— В субботу, в восемь вечера.

— Так скоро! — взвыла Анна. — Зачем такая спешка?

Граф хлопнул себя по бедрам: его посетило вдохновение.

— Откроем бутылку нашего лучшего шампанского и, может, еще бутылку коньяка «Наполеон»! Сантэн, малышка, где ключи?

На этот раз она не смогла ему отказать.

* * *

Они лежали в объятиях друг друга в своем гнезде из одеял, и Майкл, запинаясь, пытался объяснить ей смысл нового приказа по эскадрилье. Она не вполне понимала его ужасающие последствия. Поняла только, что Майклу грозит страшная опасность, и крепко прижала его к себе.

— Но ты ведь будешь в день свадьбы? Что бы ни случилось, в день свадьбы ты придешь ко мне?

— Да, Сантэн. Приду.

— Поклянись, Мишель.

— Клянусь.

— Нет! Нет! Клянись самой страшной клятвой, какую только можешь придумать!

— Клянусь жизнью и любовью к тебе.

— Ах, Мишель!

Она вздохнула и снова, наконец удовлетворенная, прижалась к жениху.

— По утрам и вечерам я буду смотреть, как ты пролетаешь, и встречаться здесь с тобой каждую ночь.

Они торопливо, с безумием в крови занялись любовью, как будто пытались поглотить друг друга, и эта ярость изнурила их, так что они уснули, сжимая друг друга в объятиях. Сантэн проснулась поздно. В лесу уже кричали птицы, в амбар пробивались первые лучи рассвета.

— Мишель! Мишель! Уже почти полпятого.

В свете фонаря она взглянула на золотые часы, приколотые к блузке.

— О Господи! — Майкл, еще не вполне проснувшийся, начал торопливо одеваться. — Я пропущу утренний патруль!

— Нет, если отправишься немедленно.

— Но я не могу тебя оставить.

— Не спорь! Иди, Мишель! Иди быстрей.

* * *

Всю дорогу Сантэн бежала, оскальзываясь на грязной тропе, но полная решимости быть на холме, когда пролетит эскадрилья, и помахать летчикам.

У конюшни она остановилась, отдуваясь, держась за грудь в попытках отдышаться. Шато в предрассветной темноте походил на спящего зверя, и Сантэн испытала облегчение.

Она медленно прошла по двору, давая себе время успокоиться, и внимательно прислушалась у дверей, прежде чем зайти в кухню. Стащив грязную обувь, сунула ее под печь, на место для просушки, и поднялась по лестнице, стараясь держаться поближе к стене, чтобы под босой ногой не скрипнула половица.

Ее вновь обдало волной облегчения — Сантэн раскрыла дверь своей комнатки, вошла и неслышно закрыла ее за собой. Обернулась к постели и удивленно застыла: вспыхнула спичка, занялся фитиль, и комнату озарил желтый свет.

На ее кровати, накинув на плечи шаль, сидела Анна, которая зажгла фонарь. Ее красное лицо под кружевным ночным чепцом было неподвижно и грозно.

— Анна, — прошептала Сантэн. — Я все могу объяснить. Ты не сказала папе?

Тут скрипнул стул у окна, и Сантэн, повернувшись, увидела, что там сидит отец и зловеще смотрит на нее единственным глазом.

Она никогда не видела на его лице такого выражения.

Первой заговорила Анна.

— Моя малютка по ночам, как шлюха, бегает за солдатами.

— Он не солдат! — возразила Сантэн. — Он летчик.

— Разврат, — сказал граф. — Девушка из рода де Тири ведет себя как продажная девка.

— Папа, я выхожу за Мишеля. Мы все равно что женаты.

— До вечера субботы ты не замужем.

Граф встал. Под его единственным глазом темнел синяк — след бессонницы, волосы на голове стояли торчком.

— До субботы, — грозно прорычал он, — ты не выйдешь из этой комнаты, дитя. Только за час до начала церемонии.

— Но, папа, мне надо на холм…

— Анна, забери у нее ключ. Поручаю ее тебе. Чтоб из дома ни ногой.

Сантэн стояла посреди комнаты, озираясь, словно в поисках выхода, но Анна встала, сильной мозолистой рукой взяла ее за руку и отвела в кровать.

* * *

Пилоты эскадрильи группами по три-четыре человека стояли под деревьями на краю сада, негромко разговаривали и курили последние сигареты перед вылетом, когда по тротуару подбежал Майкл, на ходу застегивая шинель и натягивая перчатки. Предполетный инструктаж он пропустил.

Эндрю кивнул ему, ничего не сказав об опоздании и не объявив об этом молодым пилотам, а Майкл не извинился. Оба остро сознавали, что их сегодня ждет. Эндрю открыл фляжку и выпил, не предложив Майклу: сознательно.

— Взлет через пять минут. — Эндрю взглянул на небо. — Кажется, подходящий день, чтобы умереть.

Так он обычно говорил о хорошей погоде, но сегодня эти слова резанули Майкла.

— В субботу я женюсь, — сказал он, как будто эти обстоятельства были взаимосвязаны. Эндрю, не донеся фляжку до губ, посмотрел на него.

— Маленькая француженка из шато? — спросил он, и Майкл кивнул.

— Сантэн. Сантэн де Тири.

— Ах ты хитрый пес! — Эндрю заулыбался, забыв о своем недовольстве. — Так вот где ты был! Что ж, даю тебе свое благословение, мой мальчик. — И он «благословил» фляжкой Майкла. — Пью за вашу долгую и счастливую совместную жизнь.

Он передал фляжку Майклу, но тот помедлил перед тем, как выпить.

— Ты окажешь мне честь, если согласишься быть моим шафером.

— Не волнуйся, мой мальчик: когда ты полетишь в бой, я буду у твоего крыла, клянусь.

Он взял Майкла за руку. Они улыбнулись друг другу и вдвоем пошли к зеленой и желтой машинам, стоящим во главе строя эскадрильи.

Один за другим просыпались моторы «Уолсли Вайпер», под деревьями сада стлался синий выхлопной дым. SE5a, подпрыгивая, покатились по неровной земле к месту общего старта.

Сегодня вылетала вся эскадрилья, поэтому Майкл не шел ведомым у Эндрю, а летел во главе звена «Б». В его звене было еще пять машин, двое из пилотов новички и нуждаются в защите и охране. Хэнк Джонсон возглавлял звено «В»; он помахал, когда Майкл проезжал мимо, и пристроил свою машину за ним.

Едва поднялись в воздух, Майкл дал своему звену сигнал держаться тесным строем и последовал за Эндрю, подтверждая его поворот налево; этот поворот должен был провести их над самым холмом за шато.

Он поднял очки на лоб и спустил шарф с носа и рта, чтобы Сантэн могла увидеть его лицо; управляя одной рукой, он приготовился, пролетая, дать их тайный знак. Вот и холм. Он смотрел в ожидании, и улыбка исчезла с его лица.

Он не видел Нюажа, белого жеребца. Майкл как можно дальше высунулся из кабины, и Эндрю впереди сделал то же самое, вертя головой в поисках девушки на белой лошади.