— Думаю, это переносной водоочиститель со «Старлаба». Наверное, в емкости есть вода; вкус нормальный. Но я все же предлагаю быть бережливее. Пополнить его здесь нечем. На «Старлабе» имелся конденсатор, поглощавший влагу из воздуха, а этот, как видите, ни к чему не подсоединен, даже к туалету.

— Здесь и туалетов-то нормальных нет, — усмехнулся Джимми и удостоился недовольного взгляда Пэт.

Впрочем, пить воду из туалета, пусть и очищенную, ей вовсе не хотелось. Но когда она сказала об этом, Даннерман рассмеялся.

— А как по-твоему, откуда взялась вода? Ладно, в любом случае о нас позаботятся. Может, эти Семь Уродцев не так уж и плохи.

— Все же в сообщении нас предупреждали именно о них, — напомнила ему Розалина.

Ее замечание осталось без комментариев.

Из всех отобранных вещей больше всего — как ни странно — ей не хватало часов. Они исчезли. В камере не было ни дня, ни ночи; потолок постоянно излучал один и тот же белый свет. Время тянулось, делать было нечего, и единственным способом измерения его стали промежутки между приемами пищи, или сном, или отправлением естественных потребностей.

Пэт Эдкок никогда не думала, что будет вести такое существование, и оно ей не нравилось. Такая жизнь не для Патриции Даннерман Блай Меткаф Эдкок, никогда в жизни не голодавшей, если не считать отдельных периодов борьбы с лишней парой фунтов веса. Не для Пэт Эдкок, всегда жившей в обстановке привилегированной безопасности, разумной безопасности, если не считать естественных угроз, с которыми может столкнуться каждый.

Пэт привыкла к тому, что занимает высокое положение, ей было дано право командовать двумястами сотрудниками, исполняя обязанности главы престижного научного учреждения. Она даже не замечала всех тех преимуществ, которые прилагаются к богатству. Пэт Эдкок привыкла к тому, что является организмом, эффективно приспособившимся к занимаемой экологической нише. Она обладала всеми умениями и навыками, необходимыми для такой жизни: знала, как ловчить с бюджетом в условиях бурной инфляции, как отшить ухажера, желавшего большей, чем ей хотелось, близости, как заинтересовать того, который к этому не стремится, как найти при необходимости чистую и комфортабельную дамскую комнату, сколько чаевых дать официанту, а когда достаточно и улыбки, как…

В общем, как жить в том мире, который создан для нее. Не в этом, новом, требующем навыков, которыми она не обладала. Прошлая жизнь совершенно не подготовила Пэт к нынешнему заточению, не говоря уже об унизительных аспектах плена. Лишенная одежды, безоружная, окруженная зеркальными стенами — куда бы она ни посмотрела, на нее глядели шесть Пэт, или триста шестьдесят Пэт, уходящих в зеркальную глубину.

Их загнали в клетку как бездомных собак, ожидающих, когда же кто-нибудь согласится взять их к себе, или обреченных на смерть. Так же, как и тс никому не нужные псы, пленники никак не могли повлиять на свое будущее. Они даже не могли вести счет времени, деля его на промежутки между событиями. Только в их случае события происходили нерегулярно и не были посещениями возможных новых владельцев, заглянувших в питомник. Эпохами казались отдельные случаи, делившие их плен на время после того, как им принесли пищу из «Старлаба»; после того как им наконец возвратили одежду; после того как они убили Чудика.

Никакие условия не могут быть настолько плохи, чтобы человек не оказался способен сделать их еще хуже. Выдержки и терпения становилось все меньше, а ссорились пленники все чаще. Пэт упрекала Мартина Деласкеса за то, что он храпит, Даннерман и Розалина Арцыбашева держались особняком от других, занятые какими-то своими мыслями, Мартин и Джимми Лин спорили из-за того, что хуже — отсутствие одеял или недостаток скудного рациона, или можно ли выжить, питаясь только мятными конфетами, яблоками и кукурузными чипсами. Для Пэт, пытавшейся заставить себя проглотить очередное яблоко, этот спор стал последней каплей.

— Да заткнитесь вы наконец, ради Бога. Дэн, что это со всеми происходит?

Вопрос был риторический, однако кузен все же взял на себя труд ответить.

— Невроз заключенного, — сказал он. — В тюрьмах это весьма распространенное расстройство, потому там так часто убивают. Полицейским это весьма помогает: люди, вынужденные скрываться от закона, очень скоро начинают бросаться друг на друга. Вот тогда-то они и совершают какую-нибудь глупость и выдают себя.

Джимми криво усмехнулся:

— Вы неплохо знаете тему, а, Даннерман? Дэн равнодушно посмотрел на него.

— Это общеизвестно. Неужели в китайских колледжах не изучают психологию?

Лин тоже посмотрел на Даннермана и пожал плечами.

— Вообще-то я получил степень бакалавра в Гавайском университете, — ответил он и не стал развивать тему.

Пэт нахмурилась, выковыривая из яблока подгнившее место: между этими двумя что-то происходило, но что именно, она понять не могла. С Джимми все ясно, он просто раздражен, но Даннерман… что задумал Даннерман? Иногда он часами ходил по камере, потом молча садился, словно решая какую-то задачу. Какую? Пэт не могла представить.

Она не сразу отреагировала на вопрос Розалины.

— Вы ничего не заметили в яблоках? Пэт озадаченно посмотрела на фрукт.

— Ну, мне показалось, что это уже второе или третье, подгнившее в одном и том же месте.

— Вот как, — задумчиво произнесла Розалина. — Я этого не заметила, и меня интересует другое: сколько яблок там было. Я брала с собой немного.

— Вообще-то я захватила только пакетик кукурузных чипсов, — призналась Пэт. — Не понимаю. Уж не грабят ли они какой-то супермаркет?

— Если грабят, то могли бы давать нам что-то другое, — проворчал Мартин.

— Может, они считают, что нам ничего другого не требуется, — заметил Даннерман. — Ведь у нас было только это.

— Или, возможно, они как-то умножают пищу… ну, хлеба и рыбы… — предложила Розалина. — В таком случае, могли бы найти что-то получше. На «Старлабе» имелся запас продуктов. Если Чудик… — Она не сразу произнесла имя, но надо же было как-то называть их тюремщика. — Если Чудик принес со станции водорециклер, то мог бы захватить и продукты.

— Или, — сказал Джимми Лин, — притащил бы нам кровать, такую, с балдахином, а? Вот было бы чем заняться, верно?

Пэт холодно посмотрела на китайца. Приятно, что Джимми вроде бы выходит из депрессии, но ей не хотелось, чтобы он принимался за то, что не сумеет должным образом закончить. Вынужденная интимность стимулировала работу желез, стимуляции которых она сейчас не хотела. Ей вспомнился бывший муж, Ферди Эдкок— ну конечно, не другой, не сукин сын Джерри Меткаф, ставший одним сплошным разочарованием во всех областях, включая постель. Ферди, напротив, был прекрасным любовником и вообще наилучшим во всех отношениях супругом… если бы только она смогла смотреть сквозь пальцы на его жалкую привычку совершенствовать любовные навыки путем постоянной практики.