После этих слов я от удивления открыл рот.

— Да. Ты не ослышался, — усмехнулась Лаэн. — До Темного мятежа были и другие. Просто Башня не считает нужным рассказывать о них посторонним. Не думаю, что сейчас это кому-нибудь известно. В последние века в некоторые отделы библиотеки имеет право входить только смотритель. Для всех остальных Ходящих дорога туда закрыта. После Темного мятежа маги не наступают на одни и те же грабли дважды. Стали осторожнее. Но давай о мятеже. Скульптора убили во сне.

— Так просто? Не думал, что столь сильного мага можно легко убить. А как же бессмертие?

— Никак. Когда тебе в сердце всаживают артефакт, оставшийся еще со времен войн Силы, бессмертие бессильно. Помнишь стрелу, с помощью которой ты отправил в Бездну Ходящую? Тогда применили нечто вроде такого оружия. Оно убивает не только тело, но и дух. Гасит «искру» в одно мгновенье. После него не оправиться даже Скульптору. Когда погиб Целитель — пришел черед его сторонников. Мятеж, в отличие от Темного, получился крайне удачным. Выступившие против главы Башни управились за половину ночи. Сохранили незыблемость основ и подхода к магическому обучению, но потеряли множество тайн, канувших в Бездну вместе с великим магом. В том числе, оказался утрачен и секрет создания Лепестков Пути. Если Скульптор и успел передать его кому-то из своих учеников, то это оказалось бесполезным поступком. Всем его ученикам не удалось пережить ту ночь.

— Это правдивая история?

Лаэн посмотрела на меня неожиданно строго, а затем неохотно сказала:

— Не знаю. Так мне рассказывали. Не веришь?

— И да. И нет. Не люблю Башню, но чтобы такое…

— Ходящие тоже умеют ненавидеть, бояться и лгать. А в тот раз Башня солгала. Никто за ее пределами не знал, как и почему умер Скульптор. А впоследствии волшебники постарались стереть даже память о том, что случилось. Как видишь — они преуспели.

— А из Скульптора сделали эдакую святую непогрешимость и символ Башни.

— А чего ты хотел? — хмыкнула Лаэн. — Они же умные люди. Упускать такую возможность устроить все наилучшим образом… Сам видишь, что из этого получилось. Девочкам и мальчикам, у которых находят «искру», вбивают в головы легенды о нем. И те мечтают, что вырастут такими, как Скульптор, и будут защищать Башню и Империю. Всем требуется вера в то, что они все делают правильно и идут по верному пути. А Целитель — это маяк, на который ориентируются Ходящие. Ты прав — он стал символом, хотя при жизни был совсем не таким, как о нем рассказывают сейчас.

— А при чем тут Проклятые? — я тоже, как и она, сел на пол, по-восточному поджав ноги.

— Я как раз подошла к этой части рассказа. После гибели Скульптора все затихло. Конечно, несколько раз среди Ходящих появлялись желающие попробовать запретный плод, но у них ничего не получалось. Те, кому удавалось выжить после таких экспериментов, обычно попадали в лапы Башни, и их убивали свои. А те, кто умирал в ходе ритуала, предавались проклятию. Недалеко отсюда есть дом, прозванный Черным. Там одна из Ходящих пыталась пробить себе выход в Бездну. С тех пор туда никто не рискует заходить.

Я кивнул. О Черном доме не слышал только глухой.

— Началось то, что называют Великим упадком. Каждое новое поколение магов рождалось слабее предыдущего. О том, чтобы, как предки, создавать горы и осушать моря, даже речи не шло. Волшебники начали забывать и терять заклинания. И в этот самый момент в Совете появилась группа людей, полагающая, что можно вернуть утраченное знание, силу и влияние, которое Башня потеряла за прошедшие со времен смерти Целителя века. Они считали, что для этого нужен приток новой крови. Новая магия. Новая сила. Эти волшебники понимали, что если ничего не изменить, то магия утратит последнее, что у нее есть. Двадцать-тридцать поколений, и Башня деградирует полностью. Ходящие забудут все, что раньше считалось обыденным, а теперь — чуть ли не сказкой. Эти маги считали, что все получится, потому что угроза потери искусства — для каждого, естественно, должна быть страшнее всего остального. Поэтому они решили повторить путь Скульптора и обрести точно такое же могущество, как он. А затем полностью изменить школу в Радужной долине. Обучать новичков обеим сторонам Дара. Хотели превратить Белое не в Черное, а в Серое. Только так, по их мнению, можно было остановить затянувшийся упадок.

