Едва я успел приехать на место, как меня тут же окружили солдаты. В этих краях тоже кое-что произошло с тех пор, как я побывал здесь в последний раз. Тяжелые грузовики приходилось постоянно перемещать с одного места на другое. Изрытая воронками земля говорила о том, что и обозники отнюдь не всегда в безопасности. Передав шпису необходимые распоряжения, я стал искать моего приятеля Эвальда. Он рассказал мне, что утром здесь был настоящий ад – дальнобойная артиллерия противника уничтожила несколько грузовиков, были раненые и убитые.

Чувствовалось, что Эвальд что-то недоговаривает. Сославшись на занятость, он исчез за стоявшими поблизости в беспорядке грузовиками.

Ну вот, теперь его и не поймаешь, с досадой подумал я. Но Эвальд вскоре вернулся, притащил сигарет, шоколада и персонально мне – банку сельди. Я тоже спешил, поэтому, не медля ни минуты, заправил машину у цистерны и уехал. Ельня была под обстрелом, но мне дико повезло – я пробрался через город без происшествий. Над участком батальона словно занавес, из жалости скрывающий ужасы, повисла завеса густого, желтовато-серого дыма. Русские били из всех имевшихся в их распоряжении калибров.

Чутье подсказывало мне: «Не будь дураком! Не езжай дальше! Выжди, пока прояснится обстановка!» Но мог ли я сидеть и выжидать? Ведь у меня в полевой сумке лежал толстый конверт, который необходимо было доставить в штаб батальона! Нет, если сейчас засесть здесь, чем это обернется? Внезапно на ум пришел Швенк и все отделение Форстера. И о чем я только раздумываю? По газам и вперед!

Поездка на КП батальона была сущим адом, поверьте. Я не слезал с мотоцикла, я падал ничком на землю, а если усаживался вновь, так это больше походило цирковые кульбиты – я вскакивал в седло, как лихой кавалерист-наездник. Если артобстрел не позволял ехать дальше, я останавливался и пускал в ход «дополнительный рацион» Эвальда. Вечером унтерштурмфюрер Хильгер зачитал доставленный мной дневной приказ по дивизии. Все, что я из него вынес, так это то, что против нас на фронте противник сосредоточил значительно превосходившие нас по численности силы. Перечислялись несколько стрелковых и механизированных дивизий и полков – приводились даже их номера. Сомнительно, чтобы наша дивизия в одиночку смогла устоять перед таким чудовищным натиском. И я весьма скептически расценивал наши перспективы на удачную контрнаступательную операцию. Эти мысли не давали мне покоя до позднего вечера. Потом я завернулся в свою шинельку и проспал в окопе до следующего выезда.

– Вставай и готовься. Мы через час отходим, – известил меня унтершарфюрер Бахмайер, делая очередной глоток шнапса.

Этот приказ прозвучал в моих ушах «Одой к радости». Произошло это 31 июля 1941 года. Время, прошедшее с нашего отъезда из Кирхдорфа, наложило неизгладимый отпечаток на нас: многие из тех смеющихся солдат, которых забрасывали цветами восторженные жители Кирхдорфа, обрели вечный покой на необозримых полях под Ельней или же на солдатском кладбище в самом городе…

Показалась длинная колонна пехотинцев вермахта. Их командир в звании майора доложил Клингенбергу. Вскоре они стали занимать некогда наши позиции. Мы запустили двигатели и отъехали. Никель, мотоцикл которого восстановлению не подлежал, снова получил матчасть – на тыловиков надавили как следует, они и выделили ему средство передвижения. Клингенберг с

Хильгером, отправившие свой штабной автомобиль подальше в тыл в целях его сохранности, теперь получили его обратно.

