– Как видишь, это он меня малость поймал.

– Иван Николаич, я вас срочно в госпиталь отвезу.

Огромный – под два метра ростом – широкоплечий увалень Кирий готов был разрыдаться.

– Никаких госпиталей. Мы сейчас с тобой отправимся на Моховую и сыграем главные роли в вечернем спектакле. Впрочем, нет. Сравнение с театром не подходит. У нас будет не спектакль, а соревнование по нескольким видам спорта – бег, стрельба, бокс, прыжки. Спартакиада народов СССР! Вот точное название. Сегодня вечером на Моховой будет Спартакиада народов СССР. Возможно даже – с участием зарубежных гостей.

– Вы ранены!

– Бесполезно уговаривать, – сказал Прокопий Соколов, которому сразу понравился могучий чекист Кирий. – Я его осмотрел. Раны болезненные, но не опасны для жизни.

– После уколов я и боли не чувствую. Вперед, друзья, нас ждут великие дела!

Кирий сам вел черную «эмку» по мокрой Москве. Темное, мрачное ноябрьское утро не предвещало покоя...

– Остановить надо за два квартала, где-нибудь во дворе. Ревишвили наверняка оставил соглядатаев на трассе. Учти, сегодня они работают не шестеркой. Сегодня он собрал всех, кого сумел найти. Всех подонков Москвы и окрестностей.

– Вот всех и возьмем, – весело сказал Кирий.

– Только для этого нам пахать придется до кровавых мозолей. Такого дела давно не было. Ревишвили работает тонко. Ловушка, которую он мне устроил в комнате свиданий, – это высокий уровень. Он просчитал мои шаги и не ошибся. А я мог сорвать нам все дело... Так что ты не больно нос-то задирай, друг мой Кирий...

С ними увязался и Прокопий. Он с энтузиазмом бросился воевать против бывшего патрона. За долгие годы у него накопились обиды на Ревишвили, и сейчас он ненавидел полковника куда сильнее, чем Пронин.

– Тебя, Прокопий, мы пошлем к Ревишвили. Доложишь ему, что нагрянули чекисты и меня отбили. Скажешь, мол, предательство в притоне. Ясно?

– Хорошо придумано. Рискнем.

– А чего нам терять, окромя головы? Приходится рисковать. Вот здесь останови, в Брюсовом.

– Далеко же, Иван Николаич!

– Ничего, дотопаем. Меня вон ребята в носилках из белья тащили. А у тебя настоящие носилки имеются. Живо донесете. Дворами доберемся до нашего пункта.

Носилки у Кирия действительно были роскошные – из легкого, но нерушимого металла, с удобными ручками. По спецзаказу сделаны как раз для такого случая...

– Кроме этого пункта, вы расставили людей по округе? Я говорил, что нужно засесть и поближе к этому дворнику, как его там...

– Трое наших ребят во главе с Лифшицем засели в подвале того дома. Специальный секретный подвал. Даже дворник про него не знает!

– Ну уж и не знает, вы его недооцениваете. Наверняка в этом доме он знает каждый квадратный сантиметр. Нельзя, друг мой Кирий, считать врагов дураками и разинями. Тут лучше переоценить, чем недооценить. Иначе в лужу сядем.

– Лучше перебдеть, чем недобдеть! Знаю, – блеснул богатырь ходячей остротой.

Ему даже не понадобилась помощь Прокопия, чтобы внести Пронина через черный ход в заветный дом и заветный лифт. Соколов шел рядом, страховал.

– Спокойно, ребята, попрошу без аплодисментов, да и без вопросов. – Пронин резким движением руки прервал Железнова, готового броситься ему на шею. – Объясняю ситуацию. Сейчас товарищ Соколов отправится к Ревишвили.

– Това-арищ Соколов, – фыркнул кто-то из людей Железнова.

– Да, именно товарищ. И ты, Игрунов, заруби это на носу. Товарищ Соколов в этом деле уже на медаль «За отвагу» наработал. А тебе еще для этого повоевать придется. Так вот, повторяю для всех любителей перебивать командира. Соколов пойдет в логово врага. Объяснится с Ревишвили. У них начнется переполох. Они станут действовать ускоренно, лихорадочно. И мы их возьмем при помощи товарища Соколова, по моей команде.

Железнов не стерпел, вскричал:

– Иван Николаич, вы ж ранены! Что же это творится? Нельзя вам в бой!

– Не кричи, Виктор. Разве я учил тебя службу горлом брать? Не собираюсь я в бой. В бою я бы вам только обузой стал. Я здесь расположусь, как Кутузов на командном посту. А как иначе-то? Теперь докладывай, на каком свете мы находимся.

– Иван Николаич, что у вас с ногами? Немедленно пошлю за врачом, немедленно!

– Отставить. Врач свое дело уже сделал. Вишь, как грамотно меня перевязали? Спокойно, Виктор, это вы сейчас пойдете под пули. А моей жизни ничто не угрожает. Этот стервец меня оградил от участия в боевой операции. Ходить не могу – а рана неопасная.

Виктор смотрел на Пронина недоверчиво. Он во всем доверял Пронину, кроме одного: Иван Николаевич всегда слишком оптимистически рассуждал о своем здоровье.

– Ты докладывай, друг мой Виктор, докладывай. Ревишвили на месте?

– На месте. Все, как мы и ожидали. Вся компания, кроме долговязого.

– Ну, это понятно. Долговязый-то у нас. Они его считают убитым. Что дальше?

– Копаются с мешками, с ящиками. Дворник дерганый какой-то сегодня. Нервный.

– Это понятно. Я у них вроде как в заложниках. Но спокойными они быть не могут. Понимают, что мы по следу идем. Только вот переоценили, видать, майора Пронина. Они думают, у нас все на мне замыкается. Думают, связали мне руки и ноги, заперли в своем притоне – и никто их теперь не повяжет. А у нас система! Отлаженный, промасленный механизм. И вы бы в лучшем виде их повязали, даже если бы я сдох там, у них, в комнате для любовных утех. Но теперь я прошу вас, ребята, брать Ревишвили живым. Хочу ему в глаза посмотреть. Но это все – пустое. Теперь о главном. Какая связь у тебя с Мишей Лифшицем?

– Через освещение в соседней комнате. Когда там зажжется свет – они с ребятами выйдут из засады для окружения бандитов. Если свет мигнет два раза – срочный захват Ревишвили со стрельбой на поражение.

– На поражение – отставить. Даже в голове не держи. Только чистая работа. Так что пускай свет там не мигает, а зажигается плавно и неотвратимо, как коммунизм.

Железнов хмыкнул. Если Иван Николаич начал шутить, играть словами – значит, все на мази. Верная примета. Еще ни разу не случалось, чтобы после шуток Пронина мы шлепнулись лицом в грязь.

Соколов уже отправился к «своим», которые стали для него чужими. Пронин приник к биноклю.

– Светает. Это хорошо. Они решили на зорьке поработать.

– Правильно решили. Все знают, что товарищ Сталин любит отдыхать под утро. И охрана в эти часы расслабляет удавку.

– Ну, это твои досужие предположения, друг мой Виктор. Ты их изложи товарищу Власику в специальном рапорте. Он тебе даст на орехи. У охраны служба круглосуточная. Тут не в этом дело. У них сейчас задача – устроить взрыв в Кремле и скрыться. Они создают фон перед встречей товарища Сталина с Бронсоном. А на жизнь товарища Сталина сегодня покушений не будет. Если хочешь знать, это у них намечено на послезавтра.