— Как они хотели этого добиться? Мятежом?

— Нет. Вначале ни о каком мятеже не было и речи. Они искренне верили, что правы, и что как только научатся, объяснят и покажут открывающиеся перспективы, вся Башня согласится с их доводами.

— Наивные, — усмехнулся я.

— Да нет. Они все правильно просчитали. В то время положение уже было отчаянным, и многие бы их поддержали. Но реформаторы не учли того, что Матерью неожиданно для всех станет Сорита. Она славилась властолюбием и ненавистью к сдисским некромантам. Мать очень быстро перетащила на свою сторону многих из тех, на кого рассчитывали заговорщики, и начала укреплять Башню всеми возможными способами. Отступники замешкались и упустили время. Потом поняли, что теперь против них выступит уже не часть ослепших дураков, а все. Им пришлось затаиться и ждать благоприятного случая. Когда недовольство властью Сориты всколыхнет Башню. Такой случай им представился только через десять лет.

— Подожди! — перебил я ее. — Ты не сказала, как Проклятые получили силу Бездны.

— Ну, тогда они еще не были Проклятыми. Чтобы рассказать тебе об этом, мне придется вернуться назад. В тех самых апартаментах, что раньше принадлежали Скульптору, жила одна из Ходящих, которая входила в Совет и была наделена очень большой властью. Ее звали Черкана. Не знаю как — скорее всего, по воле случая — она применила Дар на одну из стен. Там оказалось изображение арки. Точно такое же, как на шпилях старых храмов Мелота — личная печать Скульптора, открывающая устроенный им тайник.

Я понимал, о чем она говорит. Мы бывали в таких местах.

— Что она обрела? — затаив дыхание, спросил я.

— О! Всего ничего. Пару грязных, исписанных корявым неразборчивым почерком, стен в маленькой полутемной кладовой. Буквы выступали на них, если использовать рядом Дар. После Темного мятежа Ходящие нашли эту каморку и выжгли плетение, чтобы больше ни у кого не возникало соблазна. Так вот. На стенах Целитель приводил свои опыты по освоению темной «искры». Черкана сразу же смекнула, какое богатство попало в ее руки. Она была достаточно тщеславна, чтобы попытаться овладеть Даром, недоступным больше никому из Башни. Но ничего не получилось. Она не могла контролировать темную «искру», потому что, чтобы ухватить ее, требовался совсем другой подход. Поэтому ей понадобилась помощь того, кто мог бы понять особенности некоторых плетений Скульптора. А кто лучше всего поймет Целителя как не другой Целитель?

— Проказа!

— Совершенно верно, дорогой. Только тогда ее звали Тальки. Она была близкой подругой Черканы, и та нашла в себе смелость довериться. Вдвоем они смогли распутать плетения, зашифрованные Скульптором. И начали осваивать новую для себя магию вместе. И, разумеется, втайне от других. В те времена никто даже и не думал проверять «искру» друг друга, и скрыть секрет не составляло особого труда. Черкане и Тальки крупно повезло. Целительница была не только сильна, но и умна. Обучение шло полным ходом. Им потребовалось чуть больше двадцати лет, чтобы стать настоящими мастерами в этом искусстве. Постепенно две сообщницы начали переманивать на свою сторону других Ходящих. Они присматривались, оценивали, прощупывали и лишь спустя долгие месяцы, а то и годы, после начала наблюдения, предлагали кандидату силу. И, заметь — ни разу не ошиблись в своем выборе. Все, кто получил подобное предложение, согласились обучаться запрещенной магии. Конечно, у каждого из них были свои особые причины присоединиться к преступившим. Но большинство видело, какие возможности открывает перед Башней темная «искра», сплетенная в единую нить со светлой. О! Это был огромный шаг вперед. Новая магия. Дверь в новую эпоху.