Наконец, миновав десяток залов, переходов и четыре лестницы вниз, мы остановились у темной рассохшейся двери. Кэллер толкнул ее. Вошел первым, коснулся встроенного артефакта, заставляя зажечься лампы по всему хранилищу, и отступил. Я перешагнула порог и с опаской огляделась.

На стеллажах, заваленных вещами, лежал толстый слой пыли. Виднелись серебряные нити паутины, слышался приглушенный писк. Пахло сыростью.

— И… и что мне надо сделать? — уточнила я, сглотнув.

Кэллер одарил меня кривой улыбкой.

— Провести здесь четыре часа. Захочешь навести порядок — пожалуйста. Не захочешь — не надо. Можешь крыс погонять. Ты их не бойся, они на лернатов не кидаются. Ну, обычно, — добавил он, задумчиво глядя на нижние полки ближайшего стеллажа, из-под которого торчал кончик розового хвоста. — Алира не уточняла насчет задания — значит, просто хотела загнать тебя сюда. Говорю же, прогневила ты ее.

Пообещав вернуться за мной к окончанию отработки, кэллер вышел и запер дверь. Почти сразу же из кармана платья выглянула зеленая мордочка. Деловито огляделась и повернулась ко мне.

— Спустить на пол?

Топ.

Уже даже не пытаясь понять действий своенравной подопечной, я выполнила требуемое. Стоило ее лапкам коснуться пола, она тут же кинулась под стеллаж. Тот самый, откуда торчал кончик хвоста. В следующий миг оттуда донеслись звуки возни, шебуршание и громкий, пронзительный писк.

Испугавшись за ящерицу, я упала на колени и заглянула в небольшой просвет. Но, клянусь Полуночной Матерью, лучше бы я этого не делала!

Первыми на глаза попались бурый комок шерсти — судя по всему, спина крысы — и длинный, еще подрагивающий хвост. Потом я увидела зеленые лапы, крепко прижимающие мохнатое тельце к полу, и улыбку Эвис. Довольную, победоносную улыбку на перемазанной кровью морде.

— Кто ты? — выдохнула растерянно.

Эвис склонила голову набок, будто потешаясь надо мной, и медленно, явно дразнясь, облизнулась. Я даже не попыталась вспомнить, облизываются ли обычные ящерицы — Эвис вряд ли к ним относится.

— Поговорим, когда доешь? — уточнила я и получила утвердительный «топ» задней лапой. Передние скрывала густая шерсть поверженного грызуна.

Выпрямившись, я отступила от стеллажа. Знаю: если бы Эвис хотела мне навредить, она бы давно это сделала — хотя бы той же ночью накануне нашей встречи. Но и притвориться, будто увиденное меня ни капельки не напугало, не могу. Только страшит меня не кровожадность ящерицы, а неизвестность. Какие еще секреты хранит мой зеленый приемыш? И насколько опасными они могут оказаться?

Мельком глянув на стеллаж, под которым ужинала Эвис, я медленно зашагала вглубь хранилища.

Вокруг царило запустение. Света ламп едва хватало, чтобы не врезаться в возникающие на пути ящики и сундуки. Часть стеллажей покосились от времени, на других не хватало полок. Пыль укрыла все настолько плотно, что видимыми остались лишь очертания вещей. И чем дальше я продвигалась, тем запущенней выглядело помещение. Мне приходилось огибать препятствия, сворачивать в ответвления проходов.

Дважды я врезалась в стены, возникнувшие будто из ниоткуда. И дважды я пыталась вернуться обратной дорогой. Но каждый раз самым невозможным образом на пути возникали новые преграды. Я путалась, искала среди десятков одинаковых темных силуэтов те, что могли направить к выходу из хранилища.

У одного из стеллажей на меня накатила слабость. Причем до того внезапная и сильная, что я едва не упала — в последний момент успела ухватиться за деревянную перекладину. Ощутила, как пробежал по пальцам паук, но даже не повернулась, чтобы посмотреть на него. Перед глазами плясали цветные пятна. Пыльный воздух забивался в грудь и вырвался изо рта глухим сипом.

Что происходит?

Собрав остатки сил, я ухватилась за стеллаж второй рукой. Выпрямилась и замерла, неверяще глядя на восьмиугольную коробочку, оказавшуюся перед самым моим носом. Толстый слой пыли скрывал ее цвет и узоры, но особая форма не оставляла сомнений. Зажмурившись, я с силой дунула. Выждала несколько секунд и посмотрела на находку.

Догадки меня не обманули. Украшенный двенадцатью звездами, с тяжелым замком в виде полумесяца, на полке стоял ларец ночи — один из сильнейших артефактов темных.

Но что он здесь делает? Откуда? И почему…

Додумать я не успела — накатила дурнота. Несколько секунд я отчаянно с ней боролась, потом снова посмотрела на ларец. На нижнем ребре, как раз под серебряной звездой, зиял большой скол, сквозь который просачивается тьма.

Проклятье! Поврежденный артефакт!

Едва почувствовав, что снова могу стоять, я поспешила оказаться от него как можно дальше. Обогнула четыре стеллажа и большой, укрепленный металлом сундук, и врезалась в стену. Но откуда она тут?

Развернувшись, дошла до последней развилки и забрала правее. Снова тупик. Это не хранилище, а какой-то лабиринт!

Лабиринт…

От осознания истинного наказания меня бросило в жар.

Мак-Фордин не просто сослала меня в подвалы провести четыре часа в компании крыс и пауков — она загнала меня в лабиринт, полный старых артефактов. И помоги мне Полуночная Матерь, если ларец ночи не единственный сломанный!

Испуганно оглядевшись, я заметила еще три покореженных артефакта и обломки черного жезла — таким пользовались много поколений назад, до того, как научились направлять силу без проводника. От каждой вещи тянулась удушливая волна темной магии.

Голова закружилась.

Оттолкнувшись от полки, я нетвердой походкой вернулась к развилке. Там, почти не думая, забрала левее. А на следующей — правее.

Усиливающаяся слабость и желание выбраться из лабиринта подгоняли, толкая невидимыми ладонями в спину. Еще дважды я свернула, доверяясь внутреннему чувству, потом остановилась. Сердце билось так часто, что я отчетливо ощущала расходящиеся от него низкие волны. Паника накрывала все сильнее, но я понимала: если поддамся — проиграю.

Нельзя идти наобум — надо понять, в какой стороне выход. А значит, придется забраться повыше.

Вскарабкаться на тяжелый сундук удалось только со второй попытки. Перед взором все плыло, во рту поселилась колючая сухость. Вставать на стеллаж было страшно. Я не знаю, выдержит ли он мой вес и получится ли у меня добраться до самого верха, но обязана рискнуть. Такое скопление артефактов, источающих темную силу, отравляет меня. Будь я обычным халцедоном — пусть слабой, но все же темной ведьмой, — уверена, мне бы не было настолько плохо. Но моя светлая природа задыхается в окружении тьмы.

Стоило встать на полку обеими ногами, как она натужно заскрипела. Задержав дыхание, я ухватилась руками поудобнее и поднялась на следующую. Теперь к скрипу добавился треск. Еще не оглушительный, но предупреждающий. Все внутри меня задрожало, точно натянутая струна. Однако желание выбраться, понять, в какой стороне выход, было сильнее страха.