трезвость оценок и участие. Мне особенно дорого в ней то, что при всей ее хрупкости она стойкий, серьезный человек, верящий в справедливость.

Я впервые встретилась с ней в совместной работе над детским спектаклем «Волшебные кольца Альманзора» Габбе, где играла королеву-мать, а Нина Николаевна – мою добрую, наивную дочку, принцессу Алели. И какая же это была прелестная девушка-подросток!

Двое ее детей, тогда малышей, приходили на детский утренник, потом заходили в нашу гримерную и сидели на диванчике, очарованные своей родной и в то же время такой сказочной мамой. И я смотрела на восторженные глазенки ее маленькой дочки Леночки и видела на сцене такие же добрые, восторженные глаза своей Алели – Нины Архиповой.

Моя любимая работа Нины Николаевны – Эржи в спектакле «Проснись и пой!» М. Дьярфаша, поставленном Марком Захаровым…

Вскоре после премьеры спектакля «Ложь для узкого круга» меня неожиданно пригласили сыграть роль карьеристки Ласточкиной в фильме по сценарию Александра Володина «Похождения зубного врача». Это была притча о судьбе талантливого человека. Снимал этот фильм очень молодой тогда режиссер – Элем Германович Климов. Мы уже знали его по прекрасному дебюту – картине «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». Сам же Элем Климов, как мне кажется, человек очень талантливый, принципиальный, волевой и определенный в своих взглядах. Не случаен успех его работ; правда, его судьба, как и многих режиссеров-кинематографистов, была довольно сложна.

С 1980 года моя жизнь вошла в зону полнейшего творческого молчания. Еще шли, правда очень редко, один раз в месяц или реже, мои спектакли, в которых я доигрывала свои любимые роли – Розину в «Женитьбе Фигаро» и городничиху в «Ревизоре». Никаких новых ролей мне никто не предлагал, и никому, кроме моих близких, не было дела до того, как я существую в театре.

В книге Г.П. Менглета «Актер – лицо действующее» точно отражается суть нашей актерской жизни. Актер всегда должен быть в действии. Тяга его к новым ролям чаще всего не имеет ничего общего с какой-либо меркантильной подоплекой. Просто, если ты не играешь – ты вне жизни. Ты не можешь выразить себя в роли и что-то сказать людям, ты не можешь выйти к зрителю и говорить с ним о современности на равных. Ты – ничего не можешь, тебя постепенно начинают забывать, ты теряешь уверенность в себе, начинается процесс, который может стать необратимым, и это подобно смерти! Для актера периоды застоя, зоны творческого молчания – самая большая трагедия, которую нельзя восполнить другой деятельностью. Вот почему в театре много трагических судеб, загубленных жизней. Театр прекрасен, но временами он очень жесток. Я это знаю по себе.

Отчего это происходит? Как правило, выбирают актера, а могут и не выбрать, и не выбирать долго, и не выбирать вообще. А актер практически не может выбрать режиссера или роли. Иногда это простое творческое несовпадение, иногда непопадание в репертуар, а бывает – и человеческое неприятие, сведение счетов… И актер, даже ставший мастером, не всегда может настоять на чем-то или пригласить в свой театр режиссера, который будет работать с ним. Что же делать? – спросит меня мой молодой читатель-актер. И я отвечу – ни в коем случае не расслабляться, не мириться, не успокаиваться, а искать любую возможность работать где угодно, хоть за тридевять земель, и если такая возможность возникнет – работать. Это не значит, что надо требовать и скандалить там, где тебя не хотят. Я этого никогда не умела, да этим, наверное, и не поможешь, но искать выход из создавшегося положения надо, и пусть работа будет не так уж велика или престижна, пусть за ней надо далеко идти – все равно, если есть работа, значит, ты не сломлен, ты что-то можешь и у тебя есть надежда впереди.

К счастью, последние годы появилась возможность работать в антрепризе, пытаться найти другие коллективы, где, не оставляя своего театра, можно быть занятым в подходящей для тебя роли. Конечно, это легче всего сделать актерам уже известным, которых хотят видеть зрители. Но и молодежь часто находит для себя возможность работать в разных местах. Многое зависит теперь от собственной веры в свои силы, от энергии и от жажды работать.

В те годы я все время искала возможность актерской работы. Ее не было, и я старалась придумать хоть что-нибудь.

И вот в 1984 году в нашем театре решено было поставить пьесу Самуила Алешина «Восемнадцатый верблюд». Она была отдана для постановки совсем молодому режиссеру – Евгению Каменьковичу. Спектакль обещал быть озорным, ярким, заразительно веселым. О радость! Наконец я получила роль! Немолодая женщина Агнесса Павловна, по профессии модельер, современная, внешне преуспевающая, но душевно одинокая.