Эта тенденция проявляется еще отчетливее в изображениях, выполненных спустя полвека в церкви на острове Ахтамар, возведенной Гагиком Васпураканским, единственной армянской церкви, в которой почти полностью сохранилась настенная роспись. Обширный евангельский цикл, начиная с Благовещения и кончая сценой Страшного суда, помещен на стенах двумя поясами. Портреты епископов покрывают поверхности колонн и диагональных ниш. В апсиде остались только портреты апостолов на полукруглой стене. Первоначально возведенный купол был разрушен, но на барабане все еще можно видеть ряд сцен, относящихся к сотворению мира, и, в частности, Адама и Евы и их изгнанию из Эдема – уникальный пример цикла Бытия в церквях того периода.

Все эти сцены выполнены в строгом иератическом стиле, соответствующем стилю рельефов, покрывающих фасады. Какие-либо детали, а также фрагменты ландшафта или архитектуры отсутствуют, если они не являются необходимыми для понимания сцен. Фигуры стоят без движения, изображены в анфас или с поворотом в три четверти. Группы показаны в обратной перспективе, ряды голов выровнены один над другим, складки одеяний сведены к геометрическим рисункам, что сглаживает формы человеческой фигуры. Художник также явно избегает изображения эмоций, даже в таких композициях, как распятие. И все же строгое достоинство и монументальность этих картин, несмотря на недостатки, производит удивительно сильное впечатление.

Такой стиль характеризует и миниатюрную живопись Х века. Временами декоративные, абстрактные черты доводились до крайности, как, например, в иллюстрированном Евангелии 966 года, сейчас находящемся в художественной галерее Уолтерс. Сидящая Богоматерь с младенцем (см. фото 49) и стоящие евангелисты – фигуры, напоминающие марионеток, отчетливо выделяющиеся на нейтральном фоне пергамента. Одеяния, покрытые параллельными или идущими наискось лентами или разноцветными клетками, как на шахматной доске, вряд ли имеют какую-то связь с действительно существовавшими костюмами, ведь главная забота художника – декоративность и цвет. В другие времена и в работах более умелых художников все же прорывалось стремление к изображению естественных форм человеческой фигуры. Эчмиадзинское Евангелие, иллюстрированное в 989 году, является тому ярким примером. Фигуры Богоматери с младенцем, Христа между двумя апостолами и евангелистов остаются двухмерными, но складки одежды уже обрисовывают формы человеческого тела. Мы видим, по существу, скорее упрощение, чем трансформацию классической модели, в том же направлении, что в росписи церкви Ахтамар. В манускриптах, так же как и в настенной живописи, фигуры изображены в анфас и без движения, даже в таких динамичных сценах, как жертвоприношение Исаака. В противоположность украшенным фигурами миниатюр, аркады на канонических таблицах являются основательными строениями, напоминающими архитектурные образцы, арки показаны рельефно и опираются на тяжелые колонны.

Несколько уцелевших образцов Х века не являются достаточным материалом для формирования однозначного мнения об искусстве этого периода, поэтому довольно трудно решить, действительно ли превосходная настенная живопись, остатки которой были обнаружены в монастыре Татев, была выполнена в 930 году иностранными живописцами, как нам поведал в 1300 году историк Стефан Орбелян. Сцена Страшного суда, в которой мертвые встают из могил, весьма необычная композиция, отличающаяся, как и фрагменты Рождества, от всех известных работ в Армении.

В XI веке, в эпоху расцвета правления Багратидов, в живописных творениях византийское влияние чувствуется намного сильнее, чем в предшествующие века. Ряд миниатюр Евангелия из венецианской библиотеки мехитаристов, известного как Евангелие из Трапезунда (см. фото 54), поскольку именно из этого города было привезено в Венецию, действительно могут быть работами греческого художника. Крещение, например, вполне сравнимо с лучшими византийскими работами, фигуры, в первую очередь Иоанна Крестителя и Христа, хорошо вылеплены цветом и стоят в естественных позах. В других композициях, таких как Преображение, менее пластичное изображение тела и скованность фигур выдают руку армянского художника (см. фото 51). Канонические таблицы украшены богатым орнаментом из растений и птиц, выполненных сочными красками с преобладанием голубого цвета, да и золото используется весьма щедро. Если этот манускрипт действительно был частично иллюстрирован греком, что представляется вполне вероятным, Евангелие, созданное царем Гагиком из Карса, было полностью работой армянина, который, черпая вдохновение в византийских моделях, все же не слепо копировал их, а трансформировал в свой собственный стиль и ввел много орнаментальных элементов, никогда не появляющихся в византийских манускриптах. Это виньетки на полях. Стайки птиц формируют яркую кайму. Они сидят на начальных заглавных буквах, иногда смотрят друг на друга, резвятся или изображены в полете. Разные виды живых существ часто узнаваемы, хотя форма их изображения схематична, но художник нередко придумывает новые создания, применяя самые неожиданные комбинации. Другие орнаменты на полях имитируют маленькие коврики или кусочки ткани с надписями, представляющими куфическое письмо.

Рис. 39. Миниатюры на полях Евангелия царя Гагика из Карса (по Чобаняну)

Если в обычных типах манускриптов армянского Евангелия изображения основных сцен из жизни Христа сгруппированы в начале, в Евангелии царя Гагика миниатюры размещены по тексту, наглядно и подробно иллюстрируют его. К сожалению, сохранилось лишь несколько миниатюр, но и они позволяют нам видеть изящную манеру письма. Самая важная из уцелевших – групповой портрет царя, царицы и их дочери, которые сидят на низкой кушетке (см. фото 55). Царская туника, явно восточная по стилю, сделана из шелкового материала, на котором были вытканы изображения животных в окружностях – сасанидский тип орнамента, который продолжали имитировать и в последующие века. Такой же тканью со слонами и птицами покрыта кушетка.

Следует упомянуть и еще об одном великолепном манускрипте этого периода, поскольку в нем проявились несколько иные аспекты работы, выполненной для богатого заказчика, и мы можем наглядно убедиться в разнообразии типов и стилей внутри одной группы. Это Евангелие из Матенадарана в Ереване, известное как Евангелие из Могни (см. фото 57). В нем можно узнать ранние представления и образы, но они целиком трансформированы. Так, нильская сцена украшает люнет одной из канонических таблиц, как и в Евангелии царицы Млке, но на ней остался только один крокодил, остальные заменены грифонами или человекоголовыми четвероногими. Моря нет, и композиция полностью заполняет люнет. Архитектурное оформление некоторых евангельских сцен в своей основе взято из помпейской архитектуры, используемой в ряде раннехристианских памятников. К ней также относится фон сцены поклонения волхвов (см. фото 50) в армянской миниатюре VI–VII веков, но здесь трансформация выражена даже более отчетливо. И наконец, евангельские сцены, хотя их композиции в основном согласуются с византийской иконографией, трансформация линейного стиля проявилась больше, чем в предыдущих двух манускриптах. Лица, в особенности женские, часто могут быть отнесены к армянскому типу. Таким образом, три упомянутых манускрипта, хотя и являются современниками, как бы символизируют три ступени перехода от византийского к национальному стилю.