Выйдя из каюты Саргова, он быстро обыскал следующие три каюты и перешел к последней, находившейся у правого борта. Именно сюда не входил Ганн, поскольку эта часть ко­рабля была сильно затоплена. В дальнем конце перехода мель­кал свет — Джордино опередил Питта и уже заканчивал осмотр.

Питт повернул ручку и, навалившись плечом на дверь, от­талкивая заполнявшую каюту воду, вошел внутрь. Здесь, как и в предыдущих помещениях, все было убрано. Питт снова не заметил никаких следов беспорядка. Он уже собрался выходить, когда взгляд его привлекла одна странность. Приглядевшись, он понял какая, — в отличие от других кают, оказавшихся пус­тыми, в этой находился ее обитатель.

В узкой полоске тусклого света лежавшую на кровати фи­гуру можно было принять за большую спортивную сумку или положенные друг на друга подушки. Не шевелясь, Питт неко­торое время разглядывал ее, затем подошел поближе. Он уви­дел перед собой мужчину, бледного как мертвец, каковым он на самом деле и был.

Питт медленно подошел вплотную к кровати и осторожно наклонился над телом, освещая его своим фонариком. Он узнал капитана рыбацкой лодки. Его немигающие открытые глаза были устремлены на Питта, выражение лица, как у всех мертвецов, казалось удивленным и растерянным. На капитане была футбол­ка, ноги его были аккуратно накрыты тяжелым одеялом, ко­торое не давало телу всплыть. Подняться на поверхность тру­пу предстояло позже, когда из легких окончательно выйдет воздух.

Переводя луч фонарика с одной части тела на другую, Питт заметил на черепе капитана, чуть выше левого уха, небольшую вмятину. Вытянув руку, он нащупал ее и начал пристально раз­глядывать. Кожа вокруг нее была явно неповрежденной, но Питт нисколько не сомневался в том, что капитану нанесли сильный удар по голове. Он представил, что капитан мог уме­реть не от удара, а захлебнуться, находясь в полуобморочном состоянии, и от этой неприятной мысли его передернуло.

Дверь открылась, и в проеме показался Джордино. В свете двух фонариков Питт, присев на корточки, обшарил взглядом ковровое покрытие пола у кровати. Он не нашел ни массивных керамических кувшинов, ни бутылок с водкой, ни свинцовых пресс-папье. На полу не было ничего, что могло бы послужить орудием убийства. С полок тоже ничего не падало. Собствен­но, каюта была пуста, в ней и мебели-то не было. Просто сво­бодное помещение спартанского типа, предоставленное на ночь капитану, случайному гостю, явившемуся без вещей.

Питт в последний раз посмотрел на старика и подумал, что интуиция и сейчас не обманула его: едва взглянув, он сразу по­нял, что смерть капитана рыбацкой лодки не трагическая слу­чайность. Его убили.

7

— Все исчезло, все! — возмущенно кричал Ганн. Лицо его раскраснелось от гнева. — Кто-то систематически скачивал нашу базу данных, взял ее всю, а оригинал стер. Весь труд на­смарку. Все, что мы собрали за последние две недели, исчезло.

Стоя на мостике, помогая Джордино и Питту снять аква­ланги и выбраться из костюмов, Ганн продолжал кипятиться.

— Как насчет резервных копий, Руди? — спросил Питт.

— Хороший вопрос, — заметил Джордино, вешая на крюк водолазный костюм. — Руди у нас известный заклинатель компьютеров и человек обстоятельный, он все копирует дважды, ато и трижды.

— Да говорю же вам — ничего не осталось. Набор дисков с копиями тоже исчез! — воскликнул Ганн. — Черт подери, ведь точно знали, что нужно брать.

— Ты подозреваешь нашего друга Саргова? — поинтересо­вался Джордино.

— Не думаю, — ответил Питт. — Каюта его не напоминала комнату художника, собирающегося покидать корабль.

— Одного не понимаю — ну кому могли понадобиться наши научные данные? Они же не имеют практического значения. Ими заинтересуются разве что узкие специалисты. Своим рус­ским коллегам мы передавали все дубликаты. Кто еще станет их изучать? — задавался безответными мучительными вопросами Ганн, но уже по инерции. Гнев его начал мало-помалу проходить.