Наша небольшая колонна остановилась у командного пункта дивизии. Гауптштурмфюрер Клингенберг доложил командующему дивизии. Тем временем мы, проехав дальше, определили место новой дислокации тыловых подразделений дивизии. Наш путь проходил через территорию, не затронутую сражениями. Зеленые луга, сосны, невзрачные, но чистые деревеньки и бескрайнее синее-синее небо – все это казалось просто чудом после ужасов нескольких последних недель. Вскоре мы спустились в низину и увидели озеро и деревню рядом. Подъехав ближе, мы поняли, что это никакая не деревня, а довольно обширное поместье. Это и был наш конечный пункт!

Мы были рады за наших товарищей в ротах. Вот удивятся, когда прибудут сюда и увидят всю эту красоту! Идиллия! Эти бойцы две недели не вылезали из окопов. Легко вообразить, чем для них окажется возможность просто спать под крышей дома, в тишине, не нарушаемой воем снарядов и мин. Местные жители, стоя в дверях домов, с любопытством глазели на нас. Бела, знавший пару слов по-русски, попытался с ними заговорить. Вскоре выяснилось, что все его попытки излишни. Какой-то дед говорил по-немецки. Он побывал в немецком плену в Первую мировую войну и был рад похвастаться перед односельчанами своими знаниями. Тут подъехала 1-я рота мотоциклистов и от адъютанта получила инструкции относительно размещения личного состава рот.

Наши функции на этом заканчивались. Мы сразу же побежали к реке, разделись донага и плескались в воде. Несколько местных жителей – мужчин и женщин – стояли на берегу, наблюдая за нами. Как же все-таки здорово искупаться в свежей, прохладной и чистой воде.

Пришло время вылезать, а наш Лойсль так и остался стоять по пояс в воде. Видите ли, стеснялся присутствующих. А местные только похохатывали, в особенности женщины.

Наконец кто-то из наших сжалился над Лойслем и швырнул ему в воду трусы. Только тогда уроженец Швабии, дрожа от холода, решился выйти на берег.

Постепенно подъезжала одна рота за другой. Деревня заполнялась нашим солдатами. Мы бросили жребий – кому быть дежурным у мотоциклов. Вернер проиграл. А остальные забрались на сеновалы.

На берегу этого изумительного озера мы провели два беззаботных дня. Степень нашей расслабленности можно было определить хотя бы по тому, что мы совершенно спокойно воспринимали занятия с унтершарфюрером Бахмайером – повторяли тактические знаки, ориентирование по компасу и так далее. Это было не просто так – дело в том, что в наше подразделение прибыло пополнение, не знавшее очень много из того, что необходимо было знать. Но когда унтерштурмфюрер задумал прочесть нам лекцию на тему «Миф ХХ столетия» (книга Альфреда Розенберга, идеология нацизма), мы четко, ясно и убедительно доказали ему, что, дескать, необходимо приводить в порядок технику.

2 августа время снов закончилось. Нас разбудила канонада. Падавшие в озеро снаряды вздымали в воздух фонтаны воды высотой с дом. Дни безмятежности канули в Лету; фронт снова настиг нас. В 3-й роте один человек был убит и несколько ранены. Были передвижки и среди наших командиров. Командование батальоном принял Клингенберг. Появились и офицеры вермахта. Бахмайер, вернувшись от адъютанта, приказал нам «Подготовиться!». Вестовые были посланы к командирам рот, а мы моментально погрузили все необходимое на наши мотоциклы. Едва успело миновать четверть часа, как зарокотали первые двигатели, а вскоре и остальные двести двадцать. Наш Старик передвигался на штабной машине, за ним связники и передвижная радиостанция. Потом под командованием адъютанта двинулись и роты. Мы выехали к шоссе Смоленск – Рославль. Позже свернули и продолжили путь. Один обер-ефрейтор из полка «Великая Германия» показал нам как проехать к командиру одной из дислоцированных в этой местности частей. Мы остановились у КП и снова попали в переделку! Артиллерийский огонь противника вынудил нас искать, где укрыться. С севера доносился шум сражения. Нас с любопытством разглядывали солдаты из полка «Великая Германия». Их словно вываляли в грязи.