– Зачем тогда весь этот пафос?

– Куда ж бизнесмену без пафоса?

Перед мостом Куинсборо он сбавил скорость. Всю дорогу мы подшучивали друг над другом, было очень весело. Вдруг Тодд сказал:

– Салли, а ведь я…

Я сообразила: сейчас он с шуточек перейдет к теме моей переменчивости, и быстренько выдала:

– Просто не верится, что в университете вы были бунтарем-активистом-леваком-радикалом и так далее!

– Ну и почему же вам не верится?

– Я в свое время таким радикалам в рот смотрела. Как раз шла война во Вьетнаме. Я восхищалась идеалистами, для которых идеи важнее, чем материальные блага. Только знаете что? Бунтари не любят побеждать. Они хотели поражения своей стране, потому что считали войну несправедливой. Игроки – совсем другое дело. Каждый игрок заточен на победу.

Тодд улыбнулся.

– Вот и видно, что вы ничегошеньки не знаете о нас, игроках. Один мой брат по разуму так выразился: «Вопрос не в том, выиграешь ты или проиграешь. Вопрос в том, как ты будешь играть». Игрок вступает в игру не ради куша, а ради адреналина.

– Сколько вам было лет, когда вы впервые сделали ставку?

Тодд отвернулся, стал смотреть вперед. Машина вдруг рванула, стрелка задрожала на отметке восемьдесят пять миль в час.

– Точно не помню. Примерно тогда же, когда научился ходить. Я ведь родом из Вест-Сайда, а это настоящая адская кухня. Я начинал со ставок в один-два цента.

– То есть вы были совсем ребенком?

– До университета я жил игрой. Но и в университете страсть делать ставки не отпускала. Я собирал деньги для всяких фондов, для вьетнамцев, пострадавших от войны, а набрав мало-мальскую сумму, говорил себе: можно на эти деньги поставить. Удача должна мне улыбнуться – дело-то благое!

– И что – удача улыбалась?

– Да. Как-то мне везло три недели подряд, и за мной закрепилась слава самого эффективного сборщика средств.

– А потом вы проиграли, да?

– Я терпел адские муки, но продолжал играть. Иначе как бы колесо фортуны стало вращаться в другом направлении?

– И в итоге вам снова повезло?

– Самое умное, что я за жизнь сделал, – это послушался Элиота. Элиот уломал меня вложить часть выигрыша в «Дорогу из желтого кирпича». Иначе сейчас я бы в ночлежке жил и суп бесплатный ел.

– А когда вы обратились в Общество анонимных игроков?

– Вложившись в ресторан, я долго терпел неудачи. Потерял все, что выиграл. Десять штук баксов, если точнее. Я был в отчаянии. Чертовски нуждался в деньгах, просил свою долю у Элиота. Денег он мне не дал, зато притащил меня к анонимным игрокам. Вот уже полгода я не бросал кости, не играл на деньги в карты и не ставил ни на лошадь, ни на собаку.

Я растрогалась и погладила его по плечу. Мне ли не понять, через что прошел Тодд! Страсть к игре – тоже ведь душевная болезнь.

– А как же скачки? – спросила я, когда Тодд свернул на парковку. – Разве вы сами не создаете себе ненужный соблазн?

– Это совсем другое. Здесь я ставок не делаю. Мои деньги в безопасности.

Он заметил, что я не поверила, и рассмеялся.

– Увидите через пару минут.

Мы прошли через служебный вход. Охранник кивнул, коснулся фуражки.

– Добрый вечер, мистер Крамер.

Пожилой чернокожий лифтер держал бюллетень. Он тоже поздоровался с Тоддом.

– Как думаете, мистер Крамер, хорошие шансы у Принца Индии?

– В прошлый раз, Джейсон, этот жеребец вообще ничего не выиграл.

– Ваша правда! – Джейсон поскреб темя карандашом. – Да только ведь помните, какая слякоть тогда была! Нынче-то сухо! Я вот думаю, не поставить ли пару долларов на Принца Индии. Уборщица наша слыхала от жокея, что Принц Индии придет первым.

– Ты, Джейсон, вроде не вчера к работе приступил. Должен понимать, у кого есть шансы, а у кого нет.

– Так-то я советов не слушаю, мистер Крамер. Только сегодня этот конь из головы у меня нейдет. Потому что я сон видел про индийского принца, которому на день рождения столько золота подарили, сколько он сам весил. Уж наверно, это знак, а не простое совпадение.

– Как знаешь, Джейсон. В конце концов, это твои деньги – тебе их и тратить.

– Раньше вы по-другому рассуждали, мистер Крамер.

– Я был на самом дне. Не так-то просто всплыть, и второй шанс мало кому дается.

Джейсон улыбнулся.

– Ну, я ж не то что вы, мистер Крамер. Изредка ставлю доллар-другой, для развлечения. За такое в аду не горят.

– И правильно делаешь, Джейсон. Продолжай в том же духе – и не будешь развлекаться в аду анонимных игроков.

Мы вышли из лифта на последнем этаже. Джейсон поехал вниз, а я подумала, что ад у каждого свой.

– Интересно, что происходит в аду с игроками? Может, их поджаривают на кострах из проигрышных лотерейных билетов? Или они должны до скончания времен ползать на коленках, искать выигрышный билет, что выпал через дырку в кармане?

Тодд смотрел на жокеев, щеголявших осанкой. В козырьках шлемов плясали отраженные огни.

– Буйная у вас фантазия, Салли. Только все гораздо проще. Ад для игрока – пассивно смотреть, как другие делают ставки. Собственно, мы с вами уже в этом аду.

Тодду махали из окошек касс, из киосков; уборщики отвлекались от своего занятия, чтобы поздороваться с Тоддом. Казалось, все хорошо его знают и любят. Тодд прошел через пресс-центр, где его поприветствовали сразу несколько журналистов. Он ответил каждому и взглянул на часы.

– До первого забега всего пятнадцать минут! А я еще со Стэном не переговорил!

Он устремился на зыбкую внешнюю лестницу, к будке комментатора.

Будка была из стекла и металла, мы лезли по винтовой лестнице, голова кружилась от высоты. Стеклянную дверь караулила брюнетка с впечатляющим бюстом и глянцевым журналом. Увидев Тодда, она не улыбнулась и не кивнула, а просто отперла дверь, впустила нас и вернулась к своему журналу.

– Это Холли, – сказал Тодд. – Подруга Стэна. Два года назад она получила титул «Мисс Энглвуд».

Сам Стэн и его ассистент сидели за столом с микрофонами, откуда отлично был виден весь ипподром. Стэн неотрывно смотрел в бинокль.

– Сегодня трек отличный, верно? – сказал Тодд.

Стэн поднял глаза. Лицо у него было мальчишеское, с кислым выражением, как у грустного, густо набеленного клоуна. Стэн кивнул, полез в кожаный чемоданчик и достал пачку стодолларовых купюр, перехваченных резинкой. Деньги он вручил Тодду. Тодд принялся считать. Купюр было двадцать штук. Все они отправились к Тодду в брючный карман.

– Есть интересные кандидаты? – спросил Тодд.