class="p1">— Я тоже рад, — сказал Хазин.

А Хазин не рад.

— Ты можешь разговаривать? — спросил Хазин. — Свободен?

— Да вроде…

— Есть вопрос, который нужно обсудить, Виктор.

— Ну давай обсудим.

Хазин замолчал. Я ждал.

— Это серьезный вопрос, — сказал Хазин.

— Слушаю, — сказал я.

Хазин высморкался. И продолжал молчать.

— Хазин? — позвал я.

— Не надо в это лезть, — сказал Хазин.

— Что?

— Не лезь в это дело, — повторил Хазин.

— В какое дело, Хазин?

В трубку запыхтели. Интересно, Хазин сейчас кто?

— Слушай, Витенька, хочу тебе дать серьезный совет, — сказал Хазин. — По старой дружбе, Витенька, понимаешь меня?

Где-то я уже слышал этот голос. Сегодня я слышал этот голос. Этим же голосом говорил старый утренний урка.

— Совет на пятьсот тысяч, — сказал Хазин. — Рекомендую его выслушать.

— Хазин, а ты где?

— Виктор…

— Ты в Геленджике? — продолжал я. — Ты прилетел?

— Я не в Геленджике! — рявкнул Хазин. — Я с тобой поговорить хочу!

— Говори, — ответил я спокойно.

Я откинулся к стене.

— Это серьезно, Виктор, — Хазин говорил в нос. — Это весьма серьезно…

— Ты вырезал «Калевалу» на рисовом зерне? — спросил я.

Хазин замолчал. Мне показалось, он подавился. Я был бы рад, если бы он подавился.

— Виктор, я должен тебя предупредить — это не лучший выбор.

— Чего выбор?

Я начинал несколько злиться.

— Я твой старый друг…

— Мой друг — Гандрочер Кох, — сказал я. — Мой друг — Гандрочер Хекклер.

— Вижу, ты мало изменился, — с сожалением вздохнул Хазин. — Такой же тотальный мудозвон. Пожалуй, пора повзрослеть.

— Пошел на хрен, — сказал я.

— Чуть позже. Послушай все-таки мой совет — это не лучший выбор!

— Какой выбор-то?!

Хазин молчал. Нет, действительно интересно, кем он работает?

— Ты все еще фотографируешь? — спросил я.

— Что значит фотографируешь?

— Ты же фотограф. Раньше был во всяком случае. Чем занимаешься сейчас?

— Я не фотографирую. А почему ты спросил?

Хазин явно заволновался сильнее.

— Ну, ты же раньше фотографировал. Каждый шаг, каждый пук. Запечатлевал, так сказать.

— Виктор, послушай внимательно, — голос Хазина стал вкрадчивым. — Я ничего нигде не фотографировал, ты понял?

— Нет, не понял…

— Не суйся в это дело, Витя. Держись подальше от Чагинска!

— С чего ты взял, что я куда-то собираюсь? — спросил я.

— Витя, ты со мной в эти игры не играй, — сказал Хазин. — Ты не представляешь…

— Так объясни, — перебил я.

— Не лезь в это дело! — зашептал Хазин. — Не вмешивайся, Витя! Добром не кончится!

— Хазин, ты мне до сих пор не объяснил, во что именно я не должен вмешиваться?

Хазин закашлялся.

— Ты сам знаешь, Витя, во что не надо вмешиваться, — сказал он. — Ты же не дурак, понимаешь…

— Не понимаю. И я не собираюсь…

— Короче, Витя, — Хазин сделал вид, что утратил терпение. — Я тебя предупредил.

— И о чем ты меня предупредил?

— О том, что, если ты предпримешь определенные шаги, я не смогу гарантировать твою безопасность.

Хазин замолчал. Он не отключался, слушал, как я отреагирую на эту нелепую угрозу.

— Хазин?

— Я не смогу гарантировать твою безопасность, — повторил Хазин.

Он смог добавить в голос еще угрозы. Я представил, как Хазин стоит перед зеркалом и упражняется с голосом: вот умеренно, вот страшно, вот ледяное спокойствие, вот нервы, официоз. Поэст Уланов так же читает стихи про Дросю.

