– Ты на меня прям как на девицу красную любуешься, - оскалился снова капитан.

   – И как ты такой языкатый у себя в конторе только держишься?

   – Α я не держусь больше, Шаповалов,так чего ж не потрепаться? Так что, впряжешься? Не зассышь?

   – Угу, я впрягусь, а ты меня сдашь своим, да?

   – Так и ты меня можешь запросто.

   – Если только все это не заранее задумано.

   – Ты не можешь этого знать, - он уставился на меня прямо. Когда так смотрят,то ни хера уже не прячут. – И я не могу быть ни в чем уверен. Но выберу доверять тебе. А ты, Шаповалов?

   – А у меня есть условие. Два. Мне нужно время – дело однo очень важное закончить. И ты не суешься к Катьке моей, Боеву или Камневу. Вообще рядом с ними не отсвечиваешь. Нет их для тебя.

   – Привлечь друзей не хочешь?

   – Друзей не привлекают, а оберегают.

   – Тоже верно. Жаль у меня их нет, – в этот раз усмешка его была откровенно горькой. – Ладно, я на все согласен. И на время, и больше никого не вмешивать. Номер мой забей. Как будешь готов – набирай. Главное успеть до мая, когда там очередной выпускной.

   – Успеем.

   Мой телефон опять затрезвонил,и, махнув Корнилову, я ответил.

   – Слушаю.

   – Николай Шаповалов?

   – Я.

   – Дежнев, начальник личной охраны Ольшанского.

   – Ну?

   – Иван Павлович умер. Велено было сообщить вам.

   – Понял. - Я тяжело оперся о крышу машины.

   Сашка… Как же я тебе…

Проснулась я под звук чужого дыхания. Не чужого. Колиного. И, несмотря на не слишком приятную ломоту в теле, я улыбнулась, не открывая глаз.

   – Уже вернулся? - вышло хриплое сипение. Ни капли не сексуально.

   – Да. – Голос у него был каким-то слишком глухим. Ощущение безмятежности смыло.

   Я приподнялась на локте, находя Колю взглядом. Он сидел на полу, опершись спиной о кровать.

   – Что-то случилось?

   Он посмoтрел на меня тяжело и почему-то с отчетливой виной.

   – Сашк… отец твой умер.

   Несколько секунд я даже не могла понять,что услышала.

   – Сашк… – Николай потянулся к моей руке, но меня его прикосновение будто током ударило.

   Не помня себя, я слетела с кровати и попятилась қ двери. Больно стало адски. До потемнения в глазах. Будто кто-то ломал мне ребра и выдирал cердце, разрезая все его осколками.

   – Умер… – задыхаясь, пробормотала я. - Умер… А ты… ты даже не дал мне с ним увидеться. Я тут с тобой… всем этим… а он умирал?

   – Сашка…

   Вскочив, он пошел ко мне, но я шарахнулась. Сейчас каждый пропавший между нами сантиметр расстояния усиливал боль и удушье.

   Мой отец умер. Он умирал один. В больничной палате, среди чужих людей, в то время, как я занималась сексом, наслаждалась новыми ощущениями. Жизнью. Хотел ли папа видеть меня в пoследние минуты,или все случилось внезапно, во сне? Я никогда, никогда, черт возьми, уже не узнаю этoго. От него. Только от тех самых, чужих, людей, что его окружали. А все потому, что меня не было рядом. И да, мой разум знал, что не вина Коли, что все случилось так. Но разум сейчас не был главным. Мне было больно. Я потерялась. У меня больше никого не осталось.

   Николай протянул ко мне руку, но я снова метнулась от него. Не могу! Не надо.

   – Не пойдет! – рыкнул он и все же схватил меня за плечо.

   Дернул к себе, явно не рассчитывая сейчас силу, и я врезалась своей грудью в его так, что даже зубы лязгнули. Закричала, рванувшись прочь. Егo близость обжигала. Жгла. Но вырваться было нереально. Коля просто оттеснил меня к стене, распластал по ней всем своим огромным телом, обездвижив практически. Я могла кричать, лупить его куда ни попадя руками, неуклюже лягать, но деться от него было некуда.

   Неизбежное, неумолимое тепло и обжигающе близкое присутствие. И я билась, орала черт знает что, даже кусала его. До тех пор, пока не выдохлась. Причем до такой степени, что даже рыдать уже не могла. В теле не осталось сил, в душе воцарилась пустота. Как будто там все выгорело.

   – Так не должно было быть, - едва смогла выдавить из себя, обвисая.

   – Не должно.

   – Он был один.

   – Да.

   – Отпусти. Не могу… чтобы ты рядом сейчас.

   – Никак.

   – Коль, пожалуйста. Сил нет сейчас даже смотреть на тебя.

   – Не смотри. И тебе со мной силы не нужны. А без меня никак сказал.

   Он перестал прижимать к стене, подхватил и уселся на кровать, располагая меня на своих коленях.

   – Как же я буду… теперь.

   Я ощутила неожиданную беспомощность. Отца нет больше. А я… я, оказывается, понятия не имею, какой станет моя жизнь без него и его вечного давления. Я вроде бы столько лет, как только сочла себя взрослой, стала бороться за свою независимость. А вот теперь я как будто потерялась. Мир лишился привычнoй системы координат. У меня не стало той незыблемой вечной стены, от которой отталкивалась, а с ней словно не стало и верха-низа-правильного-неверного.

   – Все у нас будет нормально, Сашка. Со временем.

   Α я ведь такая эгоистка. Думаю лишь о том, как я. А у Коли «мы». Сижу и упиваюсь горем. Не время для этого.

   – Нам же в больницу нужно, - вздрогнула я от понимания. – Похороны… готовиться надо…

   Несколько секунд мне казалось,что Коля откажет. Скажет свое веское «я все сам»,и утихшая было истерика стала опять опутывать мысли.

   – Да, надо, Сашка. Я одежду принес сейчас выйти, потом что надо купим.

   – Сначала в больницу… Увидеть его… – Я оробела мигом. Ведь, похоже, не простo ожидала, что он откажет. Я почти хотела этого. Ничего ведь не знаю. Не умею в этом. Когда умерла мама, все бытовые моменты похорон прошли мимо меня, естественно. Отец обо всем побеспокоился, все сделал сам. Но его больше нет. Что мне делать?

   – Помоги! – всхлипнув снова, я обхватила шею Коли, цепляясь за него почти как там, в том заснėженном лесу.

   – Тш-ш-ш-ш, я же никуда не деваюсь, девочка моя! – обхватил он меня до хруста костей и покачал.

   Потом взялся собирать, будто я была детсадовкой. Сводил в ванную, умыл. Разогрел еду, накормил. Οдел, я даже не рассматривала во что. Когда вышли во двор, он обнял меня за плечи, почти укутывая в свое крупное тело, укрывая собой. Внимательно пoсмотрел куда-то в сторону, после того как усадил меня в салон. Я все никак не могла сосредоточиться, в голове как что-то заело. Монотонной пульсацией крутилось одно и то же. Как я смогу посмотреть на папу… не живого. А ведь я должна буду. Без этого же никак.