– Ну, Генка… ну, паразит! – пробормотала Марина, направляясь в кухню.

Там она, присев на корточки, ткнула в нос Георгию удостоверение и спросила:

– И чего ты так упирался, дурашка? Я ведь и покалечить могла, неужели Геннадий Аркадьевич не предупредил?

– Сдаюсь! – прохрипел Георгий. – Уделался по полной программе, признаю, готов искупить…

– Чем? – без улыбки спросила Коваль, дотягиваясь до ножа на столе.

– Чем угодно.

– Ну, понятно.

Она разрезала шнур, стягивавший его запястья, провела ножом по пленке, пеленавшей голени. Георгий сел, потер руки и виновато улыбнулся:

– Вы простите, что пришлось вот так… Геннадий Аркадьевич предупреждал, что вы – женщина сложная, к себе никого не подпускаете…

– А я оказалась даже проще, чем ты думал. Ну, извини, бывают и у меня неудачные дни. Вот как сегодня, например.

– Ничего, – успокаивающе проговорил Георгий, вставая с пола и протягивая Марине руку. – Ложитесь спать, завтра все будет иначе.

– Думаешь? – с сомнением переспросила Коваль, глядя на него снизу вверх.

– Уверен.

Марина поднялась и направилась в спальню, но потом вдруг повернулась:

– Надеюсь, ты останешься здесь?

– Как скажете. Если хотите…

– Хочу, – отрезала Коваль и захлопнула за собой дверь, защелкнув еще и замок, как будто боялась, что Георгий осмелится войти к ней.

«Хотя… может, я замкнула себя – чтобы не рвануть к нему, а?» – промелькнуло у нее в тот момент, когда голова уже коснулась подушки.

Георгий проводил взглядом женщину, с усмешкой выслушал щелчок замка и вернулся в кухню. Заперев дверь, он приоткрыл окно, закурил и достал мобильный телефон. У вызываемого им абонента была ночь, но Георгий был уверен – ему непременно ответят. Так и вышло. Сонный голос пробормотал:

– Алло, слушаю.

– Геннадий Аркадьевич, это Жора.

С собеседника моментально слетела дрема, голос стал бодрым и деловым.

– Я тебя слушаю, говори.

– Все в порядке, я в квартире, объект только что лег спать.

– Как все прошло?

Георгий замялся. Сказать шефу правду было слегка неловко – все-таки лежал связанный и мордой в пол, да еще и удар шокером в шею пропустил – кому скажи, от женщины, чей вес едва превышал пятьдесят килограммов! Но его начальник прекрасно знал, к кому приставил охрану, а потому Георгий решился:

– Ну… так себе прошло. Шустрая клиентка оказалась, что ж вы мне про шокер-то не сказали?

Гена рассмеялся:

– Прости, Жорка, забыл совсем. Сам ей и подарил, каюсь. Как это она тебя подловила-то?

– Так вышло. Расслабился, думал – все, внедрился, усыпил внимание, а она – не-ет, раскусила – и в шею меня чмокнула. Очнулся – на полу лежу, руки скручены шнуром от жалюзи, а ноги – не поверите – пищевой пленкой.

Гена хохотал, уже не стесняясь, – это было вполне в духе его хозяйки, той, что он знал до ее превращения в благопристойную английскую даму с холеным лицом. Прежняя Марина Коваль еще не то могла провернуть…

– Ты с ней осторожнее, Жора, контролируй слова и руки. Свои, в смысле – она-то свои фильтрует. Ксения – девушка серьезная.

– Это я уже заметил, – с досадой отозвался Георгий. – Вы вот мне скажите лучше, чем бы мне таким теперь вину загладить? Негоже как-то, когда объект недовольный ходит – доверия нет.

Гена подумал пару секунд.

– Кофе с молоком и корицей, желтые хризантемы, сигареты с ментолом, текила… хотя нет, коньяк, – поправился он, вспомнив, что в связи со сменой имиджа Марина перестала на людях пить текилу и перешла на коньяк.

– И все?

– Все.

– Понятно. Попробую.

– Удачи тебе, Жора. И смотри – головой отвечаешь, сделай все, как положено. Я на тебя очень рассчитываю.

«Хорошенькое дело, – подумал Георгий, выключив телефон и направляясь в большую комнату, где ему предстояло коротать остаток ночи. – Кто она такая, эта Ксения, что Геннадий Аркадьевич так за нее трясется? Повадки у нее совершенно блатные какие-то, а с виду приличная женщина, явно бизнес какой-то у нее…»

Коваль очнулась только к обеду, села на кровати в выстывшей за ночь спальне и поежилась. Приоткрытое окно оказалось распахнутым настежь, и морозный январский воздух захватил всю комнату, даже теплое одеяло не спасало. Сунув ноги в тапки, а на плечи накинув одеяло, Марина быстро пробежала к окну и захлопнула его, а сама направилась в кухню. Однако выйти из комнаты сразу не смогла – дверь не открывалась. Коваль озадаченно смотрела на дверную ручку до тех пор, пока не вспомнила, что вчера сама, собственной рукой защелкнула замок.

– Фууу… – выдохнула с облегчением, поворачивая полукруглую задвижку, – совсем спятила. Ничего не помню, надо же…

Когда, завернутая в одеяло, она появилась на пороге кухни, то остолбенела от увиденного. На столе красовался огромный букет желтых хризантем величиной с мужской кулак каждая, а Георгий в спортивном костюме варил кофе, источавший вполне конкретный запах корицы.

– Ого… – пробормотала растерянно Марина, совсем не ожидавшая подобного после вчерашнего не совсем удачного знакомства.

– Доброе утро, – как ни в чем не бывало откликнулся он, осаживая, как и вчера, шапку пены ударами ложечки по боку джезвы. – Выспались?

– Как посмотреть… – она потянула носом, вдыхая знакомый коричный аромат и чувствуя себя почти дома. – Дай угадаю – Генка проинструктировал?

– Вы о чем? – наивно похлопал ресницами Георгий, ставя на стол чашки.

– Не прикидывайся, не люблю, – Марина уселась на табуретку и поджала под себя ногу. – Ведь это Генка тебе сказал и о цветах, и о корице в кофе. И еще много о чем – да? И влюбленного из себя строить тоже Генка присоветовал – мол, девушка у нас падкая на красивое мужское тело.

Ее почему-то вдруг охватила злость – на Гену, знавшего ее намного лучше, чем ей хотелось бы, на этого ни в чем не повинного в принципе Георгия, на Хохла, не бравшего трубку второй день. И на себя. На себя, оправдавшую Генкины опасения и впустившую в квартиру постороннего человека. Она смахнула с глаз навернувшиеся злые слезы и встала, уронив одеяло на пол. Под ним были только черные стринги – и мягкие тапочки. Георгий отступил на шаг, но не выдал своего состояния больше ничем. Марина так и стояла возле стола, дерзко глядя на телохранителя.

– Что – нравится? – с вызовом спросила она, смахнув челку с глаз. – Не говори, я и так знаю.

Он не ответил, шагнул к ней и поднял на руки. Коваль непроизвольно вздрогнула от прикосновения горячих мужских рук, ухватилась за мощную шею и прошептала Георгию на ухо:

– Не стой так, делай что-нибудь… пока я не передумала…