Питт задумался.

— Возможно, информацию украли вовсе не по причине ее большого научного значения. Вор мог преследовать и совер­шенно иную цель — не дать вам увидеть в общей ее массе нечто такое, что вам видеть не следует, — неторопливо произнес он.

— И такое не исключено, — согласился Джордино. — Руди, это означает, что твой любимый компьютер, тот, который ле­жит на дне Байкала, напичкан соблазнительными сведениями.

— Очень слабое утешение, — пробормотал Ганн.

— Не горюй, Руди. По крайней мере твое положение луч­ше, чем у старого рыбака-капитана.

— Наверное. Тот потерял свою дорогую лодку, — кивнул Ганн.

— Нет, друг мой. Он потерял намного больше, — произнес Питт и рассказал, как обнаружил тело убитого рыбака.

— Еще того не легче. Кому понадобилось его убивать? — Ганн от изумления открыл рот. — Да, а где тогда остальные? Их похитили? Или они ушли по доброй воле, после того как убили капитана и уничтожили данные на моем компьютере?

Те же вопросы роились в голове у Питта и не находили от­вета.

К полудню на борт «Верещагина» от городской подстан­ции протянули кабель электропитания, что позволило вклю­чить трюмные насосы. На кормовой палубе установили до­полнительные насосы, и те, жужжа, принялись откачивать за­полнявшую судно воду. Мало-помалу начал вырисовываться корпус корабля, правда, стоявшим на берегу членам коман­ды, наблюдавшим за работами, казалось, что все идет слиш­ком медленно.

В Листвянке жители продолжали очищать прибрежную по­лосу озера от обломков. Первым восстановили знаменитый от­крытый рыбный рынок, гордость поселка.

В нескольких палатках сразу появился ароматный ассорти­мент свежекопченой рыбы. Отовсюду доносился визг пил и стук молотков — владельцы прибрежных сувенирных лотков, при­нявших на себя основной удар стихии, старались как можно быстрее возродить к жизни свои детища.

Вскоре по Листвянке поползли слухи, что в другой части озера, южнее, тоже прошла сейша, вызванная подземным зем­летрясением. Поговаривали о крупных разрушениях, к счастью не повлекших за собой человеческих жертв. Сильнее всего по­страдал Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат, круп­нейшее местное предприятие. Часть корпусов его оказалась сильно поврежденной, отчего работу комбината пришлось ос­тановить на несколько недель, вплоть до окончания ремонта и очистки территории от мусора. Пришло известие о серьез­ных разрушениях части старого нефтепровода Тайшет — На­ходка, проходившего вдоль берега озера. Туда для оценки ущер­ба, вызванного предполагаемым попаданием нефти в почву и само озеро, уже выехали специалисты-экологи из лимнологи­ческого института.

Сразу после обеда на борту «Верещагина» появился на­чальник поселковой милиции в сопровождении двух следова­телей, прибывших из Иркутска. Милицейские чины взобра­лись на мостик, где их официально-сухо приветствовал капи­тан Харитонов. Начальник, в неряшливой, мешком висевшей на нем форме, сделал вид, что не замечает устремленных на него взглядов троих американцев, сидевших у дальней стены мостика за компьютером. Он словно говорил им: «Хотите — уходите, хотите — оставайтесь, только не мешайте». Чванли­вый бюрократ чувствовал себя в Листвянке как сыр в масле — не бедствовал, обирал местных торговцев и не обременяя себя лишними служебными заботами. Пока Харитонов рассказы­вал ему о пропавших членах команды и о найденном в каюте затонувшего корабля трупе капитана, лицо начальника мили­ции наливалось краской. Если пропажу людей можно было объяснить их собственной неосторожностью, а затопление корабля — полученной пробоиной, то труп существенно ус­ложнял ему жизнь. Убийство означало для него нежелатель­ный визит руководства, составление бумаг, проверку отчетов. В Листвянке уровень уголовной преступности не поднимался выше кражи велосипеда и потасовки в баре, и начальнику милиции очень хотелось, чтобы такое положение вещей со­хранялось и дальше.