Сейчас, поглядывая на красноглазого экстрасенса, он заметил, что тот взирает на всю их амуницию с какой-то неопределенной ухмылкой, не то ироничной, не то совсем презрительной. Казалось, на лице у него написано: ну, ребята, поглядим, на что сгодится все ваше добро там, куда я вас отправлю, – в диких степях, где свищут стрелы и земля гудит под копытами скакунов! Кириллу усмешка эта показалась странной; обычно физиономия Доктора была столь же выразительна, как кусок белой штукатурки.

– Ну, князь, не передумал? – Сарагоса, скрестив на могучей груди волосатые лапы, окинул путников придирчивым взглядом. Сейчас он напоминал профессора Челленджера, отправляющего экспедицию в Затерянный мир, разве что роста в нем было побольше да отсутствовала борода. – Так что же? Не натянуть ли вам одежку непригляднее и не отправиться ли в кабак? Или в казино? Или в веселый дом? Если хочешь, генацвале. Доктор укомплектует его амазонками… Представь, все сплошь амазонки, только скачут не на лошадях, а по диванам!

– Вай, Нилыч, прекрати комедию! – Ноздри Джамаля нервно дрогнули. – Я тебе за настоящих девок плачу, а не за тех, что из веселого дома. Тем и цена иная, сам знаешь!

– Не знаю. Откуда мне знать? Я по таким местам не таскаюсь, – резко бросил Сарагоса и повернулся к Кириллу. – Значит, так. Скиф: звенит у тебя под черепом или не звенит, но рекомендую вести себя аккуратно. С местными не задираться, на рожон не лезть, при первой же серьезной угрозе – назад! Понял? И не пали там зря!

– Я не убийца. – Кирилл поджал губы.

– Ну, тогда пригляди, чтобы князь не палил. А то поведет своих амазонок в кусты под дулом автомата… Для таких дел у него есть золото, подарки и личное обаяние.

– Все будет в порядке, Пал Нилыч. Вот так! – Соединив кольцом большой и указательный пальцы, Кирилл потряс в воздухе кистью. Он вообще не собирался стрелять в людей; звери – другое дело. Места дикие, глухие; может, там водятся драконы да василиски? Правда, в скифских степях, рядом с коими обитали амазонки, страшней волков и туров зверей не было… Он тут же напомнил себе, что отправляется не в античную Тавриду, не в Скифию, не в Киммерию, а совсем в иной мир, в другую реальность и аналогии с земным прошлым небезопасны. Просто рискованны, если не сказать больше!

Сарагоса вздохнул, огладил брови.

– Ну, в порядке, так в порядке. Все же ты приглядывай за князем… чтоб не умер от полового истощения…

Возмущенно фыркнув, Джамаль собрался что-то возразить, но Пал Нилыч уже подавал знак Доктору. Тот, сгорбившись на своем табурете, стиснул руки меж тощих колен и словно бы над чем-то размышлял; на лице его по-прежнему блуждала улыбка. Внезапно губы экстрасенса дрогнули, к Кирилл услышал скрипучий невыразительный голос:

– Реальное время – тринадцать дней, местное – тридцать суток, фэнтриэл Амм Хаммат… А теперь держитесь-ка покрепче за свои мешки!

В следующий момент алое зарево прыгнуло к нему, сгустилось, потемнело, сдавило плечи и грудь, плеснуло в рот и глаза чем-то теплым и соленым, накрыло с головой, потянуло вниз. Кирилл судорожно закашлялся и понял, что находится в воде.

Вне Земли, мир Амм Хаммат, день первый

Самой неотложной заботой было избавиться от мешка, вопреки совету красноглазого. Впрочем, теперь Кирилл понимал, что слова его носили иронический оттенок – шутка, так сказать. Лишь в том компьютере, что угнездился под черепом Доктора, вся программа экспедиции была зафиксирована с абсолютной точностью, от старта до финиша, и первым номером в ней значилось: море, шторм, гибнущий корабль. В такой ситуации пригодился бы спасательный плотик, а не тяжеленный рюкзак! Выпустив его, Кирилл сбросил куртку, расстегнул пояс, стянул сапоги. Прощай, «АКД», подумал он, глядя, как темное пятно исчезает в морских глубинах. Прощайте, консервы, фляжка и кинжал! Прощай, аптечка!

