– А мне можно?.. Так хочется на них посмотреть.

– Разрешения проси у начальства.

– Ха! – фыркнула София. – Разрешат.

– Ловко ты устроилась. Вроде бы работаешь, на деле...

– Постигаю процесс, таинство следствия, – шутливо сказала София. – Между прочим, я уже накидала в свою копилку тьму персонажей, да каких!

– Повезло тебе...

– Мне всегда везет, – вставила она.

– С начальством, – внес уточнение Артем, – раз оно делает тебе поблажки. Значит, ты используешь нас в своих писательских целях. Ну и как называется твой роман, от которого все упадут?

– Мне трудно даются названия, пока я назвала его...

Стешка, окинув товарку взглядом с ног до головы, оценила недешевую одежду и, поставив руки в боки, усмехнулась:

– Стало быть, вон ты какая – Камелия. Это ж по какому такому праву ты дорогу нам, честным девушкам, перешла, а? (Камелия попыталась ее обойти, да Стешку разве обойдешь?) Погодь, я сказала! А коль в полицию тебя сведу, а? Небось, билета не имеешь, а промышляешь.

– Уйди, – внушительно произнесла Камелия.

– Да ты меня, чай, пугать вздумала? – повысила тон Стешка. – А я не из пужливых. И вот тебе мой сказ: коль желание имеешь здеся работать, давай мне половину. И чтоб без обмана...

– Пошла прочь, – огрызнулась Камелия.

Ну, тут уж Стешку возмущение взяло:

– Это ты мне?! – Наступая на товарку, она шипела, как гусак. – Ах ты, стерва проклятая! Мы, значится, на мадам трудимся, а ты денежками, которые у нас отнимаешь, не желаешь делиться? Да я тебе, паскудница, всю харю враз изукрашу!..

Для пущей убедительности Стешка, закатав рукава своего поношенного жакета, наступала. И чего не ожидала – Камелия с силой толкнула ее. Толкнула обеими руками, да так, что упала Стешка на мостовую, задрав ноги выше головы.

– Караул! – закричала она. – Люди добрыя!..

Афанасий Емельянович, заслышав крики, подскочил с кровати, на которую прилег с сигарой. Ему показалось, что кричала она. Он на ходу надел сюртук, но столкнувшись с ней у входа, отступил. Она вбежала в комнату, прижалась спиной к двери, грудь ее часто поднималась и опускалась, хотя шумного дыхания не слышалось. Он понял, что она чем-то или кем-то напугана, шагнул к ней:

– Вы пришли...

Афанасий Емельянович не собирался упрекать ее, что опять прождал несколько ночей, он был просто рад ей. Сквозь черную вуаль рассмотрел два влажных глаза, заметил, что они темны и обеспокоены. Остальная часть лица не была видна, слишком плотно ее закрывала собранная впереди вуаль. Всего мгновение видел он ее глаза. Женщина опустила ресницы. Она слегка дрожала.

– Кто вас напугал? – тихо спросил он, целуя ее ладонь в перчатке. – Не бойтесь, я смогу защитить вас.

– Пустое. Там... кричали...

– Я слышал. Подумал, вы зовете на помощь, собрался бежать к вам... Я вас ждал... очень ждал...

Он произнес последние слова так искренне, с таким жаром, что она прильнула к нему, сжавшись в комок, будто ища защиты и поддержки. А он ощутил себя невероятно сильным, способным весь мир смести ради этой женщины, которую даже не знал, как зовут. Афанасий Емельянович поднял ее на руки и носил по комнате, тихо приговаривая:

– Успокойтесь. Это оттого, что вы одна ходите ночью. Ежели вы боитесь кого, живите здесь. Коль не пожелаете, я не стану приходить днем и докучать вам. А коль деньги нужны, я дам, сколько понадобится...

– Вы добры, но мне не нужны деньги.

– Деньги всякому человеку нужны, вы только скажите... – Он усадил ее на кровать, присел перед ней. – Я что хотите для вас сделаю...

– Мне хорошо с вами, более ничего не нужно.

– Скажите, вы придете еще? Я боюсь не увидеть вас.

– Приду. Вы нужны мне.

Афанасий Емельянович упал лицом в ее колени, не зная, что еще ей предложить, думая лишь о колдовских словах «вы нужны мне». А как она ему нужна! Он не мог объяснить, что в ней за сила, притягивающая тело и душу, хотя и пытался. В сущности, не это было главным, а то, что с нею он становился другим, каким не знал себя. Возможно, себя-то он и нашел, а как это случилось – не понимал. Афанасий Емельянович разделил свою жизнь на до встречи с ней и после.

Она гладила его по густым волосам, потом поцеловала в голову. Медленно и осторожно он расшнуровывал шнурки на ее ботинках и снял их. Ступни оказались узкие, маленькие и холодные, да и вообще она виделась ему хрупкой, словно вот-вот от неосторожного движения переломится. Афанасий Емельянович долго держал ступни в ладонях, согревая их, пока она не попросила:

– Погасите лампу.

– Разрешите оставить фитилек... совсем небольшой.

– Разве что небольшой.

Он убавил огонек до тлеющей точки. Комната погрузилась в густой мрак, но все же очертания были видны...

Казарский услышал женские крики и кинулся на голос, вынимая пистолет. Вывернув из-за угла, он сразу же заметил под фонарем ползающую на четвереньках женщину в знакомых одеждах, подбежал к ней, взял за плечи:

– Это вы кричали?

– Я, я, – опираясь на него, поднялась Стешка. Шляпка сбилась, вуаль сползла на шею. Стешка сорвала с себя то и другое, зло бормоча: – Вот змея подколодная! Чуть не прибила! Ну, таперя она у меня получит, коль попадется.

– Так это тебя я однажды встретил? – рассмеялся Казарский, узнав ее по скромному одеянию и скверному языку.

– Мое почтение, барин, – зло буркнула Стешка, отряхиваясь. – Одежку испачкала...

– И кто же тебя обидел?

– Камелия, – потирая ушибленные бока, сказала она.

– Камелия? – приподнял он брови.

– Ну, да. Так енту паскудницу, за коей господа ночами бегают, назвал один гость. – Неожиданно она вся мигом подобрела. – Барин, ты никак за Камелией ходишь? А она убежала. – Стешка уже улыбалась и подступила к нему близко. – Хошь, барин, неудачу твою скрашу? Я на всякую любовь мастерица.

Он изучал прехорошенькое личико в беленьких кудряшках вокруг лба, с пухлыми щечками и губками, с игриво-хищными глазками. Желание-то осталось, погасить его не было сил, разве что...

– Утешь, – согласился он, но с сожалением.

– Иди за мной, барин, – покручивая станом, проникновенно сказала Стешка, словно всю жизнь мечтала лечь с ним в постель.

– Только ты свои штучки брось, – предупредил он. – Не люблю притворства.

– Как скажете, барин, мне тока лучше, – вернулась к естественности Стешка. – Оно ж притворяться мадам велит, ух и гадюка, скажу вам... Я вас потайным ходом проведу в будуар, не беспокойтесь, никто не увидит.