Они уже проходили мимо.

– Здравствуй, Лена, – сказал Неделин.

Семья остановилась. Лена удивленно посмотрела на Неделина.

– Здравствуйте… Но…

– В чем дело? – строго спросил отец семейства.

– Ничего… Ошибся… – сказал Неделин.

Семья продолжила путь. Через некоторое время обернулись. «Нет, просто похож», – донеслось до Неделина.

Кто похож? Ну да, я похож – на певца Субтеева. Так, значит, Леночка? Так, значит, Витя Запальцев? А впрочем, скорее всего он ей ничего не объяснил. И что он сам понял? Чехарда какая-то! Но он теперь спокоен, он спокоен. Да, представьте себе, спокоен. Можно не спешить возвращаться, вот что главное. Семья – в надежных руках.

За час до концерта в номер к Неделину и его брюнетке (ее, кстати, тоже Леной звали) буквально вломился молодой человек с репортерским магнитофоном через плечо.

– Субтеев интервью не дает! – стала выгонять его Лена.

– Всего пять минут, – робко напирал молодой человек.

– Пусть, – сказал Неделин. – Пять минут – можно.

Лена пожала плечами:

– Сам же говорил… – и ушла в ванну.

– Алексей Слаповский, корреспондент областного радио, – представился молодой человек. – Честно говоря, это мое первое задание, я всего два дня работаю. Говоря языком эстрады – премьера!

Он и смущался и старался быть развязным. Присоединил микрофон, наставил на Неделина и задал вопрос, старательно выговаривая, глядя на какой-то индикатор со стрелочкой. Странно, как его взяли на радио: шипящих звуков у него было втрое больше, чем положено.

– Шькажьите, пожалушта, – шькажял… тьфу, черт!.. сказал он, но вдруг перебил себя и повторил вопрос сносно: – Скажите, пожалуйста, вы ведь не первый раз в Саратове? Как он вам понравился в этот приезд?

– Гнусный город, – сказал Неделин.

– Да? – Корреспондент растерянно заглянул в блокнот. – А что именно вам больше всего понравилось?

– Ничего мне не понравилось, – ответил Неделин.

– Оригинально… Услышат ли саратовские любители эстрады что-то новое в вашем репертуаре, чего еще не было на грампластинках, что не транслировалось по радио и телевидению? – упорно старался корреспондент.

– Будет все та же гадость. Слушай, парень, тебе что, нравятся эти идиотские песни?

– Как сказать… – замялся корреспондент. – У эстрады свои законы…

– Я тебя не о законах спрашиваю. Я тебя спрашиваю конкретно.

Корреспондент обиделся:

– Не хотите давать интервью – так и скажите.

– Я хочу.

– Это чисто служебное, так сказать, интервью: необязательные вопросы, необязательные ответы.

– А зачем?

– Ну… Надо же чем-то эфир заполнять.

– Ты только начал работать и уже так рассуждаешь?

– Кто у кого берет интервью? Надо, чтоб вы прозвучали, а что именно вы там скажете вашим поклонникам – все равно. После этого запустим пару ваших песен. Будет нормально.

– Ага. Вроде того: город понравился, встречи с публикой жду с нетерпением, приготовил несколько новых песен, творческие планы – съемки в музыкальном фильме. Так, что ли?

– Совершенно верно. Слушателям это интересно.

– А тебе лично?

– Тоже, в общем-то…

– А без в общем-то? Что тебе самому во мне интересно?

Корреспондент, видимо, был терпелив и вежлив до определенного предела. Он сказал:

– Мне самому – в вас – ничто не интересно.

– Вот! Это уже разговор! Ты держи микрофон, не убирай! И смотри, чтобы стрелку не зашкалило.

– А вы сами, – продолжал корреспондент, – понимаете всю глубину дебилизма ваших песен?

– Понимаю, – сказал Неделин.

– Но вы же сами сочиняете и музыку, и тексты. Вы что, не можете лучше или не хотите?

– Не хочу.

– А знаете ли вы, – судейским голосом сказал корреспондент, – что это безнравственно – сознательно халтурить? Быть глупее самого себя? И может быть, смеяться над ерундой, которую сам и делаешь?

– Точно, смеюсь.

– Тогда зачем же?

– Люблю дешевую громкую славу. И деньги.

– Так просто?

– Владислав, пора одеваться, – вошла Лена.

– Это Лена, моя любовница, – представил Неделин.

Корреспондент встал, неуклюже и галантно раскланялся.

– Вот ты, – сказал Неделин, – имеешь таких красивых баб?

Корреспондент хотел что-то ответить, но не успел.

– Не имеешь, – сказал Неделин. – А я за свою глупость и бесталанность – сколько угодно. Я сейчас выйду – и несколько тысяч дураков заорут от счастья. Тебе приходилось это испытывать?

– Я не певец.

– Но хотел бы им быть?

– Таким, как ты, – нет.

Врет! – по глазам увидел Неделин и почувствовал вдруг знакомое тяготение. Поспешно отвернулся: нет, нельзя делать этому ни в чем не повинному юноше такие сомнительные подарки. Нехорошо. Пакостно. И пора идти на пиршество славы, о котором он только что с таким аппетитом говорил. (Предвкушая.)

– Всего доброго, – бросил через плечо. – Жаль, что не получилось интервью. Хотя, на мой взгляд, именно получилось.

– На мой взгляд, тоже. Но есть законы жанра. До свидания. (О всесилии законов жанра Неделин узнал вечером, когда по местному радио услышал: «Как вам понравился город?» – «Город помолодел, он строится, что же касается публики, то в Саратове меня всегда встречают тепло, волжане вообще гостеприимны», – говорил кто-то за Владислава Субтеева. Наверное, корреспонденту надо было во что бы то ни стало выполнить свое первое задание, и он его выполнил, заставив кого-то из друзей наговорить на магнитофон за Субтеева самим корреспондентом составленные ответы.[4]) Публика в огромном Дворце спорта была накалена, свистела и требовала. Конферансье в смокинге с лицом продавца пива, как умел, ублаготворял шутками эту ораву в перерывах между танцевальными номерами. Дело в том, что Росконцерт или Союзконцерт присобачил в нагрузку к Субтееву танцевальную группу «Спектр» – пятерых вечно похмельных танцоров и пятерых девушек с удовлетворительными фигурами. Публика после первого же танца пресытилась их искусством – и выкриками, свистом требовала Субтеева. Суб-те-е-ва! Суб-те-е-ва!

– Сволочи, – сказал Неделину, вытирая пот, конферансье. – «Спектр» тоже кушать хочет, но я-то при чем? Как я вас разводить должен? В меня сейчас стулом бросили. Жидким.

Пошутив бесплатно, он опять пошел отрабатывать деньги.