— Послушай, Хазин, — сказал я. — Я вот что хочу тебе сказать, Хазин. Пошел ты, Хазин, на хрен!

Я отключился.

Во рту до сих пор мерзкая кислятина от сырников, зуболомная кизиловая приторность, насколько же я был опрометчив, что заказал их на завтрак. Скверный завтрак предупреждает скверный день…

Это Крыков! Я позвонил Крыкову. Крыков насторожился. Крыков связался с Хазиным, старые друзья, красные носки, а вот Хазин не насторожился, Хазин перепугался. Перепугался, сделал стойку и несколько истерических движений, настолько перепугался, что позвонил мне и явил удивительную игру голосами… зачем я взял эти сырники, Катя, зачем ты кинула меня, мы могли бы быть счастливы на марциальных водах…

Звонок.

Захотелось выкинуть телефон в мусоропровод. Еще не полдень, а телефон не радовал.

Снова Хазин. Настойчивый, сука, апрельский юркий свиристель, неизбежный, как Смерть.

— Что тебе, Хазин? Еще раз тебя послать? Пошел на хер, Хазин.

— Погоди, Виктор!

На этот раз в голосе Хазина чувствовался страх. За жирными самоуверенными оборотами, за въевшейся наглостью, за привычкой, кажется, командовать, Хазин явно начальник, хранитель тайны квадратной печати, держатель секрета стола.

— Виктор, не отключайся, — требовательным голосом произнес Хазин. — У меня к тебе определенное предложение.

— Слушаю, мой друг.

Хранитель печали, мастер ствола.

— Я могу предложить тебе некоторые условия, — сказал Хазин.

В этот раз деловым серьезным голосом.

— Слушаю, мой друг.

— Если ты откажешься от своих планов, то мы сможем компенсировать тебе причиненное беспокойство.

Баснословный день. Спросонья ретро-косплей, затем семинар «Как отказаться от планов, про которые ты еще не знаешь».

— Кто это «мы»? — поинтересовался я.

— Это не важно, — предсказуемо ответил Хазин. — Мы можем предложить достойную компенсацию твоих усилий. Поверь, Виктор.

Моих усилий. Ладно, посмотрим.

— Хазин, ты же понимаешь, что все не так случайно, да? Возможно, мы несколько по-разному представляем… актуальность ситуации.

Актуальность ситуации — это гениально, похвалил самого себя. Сейчас Хазин пытается понять, что я имел в виду.

— Я имею представление, — сказал Хазин. — И могу тебя заверить — компенсация будет более чем достойной.

Вероятно, под планами Хазин понимал поездку в Чагинск.

Вероятно, к посылке кепки Хазин отношения не имеет.

Вероятно, Хазин знает, что ко мне приезжал Роман.

И почему-то Хазин очень этим обеспокоен.

— Наша компенсация позволит разрешить множество проблем, — сказал Хазин.

Настолько обеспокоен, что сначала угрожает, а потом предлагает деньги. Это было так необычно и странно, что я почти позабыл про косолапый визит вооруженных граждан. Имеет ли к этому визиту отношение Хазин?

— Виктор?

— Да, слушаю.

— Как тебе предложение?

— Предложение интересное, — сказал я. — Но я должен подумать.

— Почему? — вкрадчиво спросил Хазин.

— Как почему? Это не то предложение, на которое соглашаются сразу. И ты не ответил, чем занимаешься. Ты кто, Хазин?

— Это совершенно не важно. Но если тебе интересно, я занимаюсь консультациями. В области социальной динамики.

Консультант в области социальной динамики. Специалист широкого профиля. Решала. Врет, конечно, какой из Хазина решала.

— И как консультант по широкому кругу вопросов, ты не рекомендуешь мне ехать в Чагинск? — спросил я. — Почему же?

— Тебе нужны ответы или деньги? — спросил Хазин грубо.

— Я подумаю, — сказал я и отключился.

Третий раз Хазин перезванивать не стал. Но позвонит, я в этом не сомневался. Дрянные все-таки сырники с утра, отрыжка уже началась, изжога, похоже, неминуема. Возможно, стоит заказать что-нибудь съедобное. Кашу, возможно, сейчас пошла бы суздальская каша; к