—Яработы небоюсь. Мне очень больно. Потому…— она отвернулась.

—Почему?— яснова взял еезаруку, заметив, что занами кто-то наблюдает вокно.

—Потому…— она украдкой глянула наменя идоговорила:— Потому, что там небудет вас, Александр Петрович.

—Аяприеду,— заверил я, выпустив облачко дыма.— Как уменя будет свободное время, так приеду. Может перед поступлением вАкадемию. Кстати,— ядостал бумажник иотсчитал двести рублей.— Вот, возьми. Тебе там пригодятся.

—Александр Петрович!— она замера соткрытым ртом, наглаза навернулись слезы.— Яневозьму! Янетакая, Александр Петрович!

—Яприказываю!— настоял я.— Незабыла, кто я?

—Да, ваше сиятельство. Пожалуйста, простите…— она осторожно прикоснулась кденьгам.— Уменя билет надирижабль. Вдвадцать десять отправляется. Как жаль… Высебе непредставляете, как мне нехочется улетать отсюда.

Вот теперь она заплакала всерьез, вздрагивая, громко шмыгая носом. Яобнял ее, помог погрузить чемодан и, уже сажая вмашину, поцеловал.

Когда язашел вдом, тосразу увидел маму. Первое, что она сказала:

—Яеенеуволила! Тебя приходится слушать.

—Спасибо, мам,— ячмокнул еевщеку.— Тыпоступила очень мудро. Только ненужно было Дашу так сильно ругать. Она невиновата.

—Нудаконечно! Она святая! Старше тебя намного лет, иона невиновата! Невиновата, что просыпается водной постели смоим сыном! Впостели графа, между прочим!— возмутилась Елена Викторовна.— Атыеще стоял сейчас, курил возле нее— явсе видела.

—Ах, да. Тебе маленький подарок,— яоткрыл сумку идостал коробочку «Госпожа Аллои».— Прошу.

Мама явно хотела сейчас топнуть ножкой. Яжевложил сигареты ейвкарман ипошел клестнице. Предстоял насыщенный делами вечер: хотя быпара часов плотной физической тренировки вподвале. Затем медитативные упражнения поукреплению тела. После ужина час школьных занятий. Магическая практика— тоже хотя бычас-полтора. Ичто важно: уже вближайшие дни мне может потребоваться хорошая магическая защита. Ярешил остановиться назаготовке «Лепестки Виолы». Шаблон проверенный, эффективный, нодля верности лучше пересобрать его заново. Ах, да, еще имелся купленный сегодня эйхос. Его тоже нужно настроить, подключить ксети, иначе Айлин обидится.

Быстро переодевшись, япринялся исполнять свои обширные планы. Лишь наужин позволил себе получасовой отдых. Застолом нам прислуживала Надежда Дмитриевна. Конечно, она— неДаша. Она нетакая быстрая иаккуратная. Иможет быть поэтому умамы возникла мысль купить бытового робота. Вот так бывает: зацепился скем-то закакую-то тему, аона потом возвращается вобщении сдругими людьми иснеожиданной стороны. Робот, может ихорошо, нопока они крайне несовершенны— это ярассуждаю, как Астерий, знающий роботов, внешне неотличимых отлюдей изначительно превосходящих ихвомногом. Хотя, когда это было… Много жизней назад, совсем вдругих мирах. Маме ясказал, что чем покупать безумно дорогого робота, лучше нанять вслужанки красивую девушку. Незнаю, оценила она мой юмор или нет, ноясделал последний глоток чая иторопливо вышел из-за стола.

Уже перед сном янаконец занялся эйхосом, кое-как настроил, подключил ккоммуникатору исразу поймал три сообщения: два отАйлин, накоторые тут жеответил, иодно отграфа Голицына. Увы, Жорж Павлович меня разочаровал. Сказал, что втечение дня двое его сотрудников наиболее опытных всетевых вопросах пытались получить доступ кпредсказаниям Римского оракула, нобезуспешно. Будут пытаться еще. Нучто ж, раз так, тоэто лишь говорит оважности темы.

Ялег впостель, релаксируя, сканируя свое тело. Затем запустил обычный шаблон магической оптимизации, который легко справлялся смелкими сбоями ворганизме иизлечивал практически любые болезни взачаточном состоянии. Это одна изпричин, почему курение табака для меня совершенно безвредно. Да, мое физическое тело, нито, которым яобладаю сейчас, никакое другое прежде, нестановилось абсолютно совершенным, как убога, нодостаточно близко приближалось кидеалу. При мысли обогах, вспомнилась Артемида. Вчера она отозвалась мне как-то сдержанно, скупо. Это слегка дразнило, как может дразнить нарочитое невнимание женщины, ккоторой влечет. Очень захотелось увидеть еевосне. Держа перед внутренним взором образ Небесной Охотницы, япогрузился всон.

Акогда яоткрыл глаза, сон будто продолжился: она стояла возле кровати. Утреннее солнце падало наподоконник изолотило занавес. Золотая диадема сверкала веебелых, играющих легкой голубизной волосах, длинных допола. Богиня улыбалась. Иэто был несон.

Сначала яприподнялся налокте, разглядывая ее. Затем встал, даже неподумав, что ялишь водних трусах.

—Радости тебе, Астерий,— произнесла она серебристо игромко.

—Тебе Божественной Радости, прекраснейшая изпрекрасных,— япочувствовал, как потелу пошли мурашки изахотелось рассмеяться. Видел еетысячи лет назад, ноникогда так близко. Итогда, тысячи лет назад она небыла так хороша как вэту минуту.

—Непытайся мне льстить. Ведь тожесамое тысказал быАфине или Афродите. Ядаже неуверена, что тынеговорил тежеслова Гере,— она по-прежнему улыбалась, ивкомнате было светло неотсолнца, аотнее.

—Нет, тывсегда меня восхищала больше других. Клянусь тебе— Перун свидетель,— ясделал маленький шаг кней.

—Яочень благодарна, что тыустоял против Геры. Незнаю, посилам лиэто кому-либо изсмертных кроме тебя. Ах, да, тыбессмертный, новсе равно,— она подошла иположила руку мне нагрудь.

—Итыдаже согласишься сейчас на…— янеспешил это произнести, желая насладиться ееприкосновением иискорками, зачавшимися внебесных глазах богини.

Артемида договорила заменя:

—Наодин поцелуй. Яисполняю обещания, как бытониговорила Гера,— она потянулась комне губами, успев прошептать:— Тем более, кто, как нетызаслужил это…

Сначала касание наших губ было нежным, новследующий миг меня пробрала такая сладость, что яприжал богиню ксебе ивпился веерот сжадностью.

—Астерий! Сомной так нельзя!— она отстранилась, ееглаза стали сердито серыми.

Яжечувствовал лишь сжигающее возбуждение. Голова кружилась, ихотелось почувствовать еетело еще.

—Япришла недля этого, безумный Астерий!— она отступила нашаг.

Вэтот миг дверь вкомнату распахнулась, напороге появилась моя мама.

—Саша! Тыснова водишь гулящих девушек!— вскрикнула она. И, конечно, топнула ногой.

Взгляд Артемиды невыразил изумления, налице застыла тасамая снисходительная улыбка, которая украшает еемраморные статуи.

—Мама, неговори так! Перед тобой сама Артемида! Та, которую тыпочитаешь!— вэти мгновения яиспытал тревогу. Даже страх, что Небесная Охотница, оскорбленная речью графини, может наказать ее. Олимпийские боги бывают вспыльчивы ииногда потом сами невсилах изменить сделанное впорыве эмоций.