– С ума спятил, останься мы с лейтенантом живыми, до траншеи не дополз. Пристрелили бы на месте. Добежал до тыла – под трибунал. Оттуда две дороги, одна на расстрел, другая в штрафную роту.

– Знаю: приказ № 227 от 28 июля сорок второго года. Ни шагу назад без приказа высшего командира.

Мне пришлось закрепить сказанное, добавить из истории казачества. Рассказал, как ветераны учили новобранцев на Кавказской войне, где воевали под началом легендарного казачьего генерала Я.П. Бакланова. О нем рассказывали: «Командир такой, что при нем и отца родного не надо. Последнюю рубашку снимет и отдаст, в нужде твоей выручит. Но на службе, братцы мои, держите ухо востро: вы не бойтесь чеченцев, а бойтесь своего асмодея: шаг назад – в куски изрубит!» Добавил Морским уставом Петра I: «Которые во время боя оставят свои места, дабы укрыться, то будут казнены смертию».

2-я батарея СУ-76, вверху слева заряжающий орудия Алексей Святкин, старшина батареи Сапар Худайбердыев, наводчик орудия Петров, наводчик орудия Василий Шустеров, внизу слева командир орудия Иннокентий Ильков, командир батареи Александр Дронов, командир орудия Лобов

Комбат вызывает:

– Командиры самоходок, ко мне.

– Во, сейчас получите команду выделить по одному заряжающему в поход на виноград, – острит Святкин.

Приказ: «К 14.00 батарее сосредоточиться…» Вот тебе, Леша, и виноград. Закончился четырехчасовой отдых после освобождения Новороссийска.

Немцы понимали, что потеря Тамани неизбежно приведет к потере Крыма, поставит под угрозу войска на Украине. От Черного до Азовского моря они создали мощный оборонительный рубеж из двух полос, покрытых минными полями, противотанковыми заграждениями, завалами, огневыми точками с броневыми колпаками. Четыре месяца, с февраля 1943 года, они рыли свой «Тотенкопф», у нас она называлась «Голубая линия».

Сил у гитлеровцев было много, 17 пехотных дивизий, 11 отдельных частей, как пояснял на командирских занятиях комполка В.А. Гуменчук. Немцы сосредоточили полмиллиона человек, планировали соорудить над Керченским проливом подвесную дорогу, нефтепровод, мост с пропуском по нему железнодорожных составов. Вот такой плацдарм планировалось ликвидировать. Нашим 9-й, 56-й и 18-й десантным армиям привелось каждый рубеж отвоевывать в ожесточенных боях. Таков он, немец того времени.

Начались бои за освобождение Таманского полуострова. Из долгих 1418 суток войны они заняли 24 дня, помнится каждый час, каждый песчаный бугор, каждая выемка, каждый свой выстрел и особо опасные выстрелы немцев. Нам представлялось, что враг, сдав Новороссийск, безудержно покатится на запад. Он повел себя иначе, по-немецки, до остервенения упорно отстаивал полосу обороны, выгодные рубежи, опорные пункты. Умел, сволочь, воевать! Стремился к выигрышу максимально большего времени для планомерной эвакуации в Крым войск, а также всего награбленного. Батарея получила задачу сопровождать пехоту в боях за населенные пункты Абрау-Дюрсо, Глебовка, Гайдук и далее до перевала Волчьи ворота. Распроклятые ворота второй раз стали на пути, сколько летом бились за них, это единственый удобный проход через горы к Новороссийску. В оперсводках значились бои местного значения, успех обыкновенно незначительный, потери большие, стычки кровопролитные, что особенно досадно – безуспешные. Господствующие высоты юго-западнее станицы Крымской имели тактическую важность как для нас, так и для немцев. Здесь находились главные узлы обороны первой позиции немецкой линии обороны, одним концом упиравшейся в Черное море в районе Новороссийска, другим – в Азовское море около кубанских плавней.

Наступали через поселок Верхне-Баканский, в тяжелом бою полк понес большие потери. Подлый закон войны: во время наступления солдат гибнет чуть ли не в три раза больше, чем во время отступления или обороны. Нашему экипажу повезло, все остались живы, меня легко ранило в руку, да и то по дурости, догадался держаться руками за верхний край брони боевого отделения. Зато противнику нанесли урон, повредили вражескую самоходку, уничтожили дзот, побили немало пехоты. Кто их считал, можно было отчитываться (и прибавляли некоторые), сколько вздумается, на войне как на охоте.

Ночью пришлось принять участие в эвакуации подбитой и сгоревшей самоходки, она находилась у самого переднего края. Страшное дело, вовсе не потому, что немец мог уничтожить наш тягач, стоило произвести артналет по пристрелянному рубежу. Жутко было обнаруженное в сгоревшей самоходке. При неверном свете неба и вспышках немецких осветительных ракет увидели за рычагами человека, он сидел, где обычно находится механик-водитель, даже правая рука лежала на рычаге. Скелет и не полностью обгоревшие органы оставляли тело в таком положении, в каком застала смерть. В боевом отделении бесформенная куча рук, ног, голов, всего, что не сгорело, осталось от наших боевых друзей. Вы ли это? Несколько часов назад советовались, как лучше прорваться и занять рубеж, откуда хорошо вести огонь по немецким позициям. Вот она, ваша последняя высотка…

5 мая, после взятия Крымской, погибших похоронили на кладбище станицы. Мне было поручено сказать прощальные слова. Стою на краю братской могилы, начал говорить, горло перехватило, не смог ничего вымолвить, автоматчикам махнул рукой команду: «Залп». С той поры, именно с этих похорон, хотя они были далеко не первыми, при любых подобных потрясениях не могу сдержать ни слез, ни рыданий. Говорят, что человек на войне приноравливается к тому, что с ней связано, но к гибели боевых побратимов, к страданиям человеческим привыкнуть не смог.

Таковы были бои за перевал Волчьи ворота. Теперь у нас больше сил, впереди идут танки 5-й гвардейской бригады, другие подразделения. Бои тяжелые, но здесь хоть глазам простор, воздух свежий, земля под ногами, не асфальт, не камень. Привыкли к земельке, она, как мать родная, и спасет, и обогреет, если надо, по-человечески укроет твой прах.

Командир второй батареи старший лейтенант Степичев был душой и организатором боя, для уничтожения огневых средств противника повзводно выдвигал экипажи. Когда немец сосредотачивал артогонь по нашим огневым позициям, быстро уводил установки в укрытия. Он закрепил за собой славу бесстрашного, хладнокровного артиллериста, на глазах у всех грамотно разбил бронетранспортер, уничтожил пулемет, который буквально прижимал к земле нашу наступающую пехоту. Мотострелки действиями самоходок довольны, пехота второй судья. Командир полка назвал организацию боя эталонной.

К исходу 20 сентября получили боевой приказ наступать через горную гряду на станицу Раевскую. В течение всей ночи карабкались по крутому склону горы вверх, на гребень. Моторы натужно гудели, перегревались. Местами подъем был настолько крут, что самоходки захлебывались, останавливались. Наш комбат это предвидел, заранее приготовил вспомогательные средства. Забуксовавшую переднюю установку при помощи длинных бревен выталкивали на крутой подъем. Теперь она, вскарабкавшись наверх, при помощи 2–3 тросов подтягивала машину, расположенную ниже. Если движения не было, ее подталкивала бревнами снизу третья. И так всю ночь.