На Дхаулагири в 1994-м только одна группа взошла, во второй – несчастный случай с Галей Чекановой. Мы должны были в третьей группе подниматься – Витя Пастух, Иван Валеня и я. Понятно, когда такое случилось, о восхождении нет и речи… Еще один подход к Дхаулагири в 1997 году в составе одесско-харьковской команды. Одесситы Слава Терзыул, Витя Кленов, Мирослав Торосян, харьковчане Алексей Боков, Игорь Свергун и я, бывший донетчанин, а теперь москвич Володя Олейников… Уже установили штурмовой лагерь на 7400 м, и тут навалилась непогода. Спустились до самого низа, сбежали за три часа в зеленую зону. Замечательно восстановились, быстренько вернулись и пошли на гору втроем: Свергун, Терзыул и я. Поднялись на 6100 м, снова сильнейшая непогода. Снегом все завалило. Отсиделись немного, идем на 7400 м и видим сход лавины, как раз на нашем пути, довольно мощной. Видна линия отрыва в человеческий рост. Поднялись немного выше, а под нами склон гудит. Выходим на гребень, под ногами все ненадежно – в любую секунду можем уехать. Навеки.

Всегда трудно уходить с горы, когда вот она. Ты акклиматизирован, готов. Но внутренний голос подсказывает: нельзя. Обидно, не хочется, но поворачиваешь. С опытом появляется своего рода нюх. Первобытные люди чувствовали опасность значительно лучше, чем их изнеженные цивилизацией потомки. В процессе эволюции у нас это чувство атрофировалось. Его стоило бы развивать всем, чья деятельность в той или иной степени носит экстремальный характер. (А у кого не носит? Сейчас городскую улицу перейти – и то риск). Горы нам чувство опасности возвращают, обостряют. Только не все прислушиваются. Порой амбиции глушат здравый смысл и инстинкт самосохранения. Итог – трагедии.

… Терзыул, видя, что мы возвращаемся, насупился: «Я без вершины с горы еще не уходил. Один пойду». Хорошо. Оставляем тебе снаряжение, палатка наверху есть. Хочешь – иди. Это твой выбор. Свергун на Дхаулагири уже был, он сразу согласился, что риск неоправданно высок. Я тоже в этом не сомневался. Слава подумал немного, собрал вещи: «Я с вами» – «Ну и правильно». Только спустились в базовый лагерь, как зарядила непогода… Хорошо, успели снять снаряжение, верхние лагеря. Не повезло японцам, они решили непогоду пережидать и все добро на горе оставили. Так оно там где-то и покоится. А нам пришлось потом спускаться в другое ущелье. Шли вниз по грудь в снегу больше суток. С ночевкой, рытьем траншей. В общем, очень правильно ушли. Вовремя это сделали. Если бы остались, то, даже не попав в лавину, могли просто не спуститься, не выбраться из тех снегов.

На Хидден-пике в 2007 году у нас серьезные планы были. Три восьмитысячника за один выезд. Команда большая: Гена Лебедев из Кривого Рога, киевлянин, а в прошлом харьковчанин Женя Старосельский, Алексей Боков, Паша Сидоренко и мы с Игорем Свергуном. Проводили экспедицию совместно с чехами. Объединились, потому что вместе – дешевле, проще и комфортнее. Наш друг Иозеф Кубичек, с которым когда-то познакомились в Гималаях и с тех пор не теряем дружеских связей – он часто приезжает в Украину, мы бываем в Чехии – в тот год, к сожалению, не смог участвовать, но «сосватал» нам своих друзей, молодых, перспективных «технарей». У чехов свои планы, у нас – свои. Они запланировали, что одна двойка взойдет на Гашербрум-1 (Хидден-пик), другая – на Гашербрум-2, третья – по новому маршруту тоже на Хидден-пик.

С чешскими альпинистами у нас никаких проблем никогда не возникало. И не только потому, что нет языкового барьера – они понимают по-русски, нам несложно понять чешский. Очень дружелюбное, хорошее отношение. Даже несмотря на 1968 год и прочие неприятные совместные воспоминания. Все же понимают, что это не народ организовывал, а правители, чьи интересы с интересами людей, как правило, не совпадают. Помню, когда мы с ребятами в Чехию ездили в гости, я, подначивая, предположил: вы, чехи, к немцам ближе. Они возмутились: как это к немцам, мы славяне!