Однако процедуру расставания с дорогим имуществом нельзя было затягивать надолго – шторм вроде бы стихал, но волны еще бросали Кирилла вверх и вниз, плескали в глаза и рот, норовили столкнуть в зеленый провал меж пенистых гребней.

Джамаль! Первым делом отыскать Джамаля… помочь ему избавиться от куртки и сапог… потом… потом высмотреть берег… он наверняка недалеко… Хоть Доктор и подшутил над ними, но вряд ли он собирался утопить клиента. Странный человек, размышлял Кирилл, загребая воду, странные и шутки! Впрочем, Сарагоса предупреждал о его странностях… Предупреждал, а сам-то!.. Не догадался, что они окажутся в воде – со всем своим добром! Или не захотел догадаться? Решил проучить заносчивого потомка князей?

Тут Кириллу удалось наконец разглядеть темноволосую голову Джамаля, и он поплыл к нему саженками, не опуская лицо в воду. Князь держался вполне прилично, только сыпал страшными грузинскими проклятиями, таращил глаза и то и дело сплевывал соленую влагу. Мешок он, разумеется, уже отправил на дно, и теперь Кирилл помог клиенту расстаться с курткой, поясом и сапогами.

– Закрой рот и держись за меня! – Ему пришлось кричать; ветер завывал над головой, словно сотня морских дьяволов сразу. – Сейчас поднимемся на гребне… посмотрим, где берег!

Огромная волна подхватила их, взметнула вверх, к самому небу, затянутому сизым маревом. Водная толща подпирала, выпячивалась горбом, будто бы могучий гигантский конь вставал на дыбы, грозя сбросить с хребта двух жалких карликов-седоков. Над ними метались тучи, жадно вытягивали темные облачные пальцы, шарили в воздухе сотнями гибких расплывчатых щупалец, то сворачивая их спиралью, то простирая в безмолвной и непонятной мольбе, то закручивая в кольца и перистые дрожащие гирлянды. Но где-то над тучами, над мутно-серой пеленой уже сверкало солнце; лучи его тут и там пронзали темную завесу, золотили облака, плавили их своим жаром. Буря кончалась, ибо так было предрешено; в этом спектакле ей выпала второстепенная роль – всего лишь вывести на сцену главных персонажей.

Сильно толкнувшись ногами, Кирилл вынырнул по грудь. Рядом тяжко сопел и плевался Джамаль, вцепившись в лямку его комбинезона, тянул вниз, в воду. Перед глазами бесконечной чередой вставали волны – такие одинаковые, сине-зеленые, похожие друг на друга, как солдаты в глубоких касках, скрывающих лица. Но один из валов был неподвижным, серым и угловатым, торчавшим, словно бык на краю овечьего стада. Он не дрожал, не струился, не выгибал гребень в неистовом усилии достичь берега; он сам был берегом ~ прибрежным утесом, стоявшим уверенно и крепко, как подобает твердому камню среди текучих вод.

– Туда! – Кирилл рванул своего подопечного за ворот рубахи. Они соскользнули вниз, снова взмыли к небесам, раскачиваясь на теплых влажных качелях; волны, подталкивая их могучими кулаками, тянули на сушу, к одинокой серой скале, чья вершина уходила в облака. До нее оставалось не больше сотни метров, когда Кирилл услыхал крики. Странно, но доносились они не с берега, а со стороны открытого моря, и звучали в них бессильный гнев, ужас и смертная тоска.

Джамаль, кажется, тоже расслышал их. Вывернув шею, он прохрипел: