Как ему удалось так напиться с одного стакана пива и половины бокала «Маргариты»? Обычно он может выпить гораздо больше и без особых последствий. Закалился на студенческих пьянках…

И, вообще, где его «Маргарита»?

— Ваша невеста оставила вас одного?

Надо было что-то ответить, но, черт побери, если бы он знал, что именно!

— Очень глупо с ее стороны.

Он не помнил, где оставил свой коктейль. Наверное, потому, что его руки были заняты другим. Одна была на…

Черт, как же ее зовут?

Одна его рука, умело направляемая девицей, поднималась под короткую юбчонку и выше к внутренней стороне ее бедра, а другая была прижата к затвердевшему соску, оголенному для его удовольствия.

Он чувствовал ее жаркое влажное дыхание.

— Ее глупость — моя удача.

Розовый, острый язычок, на который он еще раньше обратил внимание… слизывает соль с его губ? Приятное тепло внизу живота. Чертовски приятное, но неправильное. Неправильное.

Это неправильно. Это неправильно! Почему я это делаю?

Рейли умолк. Теперь в комнате слышался лишь редкий стук капель, срывающихся с кухонного крана в раковину. Не сразу он посмотрел на Бритт.

— Это последнее, что я помню. Ее язык у меня во рту, ее рука в моих штанах, и я думаю: «Что, черт побери, я делаю? Нужно немедленно это прекратить». — Он потряс головой. — И больше ничего.

Бритт судорожно вздохнула.

— Это мне знакомо.

— Я так и думал.

— Я помню, как хотела, не свалившись, дойти до дивана Джея. Все, что было потом, стерто начисто.

— Никаких мимолетных воспоминаний?

— К сожалению, нет.

— Возможно, что-то еще промелькнет. У меня иногда бывают вспышки. Как воспоминание о давнем сне. Картинка появляется и исчезает прежде, чем мозг успевает ее зафиксировать. Или сочетание слов — точно знаешь, что слышал их, но не понимаешь смысл фразы. Вот как-то так.

Он взял бутылку с водой, опустошил ее, снова сложил руки на столе и перегнулся к Бритт.

— Вам не кажется, что наши истории очень похожи и в обоих случаях это связано с Джеем?

— Вы думаете, что Джей подставил вам ту женщину и с ее помощью одурманил вас?

— А что думаете вы?

Вопрос повис в воздухе, как струйка дыма от задутой свечи.

— Я не хочу так плохо думать о Джее, — после долгой паузы ответила Бритт.

— Разумеется. Он ведь был героем. А герои не совершают ничего подобного. И уж точно не со своими друзьями.

Бритт вспомнила Джея, его обезоруживающую улыбку, озорные огоньки в глазах. Неужели Джей был способен на такое страшное предательство? Она не смогла даже представить себе этого. Кто угодно, только не Джей Берджесс, которого она так хорошо знала.

— Больно? — спросил Рейли.

Задумавшись, Бритт рассеянно потирала шишку на затылке.

— Да, немного. У вас есть кока-кола или еще что-нибудь?

Рейли встал, достал из холодильника банку и протянул ей. Бритт открыла банку, глотнула.

— Может, Джей имел отношение к тому, что случилось с вами, а может, и нет. Но одурманить меня, чтобы заманить в постель, а потом прижать к собственному лицу подушку и задохнуться? Это просто чушь!

— Согласен. Кто-то вошел и задушил его.

— Кто?

— Я не знаю.

— Кого вы подозреваете?

— Мы до этого доберемся. А пока я расскажу вам, что случилось утром, когда я проснулся в гостевой спальне Джея.

— Он жил в другом доме. Не в том, где живет — жил — сейчас, — сказала Бритт.

— Да. В его старой квартире было две спальни, каждая с ванной комнатой. Между ними кухня и гостиная.

— Точно. Спальни были в противоположных концах квартиры.

Не успели эти слова сорваться с ее губ, как она осознала, что выдала себя, и быстро взглянула на Рейли: понял ли он смысл того, что она сказала.

Разумеется, понял.

— Вы не сообщили мне ничего нового.

Он не увидел в ее лице ни раскаяния, ни сожаления. Только вызов.

— Ну и что? Мы с Джеем встречались, когда оба были свободны. Роман быстро закончился. На самом деле он был столь скоротечным, что его едва ли можно назвать романом. Никаких обид.

— Никаких обид? И теперь вы главная подозреваемая в его убийстве?

Воцарилось долгое напряженное молчание.

— Что было дальше?

Рейли закрыл глаза, надавил на веки кончиками пальцев, провел руками по заросшим бородой щекам и подбородку.

— Я ничего не помню о вечеринке, кроме того, что уже рассказал, но до самой смерти не забуду ужас того пробуждения.

Он очнулся, но глаза не открыл. Лежал неподвижно, перебирая мысленно дни недели, пытаясь вспомнить, какой же день сегодня, рабочий или выходной. Что там у него запланировано? Когда он увидит Холли?

В мозгах словно щелкнул выключатель. Точно! Воскресенье. Холли возвращается.

С этой счастливой мыслью он открыл глаза. И увидел перед собой стену, но не свою. Его стена была другого цвета и располагалась дальше от кровати.

Где же я?

Он скользнул взглядом по стене, окну и понял, что находится в квартире Джея. Гостевая спальня. Он узнал ее, так как ночевал здесь несколько раз, когда игра в покер затягивалась до глубокой ночи, а поглощенный алкоголь не позволял садиться за руль, или когда в его доме шли малярные работы и невыносимый запах краски заставил его провести пару дней у Джея. А однажды, после затянувшейся вечеринки, Джей убедил его и Холли остаться в этой постели.

Все это он помнил прекрасно.

Однако он понятия не имел, как попал сюда прошлой ночью. Похоже, было около полудня. Шторы задернуты, но по краям пробивается яркий солнечный свет.

Он перекатился на спину и застонал. Голова разрывалась от боли и была тяжелой, как медный чан. Вряд ли удастся оторвать ее от подушки, но ему даже не хотелось и пытаться это сделать, — боялся, что глаза выскочат из орбит. Жуткое похмелье. Он даже не помнил…

Он вскрикнул от неожиданности, увидев руку.

Рука лежала ладонью вверх в паре дюймов от его бедра, как будто только что его касалась.

И эта рука, окоченевшая, неподвижная, принадлежала женщине.

Он вскочил с кровати. Или попытался вскочить. Простыня обмоталась вокруг его ног, и, споткнувшись, он с грохотом рухнул на одно колено, но боли не почувствовал.

Его сердце бешено колотилось. Услышав собственное прерывистое дыхание, он стиснул зубы. Ужас сковал его, однако мозг судорожно искал объяснение случившемуся.