«И почему бы не Сид?» – вкрадчиво добавила она. Вопрос был почти решен. Осталось утвердить актера на главную роль и приступить к съемкам. Прасковья Федоровна ожидала, что вот-вот ей позвонят и пригласят вместе с Сидом в офис подписывать контракт. Потому и не расставалась с мобильным телефоном. От мужа она пока держала это в секрете. Пусть будет приятный сюрприз! Волшебный! Награда за все его страдания и за терпение…

…Когда молодой муж влетел в каминный зал, Прасковья Федоровна поняла мгновенно: что-то случилось! Сид в бешенстве! Таким она его еще не видела! Ни разу!

Подбежав к столу, он буквально рухнул на стул рядом с ней и, схватив банку пива, выпил ее залпом. Дыхание его было учащенным, на шее вздулась вена. Казалось, он еле сдерживается.

– Что случилось, Сид? – испуганно спросила Прасковья Федоровна.

– Ничего, – процедил он. Его маленькие глазки шарили по комнате, словно что-то искали. Пока не наткнулись на буфет, который был по-прежнему не заперт.

– Да на тебе лица нет! – не унималась Прасковья Федоровна.

– Заткнись! – резко сказал Сид.

– Что-о?

– Ты дура набитая!

Сид произнес это так громко, что сидящий рядом Валентин услышал и, не удержавшись, хмыкнул. И с известными писательницами это случается! Дурами порой называют! Да еще и набитыми!

Прасковья Федоровна опешила. Сид себе такого ни разу не позволял! Накричать на жену, которая его кормит! Да еще в тот момент, когда она приготовила для него приятный сюрприз! Хотя… Он ведь об этом не знает. И писательница сдержалась.

– Где Кира? – резко спросил Сид.

– Ты же знаешь: они с Грушиным ушли переодеваться. – Фраза вышла двусмысленной, и Валентин снова хмыкнул.

Тут Артем оторвался наконец от Инги и спросил:

– А почему их так долго нет?

Словно в ответ на его слова, в зал вошла Кира. Прасковья Федоровна сразу же отметила, что подруга заметно оживилась. Глаза заблестели, на лице заиграла улыбка. И в душу Паши закралось подозрение. Неужели?..

– Кира, почему ты по-прежнему в мокром? – удивленно спросила Инга.

– Ах, это! Это высохнет! – беспечно улыбнулась Кира.

Сид схватил со стола вторую банку пива, пальцем выбил крышечку и судорожно глотнул. Прасковья Федоровна хотела сделать ему замечание, но сдержалась. Сейчас ее больше волновала Кира.

– Может быть, ты мне объяснишь? – спросила она у подруги. – Что вы тогда делали наверху? С Даней?

– Искали одежду, – все с той же улыбкой ответила Кира. – Но… не нашли.

– Неужели в доме не нашлось ничего подходящего по размеру?

– Какие пустяки – мокрая одежда! А что это вы такие грустные?

– Зато ты, как я вижу, веселишься, – прошипел Сид. И еле слышно добавил: – Сука…

В этот момент Валентин Борисюк, словно на что-то решившись, обратился к боссу:

– Артем Дмитриевич, могу я с вами поговорить?

– Мы уже обо всем договорились, – резко ответил тот. – В понедельник с вещами на выход. И не надейся на место в новой компании. Через мой труп.

– Я уверен: вы все не так поняли! – с отчаянием сказал Валентин.

– Чего я не понял? Зачем ты со следователем заперся?

– Я готов объяснить. Но только вам, – поспешно добавил Валентин, заметив, что при этих словах в комнате наступила тишина и все смотрят на него.

– Скажите, пожалуйста, – покачала головой Прасковья Федоровна. – На вид такой приличный молодой человек! А он, оказывается, шантажист!

– Это никого не касается! – сжал кулаки Борисюк. – Я не собираюсь перед вами оправдываться! А вот Артему Дмитриевичу все расскажу! Артем Дмитриевич, я вас прошу. Умоляю…

– Ну хорошо. – Реутов встал из-за стола. – Пойдем поговорим. Куда?

– Лучше вниз. Подальше от этого… От трупа. – Валентин судорожно сглотнул.

С Грушиным они столкнулись в дверях.

– Вы куда? – с удивлением спросил хозяин дома.

– Побеседовать, – мрачно ответил Артем. – Господин Борисюк надумал сделать мне признание.

– Вот ка-ак… – протянул Грушин. – Смотри, не получи удар ножом. Мы уже знаем, чем Валентин заканчивает признание. Жирной точкой. Осторожнее, Тема. В случае чего: кричи громче.

Отодвинув его могучим плечом, Артем вышел в коридор. Борисюк подобострастно засеменил следом.

– Ну что, гости дорогие? – обратился к оставшимся Грушин. – Скучаем? Инга, у тебя опять бокал пустой? Давай-ка, девочка, я тебе налью.

– Грушин, нам надо наконец объясниться, – сказала Инга. Теперь в комнате не было Артема, и она заметно осмелела.

– Объясниться? А что между нами неясного? Кто-нибудь из присутствующих не в курсе? А? Соседи?

– У Сида есть привычка лежать в шезлонге на веранде с биноклем в руках… – с намеком произнесла Прасковья Федоровна.

– Какая мерзость! – Инга стала нервно накручивать на палец золотую цепочку, висящую на шее, словно намереваясь себя удушить.

– А с каких пор ты стала такой деликатной? – тонко улыбнулся Грушин. – И слова мы какие нынче употребляем! Как в лучших домах! Нет чтобы выругаться нецензурно, как в былые времена. А? Инга? С каких пор ты стала дамой?

– Я прошу тебя: поговорим наедине.

– Ну хорошо. Куда пойдем? Ко мне в спальню?

– Прекрати!

– Ах, это тебя оскорбляет! Тогда куда? К Ольге? Это не оскорбляет?

– Давай спустимся вниз. Или поднимемся наверх. Я не хочу быть рядом с… с покойником.

– Понимаю. Никто не хочет. Ну пойдем. В коридоре постоим. Что такое важное ты мне хочешь сказать?

– Если ты будешь надо мной издеваться…

В коридоре они все еще переругивались. Когда голоса затихли, Прасковья Федоровна пожаловалась:

– У меня что-то с почками. Мне опять надо в уборную. Я оставлю вас на минутку.

Сид проводил жену взглядом, полным ненависти, и тоже поднялся:

– Что ж, это к лучшему.

И выразительно хрустнул пальцами…

В это время в гостиной Валентин Борисюк, обращаясь к своему боссу, с отчаянием сказал:

– Что касается этого убийства… Не хотел я его убивать! Не хотел! Случайно вышло!

– Ну-ка расскажи. В подробностях…

…Инга, начавшая было спускаться по лестнице, споткнулась на верхней ступеньке о край ковровой дорожки и чуть не упала. Шедший следом Грушин спросил:

– Что такое?

– Ты слышал?

– О чем ты?

– Валентин сказал: «Не хотел я его убивать! Случайно вышло!»

– Ну разумеется, случайно!