Регина Альбертовна невзлюбила меня с первого взгляда — я это вскоре начала понимать. Поначалу искала причину, пыталась ей понравиться, найти общий язык. Но с каждым днем мне все казалось бесполезным. Веской причины не было. Я просто была неугодна этой женщине. Не со мной она видела своего сына. Но не трудно догадаться, о какой снохе мечтала свекровь, неустанно расхваливая мне идеальную Диану…

Раньше я полагала, что меня не касается прошлая жизнь Артура, теперь же понимала, что с каждым днем моя ненависть к бывшей пассии только крепнет.

С приездом Регины Альбертовны наша жизнь изменилась. Артур стал нервным и до абсурда ревнивым. Он взрывался в приступах агрессии, а я отчаянно не понимала, что делаю не так. Ему не нравился мой водитель, которого он уволил, ему не нравилось, как я с улыбкой поблагодарила охранника за то, что тот открыл мне дверь, или посмеялась над шуткой продавца в магазине. Поведение мужа выглядело абсурдно, особенно если учесть, насколько безумно я любила мужа и в тот момент носила под сердцем нашего ребенка. Я обижалась, нервничала и плакала, потом мы разговаривали, Артур извинялся, успокаивая меня.

Последний месяц беременности я провела словно на качелях, и раскачивала их моя свекровь. Мы вели холодную войну. Она не вступала со мной в открытые споры, а лицемерила и делала все исподтишка. Если Артур хвалил мою еду, то ей она, естественно, не нравилась, да и готовила я, по ее мнению, отвратительно. Со слов Регины Альбертовны, питалась я неправильно и, поедая такую еду, намеренно вредила ребенку. Я все делала не так! Не так ходила, не так сидела, не так разговаривала, не так одевалась и пользовалась не той косметикой.

За последние пару месяцев мне удалось много о себе узнать. Например, то, что я безграмотная, глупая и ленивая. А моя сестра — хамка и хабалка только потому, что отвечала свекрови тем же, язвила и не позволяла себя унижать. Моя любимая собака теперь не могла заходить домой, а Светлану Михайловну свекровь несколько раз пыталась уволить.

Выставляя меня истеричкой и обманщицей, свекровь все делала грамотно, так, чтобы Артур ничего не заподозрил. Иной раз я чувствовала себя сумасшедшей и в слезах просила Артура переехать в городскую квартиру, да куда угодно, лишь бы подальше от этой женщины! Но Артур не понимал, в чем дело, он верил мне и ходил разговаривать с матерью, а она переворачивала случившееся так, что в итоге все списывалось на мою беременность и гормоны. Складывалось впечатление, что Регина Альбертовна хотела избавиться от меня и отчаянно боролась за внимание Артура, манипулируя несуществующей болезнью. Она изображала больную и немощную, хотя Светлана Михайловна говорила, что не раз ловила ее за распитием вина или ликера. И каждый день свекровь пыталась доказать, что знает своего сына лучше меня, словно между нами проходило некое соревнование.

— Артур пьет кофе без сахара! — утверждала она, когда я готовила завтрак, чтобы поесть с мужем в комнате, без присутствия «мамы».

— Сколько я его знаю, он все время кладет кусочек сахара, — пытаюсь быть сдержанной и так же фальшиво улыбаться, чтобы меня вновь не сочли истеричкой.

— Когда это его вкусы успели поменяться? — вопрошает свекровь, скептически поджимая губы и продолжая варить себе овсянку. — Лучше бы приучила его к здоровому питанию, чем к сахару, — говорит она, пренебрежительно глядя на мои сырники. — Они же сгорели!

Не спорю, молчу, стараясь держаться. Быстро ставлю кофе, чай, сырники и сметану на специальный столик-поднос и ухожу наверх.

Конечно, я потом жаловалась Артуру, передавая каждый наш разговор, но он только смеялся и советовал не обращать на мать внимания.

— Родится Дана, и мама отдаст всю свою энергию внучке. Пойми, она осталась совсем одна, — говорил он, с удовольствием поедая мои «сгоревшие» сырники и запивая их сладким кофе.

Я понимала, но мне совершенно не хотелось, чтобы Регина Альбертовна нянчилась с моей дочерью. Для Артура это все казалось несерьезным и смешным. А для меня мой дом превратился в тюрьму.

Сразу после Нового Года Артур уехал в рабочую поездку на несколько дней, и я пригласила в гости Дашку. Девятый месяц самый тяжелый: живот у меня стал огромным, спина болела, ноги постоянно ныли, мучила бессонница, и все больше становился страх перед приближающимися родами. Мне совершенно не хотелось оставаться наедине со свекровью, а с Дашкой, казалось, спокойнее.

— А когда вернется Артур? — спрашивала сестра, подавая мне молочный коктейль, а себе — капучино. Мы вместе валяемся на кровати и смотрим сериал, поедая сладости.

— Обещал послезавтра. И уже до родов никуда не уедет. Я так боюсь рожать без него.

— Ну ты даешь! — усмехается Дашка. — Чем он тебе поможет? В такой ситуации рядом должен быть хороший акушер, а не муж. Да и зрелище там не для мужчин.

— Нет, я боюсь без него. А если что-то пойдет не так?

Приближалась дата родов, и страхов во мне становилось больше.

— Все будет хорошо, не нагнетай, — отмахивается Дашка, закидывая в рот конфету с фундуком. Киваю ей, отпивая коктейль.

— А что у тебя с другом Артура? — спрашиваю, понимая, что сестра уже не отвертится — сейчас ей некуда сбежать.

— Ничего у меня с ним нет, — Дашка меняется в лице и делает вид, что очень заинтересована сериалом.

— Артур сказал, что есть, — пристаю к ней.

— Лерка, отстань! Ничего особенного: он хочет меня, а я убегаю.

— Ммм, а поподробнее?

— А подробнее: он зажравшийся хам, который считает, что ему все можно! Привык брать либо деньгами, либо силой. Трахает все, что движется, а тут я попалась на его пути, — с каждым словом ее речь становится эмоциональнее. — Я вообще его боюсь, он страшный человек.

— Попрошу Артура поговорить с Тимуром, чтобы он отстал от тебя.

— Поговори, конечно, будем надеяться, что это поможет, — вдыхает Дашка и съедает еще одну конфету.

— Убавь звук! — прошу сестру, когда слышу шум внизу. Прислушиваюсь и понимаю, что ругаются наша домработница и Регина Альбертовна. Кажется, Светлана Михайловна плачет. Впихиваю Дашке свой стакан, поднимаюсь с кровати, спешно выхожу из комнаты и спускаюсь вниз.

— Еще раз повторяю: я ничего не брала! Да, трогала эту шкатулку, когда вытирала пыль, но я даже не заглядывала внутрь, — почти плачет домработница. Свекровь стоит рядом с ней и машет какой-то маленькой резной шкатулкой, а в дверях гостиной маячит один из охранников.

— Что здесь происходит?! — спрашиваю, глядя, как Светлана Михайловна утирает слезы.

— Она украла у меня очень дорогое фамильное кольцо! — со злостью заявляет свекровь. — А теперь не хочет возвращать.

— Я ничего не брала! — отрицает Светлана Михайловна. И я ей верю с первого слова, безоговорочно. У нас в комнате на раковине лежат мои кольца и цепочки, а на комоде — шкатулка с подарками Артура. Наличка, которую оставляет мне муж, всегда находится на столе, и никогда и копейки не пропало. Я хорошо знаю эту честную и порядочную женщину.