Ну вот собрались мы там, в Каракоруме. Каждая сторона работает в автономном режиме, но караван, носильщики-портеры, офицер связи, базовый лагерь – общие. В кают-компании дружно и весело собирались за одним столом 24 человека. Большая интересная экспедиция! Потом большинство чешских альпинистов уехало, подъехали еще ребята. И пошли на Хидден, хотя заявились на Гашербрум-2. Но мы на Хидден уже перила навесили, а на той горе произошел несчастный случай. Словом, чехи решили, что здесь надежней, и пошли на восхождение. Тем более что веревки висят, лагеря стоят. Они использовали палатку своих товарищей, которые поднялись на гору раньше. Мы в своей сидим, ждем «окна» в непогоде. Это когда мы уже вдвоем с Игорем остались. Женя Старосельский заболел – пневмония, а с ней в горах шутки плохи. Гена Лебедев травмировался. Алексей Боков как врач сопровождал их в Катманду. А Паша, наш высотный оператор, когда после недели на высоте за 7000 м спускались вниз, поморозил пальцы и тоже вынужден был уехать. А мы остались ждать у гор погоды. Наконец дождались великолепного дня. Видимость роскошная, ветра почти нет. Все рванули на гору. Вот он, наш Спрятанный пик (Hidden в переводе с английского – спрятанный). До вершины – метров 150, не больше. И тут срывается шедший впереди чешский альпинист, задевает и чуть не сбрасывает вниз Свергуна. Я, выйдя из-за перегиба, вижу, как чех катится на километр вниз по склону и улетает по кулуару. Люди – а на горе народу хватало, было несколько экспедиций из разных стран – проводили его взглядами и пошли своей дорогой к вершине. Два чеха, его друзья, которые были ниже, говорят: мы вниз. Мы со Свергуном посмотрели друг на друга и тоже развернулись. Что здесь долго размышлять? Если парень жив, понадобится наша помощь. Чехи вдвоем ничего не сделают. Мы видим парня. Он неподвижен. Но, может быть, просто без сознания. Пока есть хоть полпроцента, хоть тысячная доля процента надежды, нужно спешить к нему. Подошли к месту падения через час-полтора, парень был уже неживой. Захоронили его в месте, где нашли. Вопрос: идти на гору снова или нет? Если нет, то сколько ждать нового погодного «окна»? Я предлагал: давай подождем день-два и попробуем снова. Мы же акклиматизированы, форма – лучше не бывает. Палатки, снаряжение – все на горе. Но в конце концов решили, что коль уж спустились, не стоит искушать судьбу. Думаю, это было правильно.

В 2009 году на Броуд-пике очень «массовая» была экспедиция – Свергун, я и повар. Броуд-пик – сосед К-2. Относительно «маленький» восьмитысячник (8047 м). Маршрут – классический – логичный, безопасный. Но, как обычно, надо ловить погоду. В тот раз нам не повезло. Занесли снаряжение в штурмовой лагерь. Попали в ненастье. Томительное ожидание «окна». Никакого просвета. Попытались раз на гору выйти, второй – непогода не пускает. Никто не выходит наверх из тех экспедиций, кто еще надеялся проскочить. Дождались погоды только терпеливые иранцы. Высидели свое и в конце концов сходили на гору. У нас такой возможности не было. Вообще, если едешь в Каракорум, обратные билеты надо брать или с запасом, или с открытой датой вылета. Чтобы можно было дождаться погоды. Так же, кстати, и на К-2. Там тоже погода – постоянная проблема восходителей. Мы ждать не могли – пришел караван. Отослать этот и вызывать следующий – не хватит денег. Билеты на самолет пропадут. Мы и так немалый убыток понесли – снегом занесло палатки со всем содержимым: пуховками, веревками, рукавицами и т. д. Переглянулись – снаряжения жалко, конечно, но это дело наживное. Новое можно купить. А жизнь не купишь.