— Ну, ты же знаешь, бывают такие стилеты…

— Да брось, Коль. Брось. Стилеты, хех-х… Это ваша промашка. Так вот, в окно посыпались стрелы, Горек упал. Он еще сумел заползти за стол, а его дурень-ученик перепугался и кинулся к выходу. Он открыл зачарованную дверь, но в коридоре тоже ждали убийцы.

— Ага… — наконец подал голос и Томен. — А как ты объяснишь царапины, на подоконнике? Странные, а?

— Заметил, значит? — улыбнулся Хромой. — А наши доблестные стражники снова проглядели, верно, Коль?.. Царапины на подоконнике… Судя по тому, что никто не приметил толпу убийц, покидающую заведение… и судя по тому, что вряд ли они стали бы расходиться поодиночке, я предполагаю, что с крыши им спустили веревку и этим путем разбойники убрались отсюда. Становясь на подоконник. У кого-то из них на сапогах были новые набойки или что-то в этом роде. Вот и царапины.

* * *

Томен отложил смятую мантию и, подойдя к окну, осмотрел окрестности.

— А откуда же они стреляли?.. Крыша конюшни куда ниже, чем наше окно…

Компания собралась у окна — все вертели головами, вглядываясь в крыши ближайших домов.

— Я думаю, вот с того здания, — наконец решил Хромой.

Все словно ждали этих слов — прежде чем выскажется единственный эксперт, никто не хотел ничего предполагать, опасаясь попасть в глупое положение. Теперь Лотрик и сержант загалдели, перебивая друг друга:

— Ага, ближе этой крыши нет ничего…

— Да, но вон там дерево!

— А ведь верно!..

— Не думаю, что стреляли с дерева, — твердо заявил Хромой. — Стрелков было двое или больше, так мне кажется. Так что скорее — крыша. Вон тот дом ближе других и высота подходящая.

— Но этот дом все же довольно далеко, — заметил Лысый, — ты что же, хочешь сказать — эльфы?

— Ты чего, Коль? — Удивление Хромого было совершенно искренним. — Ну откуда здесь эльфы? И зачем? Метров сорок — довольно много, но ничего необычного в этом выстреле не будет. Хороший солдат или охотник наверняка покажет вам такую стрельбу без труда. Вот беда с вами, горожанами… Как увидите боевой молот — так сразу кричите: «Гном! Гном!», а если лук и стрелу, то: «Эльф!» Скажи мне, Коль, почему ты не веришь в людей? Это, между прочим, граничит со святотатством.

— Послушай, оставь свои шутки, — обиделся стражник, — ну да, я не прав. Не прав, признаю. Тебе лучше знать насчет луков и стрел… Гангмар возьми… Я почему-то вспомнил Меннегерна… Сам не пойму, с чего… Ну… понимаешь, лук, стрелы, эльфы, Меннегерн… Гангмар же знает что в голову лезет…

— Ничего, Коль, — кивнул Хромой. — Это все твоя работа нервная… Ладно, давай лучше о деле. Ты здание приметил?

— А как же.

— Вот и хорошо. Завтра ночью там на крыше будут твои «эльфы». Понимаешь?

— Понимаю. Возьмем.

— Но…

— Да понял я, Хромой, все понял. Шума не будет. Сделаем тихо…

— Вот и хорошо. Я сейчас — к его светлости. Продумаем церемонию торжественного въезда колдуна. Великолепный, собирай барахло. Отправишься, наверное, со мной. Обсудим с сэром Эрствином твое появление в качестве Золотой Маски…

Томена смутила бесцеремонность, с которой распоряжается странный приятель юного графа.

— Да, но… быть может, я мог бы здесь немного поколдовать… приготовиться… Ну, знаешь, несколько ударов боевой магии…

— «Боевой магии»? — В голосе Хромого явно слышалось пренебрежение. — Завтра здесь не будет, я думаю, никакой боевой магии. Будет обычная драка.

— А…

— Послушай, ты когда-нибудь попадал в серьезные переделки? Нет? Тогда поверь мне на слово — тебе лучше всего сидеть вон там — сбоку от окна, в уголочке, и стараться не угодить под стрелы. С лучниками разберется стража — верно, Коль?.. Кстати, пришли кого-нибудь потолковее и сюда. В коридоре будет несколько бандитов — если, конечно, они станут использовать прежний план… Ну а я займусь теми, кто полезет в окно.

— В окно?

— Если кто-то спускает с крыши веревки, логично предположить, что он по этим веревкам может постараться влезть сюда. Логично ведь?

— Логично, — кивнул Томен. — Ты это имел в виду, когда сказал, что те, что ворвались в дверь, «помогли тем, кто добивал»? Думаешь, атака через окно тоже будет?

— Если, повторяю, они не изменят плана.

На следующий день по Ливде поползли слухи. Словно ленивые змеи — медленные и неотвратимые. Различаясь в деталях, слухи сходились в главном — ожидается прибытие некоего великого чародея, который положит конец бесчинствам неуловимой банды.

К владельцу «Доброго паруса» (того самого постоялого двора, где был убит Горек Дудочка) явился посланец его светлости графа Эрствина и передал повеление правителя — бывшую комнату чародея никому не сдавать без дозволения. Сегодня по графскому приглашению прибудет некий господин, пожелавший остановиться именно в «Добром парусе» и именно в той самой комнате. На все расспросы хозяина посланец ответил туманным намеком на таинственную связь между будущим постояльцем и покойным Дудочкой… Стражники расхаживали по улицам в большом числе, совали свои носы куда надо и не надо… и хвастались, что теперь-то они, мол, покажут… Что и кому они покажут — было не вполне ясно, но… звучало это довольно-таки многозначительно. Сержант Коль Токит по кличке Лысый зашел в «Шпору сэра Тигилла», с хозяином которой был дружен (то есть за определенную плату закрывал глаза на кое-какие махинации кабатчика), и под дармовую кружку пива поведал, что нынче в город прибудет знаменитый маг — «не чета нашим шарлатанам», как выразился сержант, — и займется поимкой пресловутой банды гастролеров, до Гангмара всем надоевшей… Как только Лысый покинул «Шпору сэра Тигилла», хозяин подозвал поваренка (приходившегося ему, кстати, двоюродным племянником и отчасти посвященного в дядины дела), пошептал что-то пареньку на ухо и отправил к некоему мастеру Обуху с тайным сообщением. Обух этот был, кстати, атаманом местных, ливдинских, разбойников.

Что именно передал поваренок Обуху, неизвестно, но часом позже атаман собрал своих подручных на совет и велел нынче ночью не «работать»… Да много чего произошло поутру, те из ливдинцев, что понаблюдательнее, получили достаточно красноречивых намеков, чтобы сделать совершенно ясный вывод…

Наконец, ближе к полудню, к Восточным воротам строем подошли солдаты в красно-желтой имперской форме. Излишне, пожалуй, суетясь, они выстроились вдоль дороги перед въездом в город. Стражники принялись сгонять возниц, въезжавших в ворота с той и другой стороны. Было велено держать проезд свободным — мол, прибудет важная персона, не привыкшая ждать. Поэтому стражники велели возницам собираться в партии по десять телег — и затем пропускали попеременно туда и обратно, так что половина ширины дороги и всегда была свободна. Возницы ворчали, но подчинялись…