И когда вы выходите из кабинета, идти вам ну совершенно некуда — и, главное, незачем. Ведь не будете же вы бить дубиной народного гнева по этой умной братской голове, которая в сто раз лучше вас знает, насколько все прогнило и остоебло. Да и горечь в этом сердце куда острее вашей.

Как мы к этому пришли? А постепенно.

Ближе к середине двадцатого века внешний образ еще более-менее идентифицировал человека. Длинный хайр, джинса — значит, ты дитя цветов, и хочешь делать любовь, а не войну… Но в конце двадцатого века доткомовская буржуазия (а потом и просто биржевая сволочь) украла эстетику проловского бунта, и униформа борца с истеблишментом стала появляться на рекламных полосах нью-йоркских журналов под девизом „That’s how Money looks now“[7]. Следующий шаг — это конфискация не только униформы, а словаря, идеологии и самой энергетики протеста, потому что все, поддающееся описанию и имитации, тоже относится к категории „форма“, а любую форму можно украсть и использовать.

И теперь вожди бюрократии излучают дух свободы и энергетику протеста в сто раз качественней, чем это сделает любой из нас и все мы вместе. Корень подмены сегодня находится так глубоко, что некоторые даже готовы принять радикальный ислам — в надежде, что уж туда-то переодетая бюрократия не приползет воровать и гадить.

Наивные люди. Бюрократ освоил „коммунизм“, освоил „свободу“, он не только „ислам“ освоит, но и любой древнемарсианский культ — потому что узурпировать власть с целью воровства можно в любой одежде и под любую песню.

Но, скажут мне на это, ведь существует и подлинный революционный процесс? В том-то и ужас, что да.

История учит: как ни мерзка предреволюционная российская бюрократия, гораздо омерзительнее бюрократия послереволюционная. Просто до поры она скрыта за артистичным авангардом революции, в которую с удовольствием играем мы все. Потом, когда перформансы и массовку сольют вместе с лужами крови, все станет ясно — но будет уже поздно».

Не брезговал Скотенков и аутсорсингом по-афророссиянски — ходили слухи, что он был одним из теневых авторов многостраничной преамбулы к военной доктрине Георгии, по которой эта страна должна быть способна одновременно вести две больших пиар-войны на двух независимых информационных фронтах. Но деньги за эту работу так и не были выплачены.

Как маркетолог, он участвовал в брендинге нескольких перспективных водок. Среди них водка «Портал», разработанная на основе произведений отечественных фантастов, и водка «Дар Орла», в концепции которой он отдает дань уважения и памяти своей малой родине.

Кастанедовские аллюзии во втором случае вряд ли осознавались самим автором, так что попытки современных оккультистов заявить на память Скотенкова свои права просто смешны. Однако интересно отметить, что американские эксперты тоже поняли название «Дар Орла» именно в этом ключе. Но не будем забегать вперед.

Приписываемый Скотенкову рассказ «Советский Реквием», вывешенный на сайте «Wikileaks» вместе с так называемыми «мемуарами Семена Левитана» и другими пропагандистскими фальшивками ЦРУ, является поздней подделкой, подражающей «Немецкому Реквиему» Х. Л. Борхеса.

3

Курс «Основы криптодискурса» (Скотенков два года читал его в Дипломатической Академии) стал несомненной вехой, по которой можно судить, куда эволюционировали с возрастом его взгляды.

Объяснить, что такое «криптодискурс», легче всего, приведя открывок из лекции. Ниже мы цитируем сохранившийся рукописный конспект одного из слушателей, где устная речь Скотенкова, скорей всего, подверглась значительным сокращениям.

Уровни криптодискурса

Любой дипломатический или публицистический дискурс всегда имеет два уровня:

1) внешний, формально-фактологический (геополитический),

2) «сущностный» — реальное энергетическое наполнение дискурса, метатекст.

Манипуляции с фактами служат просто внешним оформлением энергетической сути каждого высказывания. Представьте, например, что прибалтийский дипломат говорит вам на посольском приеме:

— Сталин, в широкой исторической перспективе, — это то же самое, что Гитлер, а СССР — то же самое, что фашистская Германия, только с азиатским оттенком. А Россия, как юридический преемник СССР — это фашистская Германия сегодня.

На сущностно-энергетическом уровне эта фраза имеет приблизительно такую проекцию:

«Ванька, встань раком. Я на тебе верхом въеду в Европу, а ты будешь чистить мне ботинки за десять евроцентов в день».

На этом же уровне ответ, разумеется, таков:

«Соси, чмо болотное, тогда я налью тебе нефти — а если будешь хорошо сосать, может быть, куплю у тебя немного шпрот. А за то, что у вас был свой легион СС, еврейцы еще сто лет будут иметь вас в сраку, и так вам и надо».

Но на геополитический уровень сущностный ответ проецируется так:

— Извините, но это довольно примитивная концепция. Советский Союз в годы Второй мировой войны вынес на себе главную тяжесть борьбы с нацизмом, а в настоящее время Россия является важнейшим экономическим партнером объединенной Европы. И любая попытка поставить под вопрос освободительную миссию Красной Армии — это преступное бесстыдство, такое же отвратительное, как отрицание Холокоста.

Традиционной бедой российской дипломатии является смешение уровней дискурса. Наш дипломат, скорей всего, ответил бы именно на энергетическом уровне — потому что именно так отклик рождается в душе. Но дипломатическое мастерство в том, чтобы внимательно отрефлексировать рождающийся в сердце сущностный ответ, а затем с улыбкой перевести его на безупречный геополитический язык.

Некоторые полагают, что немедленный переход на сущностный уровень общения — это не беда, а как раз сила нашей дипломатии (Лавров). Но это имперск. подход прошлого века, обусл. больш. кол-вом танков. дивиз. в Европ. Сейчас устар.

Разн. дипл. школы.

Домашнее задание.

1) Переведите с геополитического на сущностный следующий диалог американского (А) и российского (Р) дипломатов:

А.: — Россия не демократия и никогда не была ею — а российская государственность с тринадцатого по двадцать первый век представляет собой постоянно мимикрирущее и пытающееся вооружиться новейшими технологиями татаро-монгольское иго.

Р.: — Извините, но это довольно примитивная концепция. Советский Союз в годы Второй мировой войны вынес на себе главную тяжесть борьбы с нацизмом, а потом создавал ядерный щит, что было невозможно без временного ограничения прав и свобод. А про хваленую американскую демократию всем известно, что она является просто фиговым листком, прикрывающим преступное бесстыдство мафий Уолл-Стрита, такое же отвратительное, как отрицание Холокоста, и все об этом знают. А вам про это даже вслух говорить нельзя.